Красная - красная нить (СИ)

– Почему у меня нет девушки, Майки?

Майкл давится чаем, но делает вид, что не слышит его, и приходится повторить вопрос.

– С девушками можно потрахаться. Иногда задалбывает играть в руку, – продолжает Торо, пытливо разглядывая отрешённое лицо размышляющего над ответом друга и какие-то стремительно темнеющие глаза. Он не знает, зачем поднял этот разговор. Он уж точно не собирался вываливать на Майкла свои мысли и переживания по этому поводу. Просто с языка сорвалось…

– Всё просто, Рэй… – отвечает Майкл, но Торо даже и не думает слушать дальше. Как же верно подмечено, всё просто!

Всё просто, Майки. Потому что у меня есть младший братишка, который не переваривает моих девушек. Потому что порой сам ведёт себя, как девушка. Потому что не нужны никакие девушки, когда рядом есть Майки. Стрёмно, но, кажется, ему придётся продолжать играть в руку.

Наверное, это не слишком большая плата за такого друга рядом?

– Будешь моей девушкой, Майки? – не думая, кидает Рэй в спину Уэю, и лицо обернувшегося младшего в этот момент достойно быть запечатлённым в сердце Торо навсегда.

====== Глава 24.1. ======

Почти через неделю, убитую на ежедневные репетиции (Торо, сгори в пекле, ты слишком жесток!), наступил вечер Рождественских танцев в нашей школе. Это было то время, когда все вокруг бегают на грани истерики, кто-то – с костюмами, кто-то – с украшениями для зала, но у каждого единственное выражение на лице – «когда же этот ад закончится?».

Меня это всё жутко забавляло, потому что ирония жизни так и сквозила во всём этом. Впадать в истерику и рвать задницы, чтобы устраивать праздник, который никому не нужен. Хотя нет, я всё-таки вру. Когда всё было приведено к должному виду, когда огромный спортивный зал сиял гирляндами и фонариками, в углу красавица ёлка расправила свои искусственные иглы и нарядилась в блестящие шары, когда под потолок повесили несколько зеркальных шаров и провели электричество к светомузыке… Когда недалеко от ёлки оборудовали небольшую сцену для участников вечера – мы, к слову, закрывали его своим небольшим выступлением из шести треков – вот именно тогда можно было сказать, что вся эта суета и истеричность не пропала даром. Не знаю как, но ребятам из оргкомитета удалось это – создать непередаваемую атмосферу предчувствия чуда. Атмосферу, от которой, лишь заглянув в подготовленный зал, у меня сладко сжималось сердце.

Не было страшно. За неделю прогонов я вымотался так, что мог бы сыграть и с закрытыми глазами. К Рождественскому выступлению мы подобрали лёгкую танцевальную музыку. Три кавера были просто инструменталками, и ещё три песни пел Рэй, а я помогал с бэк-вокалом. Я не лез в солисты, мне нравился этот мягкий высокий голос Торо, он был подвижным и приятным, мы хорошо сливались, когда пели вместе. Я бы точно не хотел отбирать у друга лавры – они достались ему заслуженно. Перед выходом, когда из-за импровизированных временных кулис я увидел огромную толпу в зале, подсвеченную разноцветными огнями и бликами, у меня затряслись руки. Тому было всё равно: его склад личности позволял не обращать ему внимания на такие мелочи, как толпа перед тобой. Дерек так же явно волновался, и наш выход не обошёлся без успокоительной фляжки Торо. Наверное, это был хреновый ритуал, да и не мог один глоток водки решить наши проблемы и убрать комплексы. Это больше самовнушение, что алкоголь расслабляет. А ещё, если бы нас увидели с фляжкой учителя – Рэю бы крепко досталось. Поэтому мы пили так аккуратно, как только могли, похихикивая от нервного напряжения, в тесноте «закулисья» то и дело соприкасаясь локтями и задницами.

Подбодренные дозой алкоголя и дружеских объятий, мы вывалились на небольшой помост, сегодня выступавший сценой. Весь наш огромный спортивный зал, который мы терпеть не могли по урокам физкультуры, был заполнен старшеклассниками. Не только нашими – школа приглашала ребят из дружественных заведений, у которых не было такого большого помещения. Эта масса шевелилась, мерцая бликами на платьях, темнела строгими брюками и бабочками галстуков. Все они были красивы. А мы сподобились надеть белые рубашки и брюки, которые я вообще еле нашёл после переезда. И я верил, что все четверо были очень даже ничего.

Едва Том запустил счёт палочками, и я ударил по струнам, вплетая ритм своей гитары в несложную подвижную мелодию, на меня снизошло что-то. Сердце застучало как бешеное, я не мог успокоить радостно подпрыгивающие кишки. Хотелось носиться по всей сцене, хотелось прыгать из стороны в сторону, мотать головой и вытворять какие-нибудь странные вещи. Наблюдая за покачивающейся под звуки музыки толпой со смазанными лицами, я чувствовал себя частичкой чего-то огромного и необъятно волшебного.

Меня накрыло драйвом так сильно, что я не помнил, как очутился после всего в той комнатке, что отвели нам под «гримёрную». Принесённое откуда-то зеркало, стоящее прямо на полу, угол; целиком заваленный матами, спортивный инвентарь… Я не знал раньше, что в ведении спортивных клубов столько помещений. Они неплохо устроились! Наши вещи и гитары были аккуратно сложены в другом углу, и мы собирались переодеться, сменив мокрые насквозь рубашки, а затем присоединиться к общему празднику.

– Вы молодцы, ребята. На самом деле неплохо отыграли. Даже в сложных местах я не слышал особой лажи. Здорово! – Торо вытирался полотенцем, стоя в одних брюках. Дерек только снимал свою рубашку, а я лично вообще не хотел двигаться, чувствуя, как всё тело ноет. Наступали отходняки… Развалившись на стуле, принял усталые объятия Дерека и Рэя, Том же не слишком жаловал все эти знаки внимания и поддержки внутри группы.

Вдруг Дерек как-то странно, с опаской начал склоняться надо мной, будто присматриваясь.

– Стоп, Фрэнки, не двигайся… У тебя в волосах что-то, – он потянулся рукой, а я напрягся. – Чёрт, это паук, сейчас я его…

– Что?! – заорал я и почти подпрыгнул на стуле, чувствуя, как волоски на спине приходят в движение. – Убери его! Убери его нахрен!

Я не заметил, как Том вздохнул и начал рыться в карманах, а Торо стал выглядеть смущённо и виновато. Сердце понеслось неровным галопом, я до приступов боялся пауков. Так вышло, травма детства. Потом некоторые благодетели в младшей и средней школе постарались, чтобы я этого не забыл. Я надеялся, что в новом городе и этой школе никто не узнает, но сейчас выдавал себя с головой, и хрен с ним, лишь бы Дерек поскорее убрал эту жуть с моих волос.

– Всё, чувак, уже убрал, спокойнее. Его больше нет там, Фрэнки, это же просто паук, – тараторил удивлённый Дерек, отступая на шаг.

– Просто паук?! – всё ещё на повышенных тонах говорил я, пытаясь отдышаться. – Да ты не знаешь про «просто пауков» и доли того, что знаю я. Ты можешь представить, что один мелкий паучок совершенно неприметной серой раскраски убьёт тебя в девяноста случаев из ста одним укусом! Я не собираюсь умирать, я боюсь пауков, и мне плевать, если это кого-то веселит, – я негодующе смотрел на ухмыляющегося Томми.

Барабанщик подошёл к Дереку и всунул в его руку десять баксов. Я не понимал, что происходит.

– Прости, Фрэнки, без обид. Мы поспорили, правда ли ты боишься пауков. Их же только девчонки боятся. Ты не сердись, – он отошёл ещё на шаг, потому что я чувствовал, как мои глаза наливаются кровью, а кулаки непроизвольно сжимаются.

– Поспорили? – сказал я тихо и встал со стула. – Но откуда вы…

– Прости, друг, – наконец, ожил Рэй, и я всё понял, – я случайно проболтался. Пытался убедить, что боязнь сцены – это ерунда, ну, знаешь, хотел сказать, что у всех есть свои страхи, и проговорился. Не злись?

Я посмотрел на смущённого Рэя недобро, и он тоже отошёл на шаг назад.

– Ах ты засранец! – взвизгнул я и запрыгнул на него с ногами, имитируя удушение. Я больше дурачился, злость отпускала, я был уверен, что Торо не специально выдал мой секрет. Такое со всеми бывает: что-то слетит с языка случайно, и потом не знаешь, куда себя деть. Но, видимо, я выглядел очень натурально, поскольку Рэй вцепился в мои руки, пытаясь убрать их от своей шеи, и подскочил Дерек, попытавшись стащить меня с Рэя, даже Том не остался в стороне.