Красная - красная нить (СИ)

– Странно, что он мне ничего не говорил, – обиженно проговорил Майкл, стаскивая с шеи вымокший от растаявшего снега шарф.

– Он и мне особо не говорил. Я просто увидел их вместе случайно, на улице. Ему пришлось познакомить нас. Так и узнал. А тебе-то что до этого? – Джерард с любопытством глянул на брата.

– Да ничего. Странно просто, – тот пытался говорить как можно спокойнее, не выдавая своего состояния. Лучшая защита – это нападение, и Майкл перешёл в наступление: – А с тобой что последнее время? Совсем перестал девушек водить домой. Заболел, что ли?

Грифель карандаша на несколько секунд замер на бумаге, прежде чем снова продолжил накладывать на неё ломаные косые линии. Хорошо, что Майкл не умел читать мысли. Иначе он сильно удивился бы, увидев картины, пронёсшиеся сейчас в голове брата. Потому что на каждой из них был их общий друг Фрэнк в совершенно недвусмысленном виде. Джерард как можно тише сглотнул, потому как моментально пересохло во рту. Он думал о Фрэнке почти всё свободное время и искренне считал, что с ним что-то не в порядке. Было ненормально постоянно думать о ком-то, кто жил всего через парк от тебя. Руки так и чесались надеть куртку и свалить отсюда к Айеро… Он так хотел снова повторить то, что они делали друг с другом. От этого ныло всё тело. Одни мысли об этом отдавались сладкой тяжестью в желудке, а ведь он вызвал всего лишь поверхностное воспоминание. Джерард так глубоко увяз во Фрэнке, что боялся трепыхаться лишний раз – чтобы не засосало ещё больше. Это казалось наваждением, какой-то безусловной реакцией наподобие: «Фрэнк? – Хочу! Моё! Взять-взять!». Всё это и напрягало, и забавляло парня. Поэтому он улыбнулся и ответил брату:

– Заболел, наверное. Просто не хочется.

– Тебе срочно надо к врачу! – Майкл вскочил со стула и приземлился около брата с краю кровати. Притворно-заботливо клюнул в макушку, проверяя температуру: – Да ты весь горишь! Тебе срочно надо спустить… пар.

– Иди ты, – засмеялся Джерард, отпихиваясь от щекочущих рук брата.

– Ты бы переспал с парнем? – неожиданно остановившись, тихо спросил Майкл. Ему была интересна и реакция брата на вопрос, и его ответ.

Джерард напрягся всем телом, а потом на одном дыхании возмущённо проговорил:

– Нет, конечно! Что за идиотские вопросы?!

Майкл молча встал с кровати и пошагал к выходу из комнаты. Тишина затягивалась.

– А я бы смог, думаю, – сказал он, не поворачиваясь, у самой двери. – Я руки мыть.

– Мальчики, спускайтесь ужинать! – голос их бабушки, Елены, ворвался снизу в неловкость, возникшую между братьями, и свёл её на нет.

– Сейчас, идём уже, – крикнул Джерард и отложил скетч-бук и карандаш в сторону. Заинтересованно глянув на уверенно разогнутую, что было редкостью, спину уходящего Майкла, он вдруг задумался. С чего вдруг у младшего такие мысли? Он что-то понял про его нездоровую тягу к Айеро? Или у младшего свои мотивы? Чёрт… И кто из них двоих тогда более честен перед самим собой?

Комментарий к Глава 22.3 22-я закончена. Не знаю, какой она вышла в итоге по размеру, ну уж какая есть.

Спасибо, что вынесли это. Я хочу написать ещё главу Нити на следующей неделе.

Благодарю за терпение всех, кто ждёт продолжений других историй. Они обязательно будут.

Всем мира и добра!

====== Глава 23. ======

Комментарий к Глава 23. Небольшая глава, появившаяся спонтанно. Я думала сделать из неё параллельный Нити миник с Рэйки, но в итоге он больше подошёл в виде главы. Да будет так.

Значит, нас ещё ожидает обширная и насыщенная глава с концертами, вкусняшками и Рождеством, да!

О чём молчит Рэй Торо.

Он всегда его опекал. Сколько помнил себя, всегда. Это какая-то безусловная реакция организма, странный рефлекс.

Ноги упруго отмеряли шаги до дома Уэев, и местами обледенелый от низких температур асфальт словно цеплялся за кеды каждый раз, соприкасаясь с ними.

Вот и тогда. Тогда он врезал своему хорошему другу. Его брату. Потому что тот совсем безголовый идиот. Потому что Майки избили, и когда он случайно встретил их, плетущихся навстречу по безлюдной улице… Когда разглядел под синяками и ссадинами черты лица, когда увидел пыхтящего под тяжестью Фрэнка… Он почувствовал, что может взорваться сию же минуту. Никто не смел обижать его друзей. Никто не смел трогать Майки.

Кулак чесался. Он почти не содрал кожу, но это незабываемое ощущение, когда твои кости встречаются с чужой скулой… О, это был первый раз, когда он вообще поднял руку на кого-то. У него были старшие братья. Старшие братья с детства решали за него все вопросы, которые даже не успевали появляться на горизонте.

Обычно хватало знания, что вот у этого мальчика есть два взрослых брата, они гитаристы и вообще крутые парни. На младшего Торо часто смотрели с суеверным интересом. Как на диковинную зверушку. И только Уэям было плевать – казалось, им кроме друг друга вообще никто не был нужен.

Они познакомились случайно, в младшей школе.

– Твои волосы такие, словно ты засунул пальцы в розетку. А мне мама не разрешает. Как у тебя получилось это провернуть?

Он никогда не забудет, как тогда разозлился. Никто ещё не смел подходить к нему с настолько тупыми и глупыми вопросами. Развернулся. Встретился глазами с открытым взглядом пухловатого мальчишеского лица. В нём столько интереса и искренности, что хватило бы на пятерых таких, как Торо. Ни издёвки, ни намёка на шутку. Оказывается, этот пацан пришёл к своему брату – тот учился на класс старше Рэя. Вон он, стоит неподалёку, увлечённо грызёт карандаш.

Гнев тогда опал так же быстро, как пенка с молока, убранного с огня.

Эти двое были странными. Самодостаточными какими-то. Иногда он шёл рядом и даже не мог понять, о чём они так увлечённо говорили, размахивая руками.

Он быстро сошёлся с Уэями. Мальчишки интриговали, вызывали интерес. Хотелось стать прямым участником их разговоров, а не молчаливым слушателем. Сошёлся-то быстро. А вот завоёвывать их доверие пришлось очень и очень долго. Но оно явно стоило того.

Джерард удивлял всегда, сколько Торо помнил дружбу с ним. Он так мастерски сочетал в себе беспечность, пофигизм с нежностью и ответственностью по отношению к брату, что у Рэя кружилась голова. Джерард был подобен калейдоскопу. В одной форме уживалось такое противоречивое содержание! Но под каждым углом проглядывало что-то необычное. Даже красивое порой. Он обрушился на Торо со всеми своими идеями, мыслями, странным поведением сразу, как только упала стена отчуждения. Рэй чуть не захлебнулся от Уэя-старшего, но сумел выплыть. И до сих пор гордился собой. Прежде всё это доставалось только Майклу, и теперь он в каком-то смысле породнился с младшим, разделил его груз. От этого было тепло.

Однажды он зашёл к ним после школы, на стук никто не открыл, но дверь подалась. Братья сидели на диване в гостиной. Точнее, Майки сидел, смотря мелькание картинок какого-то мультфильма, а голова Джерарда лежала у него на коленях. Старший дремал, опустив веки, и его тёмные ресницы иногда подрагивали. Майки машинально перебирал пальцами не слишком короткие чёрные волосы, а когда увидел друга, то удивился на секунду (о нет, рука в волосах даже не думала останавливаться!), а потом приложил палец свободной руки к губам и тихо похлопал рядом с собой по пустому краю дивана. Рэй молча сел и просидел в этой странной душевной тишине около получаса. Потом так же молча собрался и отправился домой. Всё это время Майкл не переставал гладить волосы брата и только иногда улыбался, мельком глядя на Торо.

Он был поражён. В тот вечер Рэй испытал очень странные ощущения. Эти двое вызывали у него такую гамму новых непонятных чувств, что было сложно ухватить за хвост хоть одну.

Наверное, он завидовал. Потому что его братья были старшими. Старшими до мозга костей. И из-за этого их отношения совсем не блистали теплотой. В них царили соревнование и мужская гонка на выживание. Рэй был младшим. Он всегда плёлся где-то в конце колонны. Это иногда убивало его, потому что весь его потенциал так и оставался нераскрытым. И тут Майкл с Джерардом. Три года разницы, как у него со средним братом, но как же по-другому вёл себя Уэй! Эти двое были равными друг другу. Джерард держал себя с Майклом так, словно тот – просто часть его, а никак не младший непутёвый брат. Без зазрения совести втягивал во все авантюры, как опасные, так и не очень. Не опекал, не жалел. Был на одном уровне. Они держались друг за друга, как корявая горная сосна держится ловкими пересохшими корнями за мёртвую плоть каменной породы. И после каждого удара, после каждого порыва ветра событий оставались в этой жёсткой сцепке нетронутыми, невредимыми.