Север помнит (СИ)

К ночи они остановились. У Дени все болело от постоянной тряски, а ее терпение иссякло.

- Эй, ты, - позвала она по-дотракийски одну из рабынь-прислужниц. – Подойди, я хочу поговорить.

Смущенная девочка подошла ближе, не смотря Дени в глаза. «Следует быть осторожной, - подумала Дени. – Если заметят, что мы разговариваем, она пострадает первой». Она улыбнулась.

- Не бойся. Как тебя зовут?

Рабыня метнула на нее испуганный взгляд и тут же опустила глаза.

- Я… ее зовут Зари, кхалиси.

Дени понравилось, что девочка обращается к ней, используя ее прежний титул.

- Зари. Откуда ты, дитя?

- Мой отец был ко у кхала Кворо, - ответила девочка. – Он мертв. Кхал Чхако убил его две луны назад. – Она пугливо посмотрела по сторонам. – Неразумно с моей стороны говорить с вами так свободно. Это известно.

- Тебе нечего бояться, - сказала Дени, с горечью вспомнив, как обещала то же самое Ероих и всем остальным ни в чем не повинным людям, которых тщетно пыталась спасти. – Я Мать Драконов. Если я прикажу, мой Дрогон убьет любого, кто попытается причинить тебе вред. – Точно ли? Но сейчас нет времени на сомнения.

При упоминании о Дрогоне Зари временно лишилась дара речи. Наконец она произнесла:

- Это чудище… говорят, он демон, которого вы породили с помощью кровной магии. Говорят, вы убили кхала Дрого, чтобы дать ему жизнь. Он…

- Это тоже известно? – скривившись, спросила Дени. Не так уж далеко от истины. Хоть в воинской доблести дотракийцам практически нет равных, они суеверны, словно дети, наслушавшиеся сказок о призраках. Гибельное нетерпение Визериса во многом было вызвано презрением к их бесконечным знамениям и предсказаниям. - Как бы там ни было, он мой. Итак, милая, ты знаешь, куда мы направляемся?

Зари снова заколебалась. Она выглядела не старше Миссандеи. Дени скучала по своей маленькой переводчице, милой, храброй и умной не по годам, скучала так же сильно, как и по Джораху. Наконец девочка наклонилась к прутьям клетки и, понизив голос до еле слышного шепота, сказала:

- В шатре кхала Чхако говорят о стране теней. О старых тайнах и красных жрецах. Кхал считает, если он отдаст тебя им в подарок, они в ответ дадут ему бессчетные богатства и могущество.

Асшай. Дени не могла сказать, что удивлена. Удивительным было то, что дотракийцы, которые не доверяли колдовству так же, как и морю, готовы посетить красных жрецов в Асшае и даже заключить с ними сделку. Дени знала, что как последняя из Таргариенов она представляет большой интерес для культа огнепоклонников, а если вместе с ней прилагается еще и один из трех ныне живущих драконов, ее стоимость возрастает безмерно. Кхал Чхако, действительно, сможет до конца своих дней жить в богатстве, и все соседи и родня будут бояться и уважать его за то, что он осмелился вступить в сделку с порождением теней. Если он достаточно храбр, чтобы отправиться в Асшай, ему достанет смелости сесть на корабль и отправиться в Вестерос.

Дени выбросила эту мысль из головы. Слишком скоро, слишком скоро. Поскольку Зари упомянула о красных жрецах, она вспомнила о Куэйте в красной лакированной маске. Эта женщина приехала из Кварта с Ксаро Ксоан Даксосом и Пиатом Преем. «Чтобы продвинуться вперед, ты должна вернуться назад, чтобы обрести свет – пройти через тень», - прошептала Куэйта, загадочным образом появившись в каюте Дени посреди ночи. Дени думала, что провидица говорила ей об Асшае. Тогда, может, стоит позволить Чхако сделать это?

Куэйта была для нее непостижимой загадкой – Дени даже ни разу не видела ее лица. Она предостерегала меня насчет Даксоса и Прея, но я, как последняя дурочка, доверилась им. Когда жрица вновь явилась Дени в Миэрине, она предупреждала о бледной кобылице, о Резнаке мо Резнаке, и еще о многих… кракен и темное пламя, лев и грифон, сын солнца и скомороший дракон. И действительно, пришла бледная кобылица, и сын солнца, Квентин Мартелл, приехал, чтобы жениться на мне… но достаточно ли этого, чтобы доверять ее шепоту? Куэйта и сама была красной жрицей, возможно, она хотела привести Мать Драконов в логово ее ордена, чтобы захватить ее и присвоить себе ее пламя. Колдовство – это лезвие без рукояти, а пророчества – еще хуже. Люди сходят с ума, пытаясь создать для себя предсказанную судьбу – или избежать ее.

Несмотря на жару, по спине Дени пробежал холодок. «Нет, - подумала она. – Я не стану поступать так, как мне предрекают всякие загадочные незнакомцы. Я – Таргариен, последняя из Таргариенов, я не держу ответа ни перед богами, ни перед людьми». Ее благородный брат Рейегар родился в ночь, когда случилась трагедия Летнего замка, когда ее дом обратился к страшному колдовству в попытке исполнить свое предназначение. Да и самой Дени пришлось испить эту чашу – и с Мирри Маз Дуур, и в Доме Бессмертных. Но что если это единственный путь? Что если ей предназначено судьбой пройти сквозь тени и познать их мрачные тайны?

Зари взволнованно смотрела на нее.

- С вашего позволения, кхалиси, могу я идти?

- Ступай, - сказала ей Дени, и девочка с облегчением ушла.

Дени прислонилась к стене клетки, у нее кружилась голова. Сколько еще ехать? Она сомневалась, что остальные члены кхаласара разделяют решимость Чхако отправиться в Асшай, даже ради большой выгоды, поэтому он может отправить с ней на остаток пути своих кровных всадников. Не стоит надеяться, что их можно будет убедить сделать для нее что-либо из жалости, однако на них может повлиять страх, нетерпение и жадность. Можно попробовать так запугать их, что они бросят ее посреди дороги, но неизвестно, кто еще ей может повстречаться.

«Было бы неплохо, если бы я на самом деле была таким чудовищем, как обо мне говорят», - уныло подумала Дени. Ах, если бы Дрогон вернулся, если бы точно знать, что он послушается ее приказа. Она не верила, что он сможет причинить ей вред, но в бойцовой яме едва до этого не дошло. Она слышала, что Асшай - это средоточие знаний о драконах, и поэтому ей очень хотелось попасть туда, ведь она многого не знала о своих детях. Драконы обладают разумом, по меньшей мере не уступающим человеческому, и во взрослом возрасте они несокрушимы, но вековая связь ее предков с этими созданиями принесла миру столько же горя, сколько славы. Каждый раз, когда рождается Таргариен, боги подбрасывают монету, и мир следит, что выпадет – величие или безумие. Сир Барристан как-то рассказывал ей, что нечто подобное говаривал ее дедушка Джейехерис. Но родятся ли другие? Я последняя из своего рода, и я бесплодна. Моими единственными детьми стали драконы.

Тем временем всадники расседлывали лошадей, разводили костры, обменивались грубыми шутками и без стеснения мочились. Посреди двадцати или тридцати тысяч человек Дени была совершенно одна. Мне должна улыбнуться удача, я знаю. Дени сердито смахнула слезы, повисшие на ресницах. Через некоторое время ей принесли поужинать. Она еле сдержалась, чтобы не швырнуть еду в лицо прислужницам, просто чтобы сорвать злость, но ей очень хотелось есть, к тому же ссора не принесла бы ничего хорошего. Поэтому она приняла кусок полусырой конины и молча принялась жевать.

Ужин в кхаласаре уже подходил к концу, когда восходящую луну закрыла черная тень, и среди дотракийцев поднялся испуганный шепот. Дрогон сложил крылья и грациозно приземлился. Его чешуя дымилась, а в зубах был зажат обугленный труп. Он швырнул его на траву, словно собака, и Дени увидела, что это какое-то животное, а не человек или ребенок. Она облегченно выдохнула.

- Дрогон, - позвала она, - ко мне.

Дракон поднял голову, заслышав ее голос, и посмотрел на нее. Он еще не до конца оправился от раны, которую нанес ему в Миэрине Харгаз, распорядитель боев. Впрочем, рана почти затянулась и, казалось, не причиняла ему сильной боли. Дрогон несколькими взмахами крыльев пересек лагерь, заставив дотракийцев поспешно разбежаться, и приземлился у ее клетки.

Раздался гневный ропот, и несколько дерзких молодых всадников обнажили аракхи.

- Отзови его, ведьма, - сказал ей один. – Немедленно.