Красная - красная нить (СИ)

– Я пришёл сюда вместе с Майки. Смотрел выступления, м-м-м… – он прошёлся своим вздёрнутым прохладным носом по моей щеке и продолжал: – Ваше было лучшим. Мне понравилось, как ты сегодня скакал по сцене. Потом выпил пива, которое пронёс одноклассник… Выкурил в туалете косячок, на выходе столкнулся с парнями из спортивного клуба… Потом бежал. Снова бежал, и вот я…

– Ох… – вздохнул я, чувствуя, как осторожно он поглаживает меня через ткань. А потом меня вдруг облило ледяной, вот прямо с мороза, водой. – Постой… Так ты обдолбан? Твою мать… – я схватил его руку и отстранил от своего паха. Было настолько чертовски обидно, что я чуть не заплакал. Мне самому хватало одного косяка, чтобы у меня встало на что угодно. Я был слишком восприимчив. И вот он… Я попался под горячую руку. Просто так вышло, что это оказался я, а не какая-нибудь девчонка, которой можно засадить, не раздумывая.

– Эй, Фрэнки? Что такое? – непонимающе спросил он, не решаясь на что-либо, замирая пальцами в моей руке. – Что случилось?

Я молчал и сумбурно искал в себе силы, чтобы удержать себя в руках. Глаза стремительно увлажнялись, но я мужественно не издал ни звука при этом.

– Ты пьян и обдолбан, – сухо сказал я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– И что? Это не та причина, чтобы… – он замолчал на несколько мгновений. – О, Господи! Ты думаешь, что я… Идиот, для меня банка пива и косяк всё равно что ничего, неужели ты подумал, что я настолько под кайфом, что мне… Ну ты даёшь! – он смело перехватил мою руку и раньше, чем я успел сообразить хоть что-либо, прислонил к груди.

– Чувствуешь?

Я молчал. Под моей рукой, под слоем одежды – я ведь так и не видел, в чём он был сегодня, – гулко и стремительно колотилось его сердце. Практически в том же темпе, что и моё.

– Я… м-м-м… Это не потому, что я обдолбан, – он повёл мою безвольную, но от этого не менее жадную кисть вниз, пока не оставил её на своей твёрдой горячей ширинке.

Не вынеся этого издевательства над своей психикой, я повернул голову так, чтобы добраться губами до его щеки. Сегодня со мной творилось странное. Я был робок. Я хотел услышать что-то искреннее от него, но он ничего так и не сказал. Он предпочитал просто делать со мной все эти странные вещи, а я предпочёл заткнуться и получать удовольствие.

Щека, уголок губ. Он улыбается. Я теряюсь, уплывая по темноте, видя нас красными пульсирующими точками посреди Ничто. Я не могу так же раскрепощённо трогать его, но я держу свою ладонь там, где он её оставил, и чувствую его целиком: как он реагирует, находя в черноте воздуха мои губы, как дёргается, когда я долго не впускаю его внутрь. Как сильнее вжимается в мою руку, едва я расслабляю челюсть.

Конечно, он не обдолбан настолько, чтобы бросаться на любое движение. Но травка однозначно сделала своё дело. Или причина всё-таки во мне?

– Эй, Уэй! Мы знаем, что ты тут! – в дверь громко, со всей силы заколотили. Я оторвался от Джерарда, впечатываясь в стену. Наши губы, разъединённые слишком быстро, издали характерный звучный чмок. Я испугался. – Хватит бегать от нас, как девчонка! – звонкий разноголосый гогот, их там человек пять, не меньше. А тут двое нас с неоспоримыми доказательствами ниже пояса… Ах ты ж мать твою… – Хоть раз поведи себя как мужчина, а не педик, – рука Джерарда непроизвольно сжалась на моём плече, и я вздрогнул.

– От-кры-вай! От-кры-вай! – скандировали из-за двери, ритмично сотрясая её ударами.

– Ты всё ещё хочешь что-нибудь сказать им? – холодно и расстроенно спросил Джерард, отходя от меня. Я разочарованно вздохнул.

– Эй, какого чёрта вы шумите? – Рэй! Это голос Рэя! Может, у него получится разрулить?

– А ты проваливай отсюда, пока не попал под горячую руку, – сказал самый смелый. Торо было сложно запугать, он и сам мог вмазать как следует. Но предпочитал разнимать и решать всё словами.

– Мне всё равно, но вы почти сломали дверь, а это уже порча школьного имущества. И когда оргкомитет спросит, кто сломал дверь в эту комнату, я не буду прикрывать ваши тупые задницы.

– От тупой задницы слышу! – прокричал кто-то, но энтузиазма у спортсменов явно поубавилось. – Иди уже, стучи кому надо, раз собирался.

– Вы не поняли, – спокойно отвечал Рэй. – Я не собираюсь стучать. Но если меня спросят про порчу имущества и про драку пятеро на одного, я не буду молчать.

Прошло ещё несколько секунд в тишине и негромких, едва различимых переговорах, как кто-то из спортсменов прогудел: – Ладно, народ, расходимся.

После шорохов и шагов за дверью стало тихо. Затем я услышал совсем рядом негромкое, но отчётливое:

– Джерард? Фрэнки?

– Надо открыть, как думаешь? – тихо спросил я Джи, шаря по полу руками в поисках футболки и рубашки, что собирался надеть. – И свет включить.

– Угу, – судя по звуку, он уже направился к двери.

Через минуту мои глаза почти ослепли от вспыхнувшей в темноте тусклой лампочки.

Я, наконец, увидел его. Извечные тёмные джинсы, белая футболка и сверху тёплая рубашка стандартного клетчатого принта. Мило, но так по-обычному…

– Прикройся, что ли, – сказал Джерард, кидая на меня быстрый взгляд. Я смутился и начал быстро одеваться. Майка, рубашка навыпуск. Ох, ну вот, теперь ничего особо не видно.

– Ребята? – снова спросил Рэй из-за двери. – Вы там живы?

Джерард улыбнулся и отодвинул щеколду, приоткрывая дверь.

– Вот вы где. Мы вас потеряли все. А… – он обвёл нас пристальным взглядом. Честно, я не хотел представлять даже, как мы выглядели сейчас. И как это вообще могло выглядеть в глазах Торо. – А что вы тут делали?

– Разговаривали, – невозмутимо ответил Джерард, присаживаясь на стул напротив.

– А… – глубокомысленно изрёк Рэй и постарался увести тему. – Пойдёмте вниз. Я оставил вам по пиву.

Мы просто стояли рядом, тесно прижатые друг к другу, пили пиво, болтали, глядя на раскачивающийся под музыку народ.

– Так что, где отмечаем Рождество? – заинтересованно спросил Майкл, поглядывая на меня.

– Я дома, – ответил Рэй. – У меня брат приедет, так что сугубо домашние посиделки...

– А мы к бабуле укатим, пожалуй! – Джерард был таким довольным, что это резало глаз. – Фрэнк, присоединишься?

– Не в этот раз, парни, не в этот… Мы с мамой уезжаем на несколько дней за город, я сам не в восторге, но у меня не было права голоса.

– Обидно, – ответил он, быстро подъедая с ладони нападавшие туда снежинки крошек. – Почему ты мне не сказал, Фрэнки? – зашептал он. А я не знал, что ответить. Но мне было приятно, что для него это важно. Я бы тоже очень хотел быть вместе с ними на Рождество.

Уже вечером, кое-как волоча ноги по мостовой вчетвером, мы договорились встретиться с Рэем завтра у школы на автобусной остановке. Возьмём инструменты и поедем на другой конец города, в клуб. Остальные придут в то же время.

Я еле стоял на ногах, поддерживаемый в непростом и шатком равновесии Джерардом и Майки. Я хотел бы лечь прямо тут, на пожухлую траву, кое-где припорошенную снегом, а ведь нас ждал завтра первый концерт...

====== Глава 24.2. ======

Комментарий к Глава 24.2. Громаднейший и окончательный кусок 24й главы.

Желаю приятного аппетита. Надеюсь, вам он понравится.

Теперь с Нитью перерыв, я чуть отдохну и пойду писать Дороги. Всем мира и добра!

Я прижал телефонную трубку плечом к уху и стал набирать код Бельвилля и до боли знакомый номер. Несколько цифр, крутящийся диск старенького телефона. Канун Рождества, я встал совсем недавно и еле мог связать хоть несколько мыслей. Но если я не сделал бы этого сейчас – позже точно бы замотался и забыл про это важное дело.

– Алло? – наконец раздалось сквозь шорохи и негромкое потрескивание.

– Лала? Ох, привет! Как хорошо, что вы дома…

– А-а-а-а! – радостный вопль на том конце провода почти оглушил меня, и я поспешно перехватил трубку рукой и отодвинул её подальше от уха. – Эл! Быстро дуй сюда! Твой пропащий друг звонит! – это было крикнуто мимо трубки, куда-то в сторону, но я расслышал каждое слово. – Фрэнки? Ты тут?