Красная - красная нить (СИ)

– Откуда он взялся? Он мне своим мешком чуть череп не проломил. Сейчас я ему…

Я увидел приближающийся ботинок и по странному наитию вцепился в него, повисая всем телом. Парень потерял равновесие и упал рядом с Уэем, но быстро сориентировался и, хорошо размахнувшись, заехал мне по лицу.

Это было странное чувство. Моя голова мотнулась, как кукольная, и в первую секунду я ничего не понял, а потом всё лицо просто взорвалось болью. Мне показалось, что он выбил мне все зубы, сломал нос и свернул челюсть. Это было настолько больно, что я застонал.

– Фрэнк! – завопил Джи, и я этого почти не видел заплывающим глазом, но друг вдруг ожил, его лицо исказила гримаса, и он, запрыгивая на другого парня, стал яро молотить его кулаками куда ни попадя. Естественно, ему тут же прилетел хук слева, и он, охнув, снова оказался на земле рядом со мной, я почувствовал его острое плечо сзади.

– Эй! Эй, хватит с них! – громко заорал кто-то со стороны площадки, и я отстранённо подумал, что интонация кажется мне смутно знакомой. Этот кто-то подал голос очень вовремя: на меня и Джи обрушились заключительные пинки, но я сгруппировался так, что они пришлись по краю согнутых ног, не слишком больно. Я мог только надеяться, что заскуливший сзади Джерард тоже додумался свернуться калачиком, чтобы защитить живот и рёбра. Перед лицом на землю приземлился смачный плевок, и я понял, что нас вроде бы оставляют в покое – мимо прошли три пары разной обуви, и я, перебарывая подкатывающую тошнотворную муть, перевернулся к Джерарду. Он лежал сзади на спине с разбитой губой и тяжело дышал. Его глаза были закрыты, но как только он почувствовал моё шевеление – сразу открылись.

– Твою мать… – тихо прошептал он. – У тебя гематома на пол лица.

Я попытался улыбнуться ему, хоть это и было больно. Я надеялся, они не сломали Джерарду рёбра.

Видимо, мои потуги выглядели забавно, потому что он тоже улыбнулся мне, тут же скривившись из-за разбитой губы.

– Я думал, ты ушёл, – стараясь не слишком шевелить ртом, сказал я ему. Фраза получилась трудно узнаваемая, но Джи меня понял.

– Я ждал, пока уже не стало совсем тошно. Было глупо договариваться встретиться в холле. Всё никак не могу привыкнуть, что я теперь – знаменитость, – он чуть виновато улыбнулся, стараясь не двигать левой половиной губ. От этого его улыбка вышла несколько саркастической.

– Ты как? В порядке? Идти сможешь? – спросил я его, усаживаясь на задницу и пытаясь понять, где ещё у меня болит. По ощущениям, болело везде и сразу.

– Здесь что-то не в порядке, – он сильнее прижал руку к правому боку, пытаясь тоже сесть. Я подал ему ладонь и помог подняться. – Но идти смогу, я думаю.

– Значит, пошли, – устало проговорил я, поднимаясь на ноги рядом с Джерардом и ища взглядом рюкзак, который оказался вывалянным в грязи полностью.

– Чёрт, они тебе куртку порвали, – сказал друг, показывая куда-то в район подмышки, а я лишь махнул рукой:

– Да и хрен с ней. Зашью…

Мы пошли, поддерживая друг друга, дальше вдоль решетчатой ограды. Сначала каждый шаг давался с трудом, но потом наши тела поняли, что от них не отстанут так быстро, и позволили нам идти довольно активно. Повернув голову в сторону поля, я увидел за сеткой наблюдающего за нами Бернарда. Вот же сука белобрысая… Ему самому не тошно быть таким? Фу… Мне показалось, что он следил за нами взглядом, не отрываясь, и не удержался – мстительно показал ему средний палец, подняв его повыше над головой. Он отвернулся, скривившись.

Ирония была в том, что наш путь пролегал мимо входа на поле, около которого отряхивалась и переговаривалась та троица парней. Я вдруг принял решение, и хотя точно знал, что оно тупое и совершенно лишнее, ничего не мог с собой сделать – адреналин до сих пор бегал по венам и не давал мне успокоиться.

– Джи, прости. Но сейчас нам придётся немного побегать, – прошептал я, чувствуя, как каждый шаг приближает нас к той компании и наполняет тело упругой лёгкостью, притупляя боль.

– Что? Что ты задумал? – не понял Уэй, но я почувствовал, как он подобрался весь.

Мы почти поравнялись с этими мудаками, и я вдруг неожиданно размахнулся ногой и со всей силы зарядил ближайшему кедом по заднице.

– Ах ты сука мелкая! – завопил он, хватаясь руками за попранное достоинство, и все трое развернулись к нам.

А я уже схватил Уэя за руку, не дожидаясь реакции, и дал дёру вперёд, по дороге, к выходу с территории школы. Джерард двигался медленнее, но я был непреклонен и тащил его за собой как на буксире. Позади уже слышался шум погони – обидчивые волейболисты бросились за нами вдогонку, но не слишком преисполнились энтузиазма, я знал, что наше желание убежать было многократно сильнее их желания догнать. Они, не переставая, орали неприличные ругательства нам вслед, пока не заткнулись, и я в какой-то момент оглянулся, чтобы убедиться: отстали и возвращаются на тренировку.

А ещё для того, чтобы увидеть эти ни с чем не сравнимые вылупленные на меня глаза Уэя-старшего. И как же меня пробило на поржать в этот момент! Ещё никогда я не видел такого взгляда у него: восхищённого, но не в смысле «ты крут!», а в смысле «ну ты и конченый придурок!», а ещё он был какой-то неверящий и немного – усталый. В любом случае, никогда до этого я не видел у Джи таких круглых глаз, и он выглядел чертовски забавно.

– Ну ты даёшь, Фрэнки, – хрипло сказал он смеющемуся мне, и наш бег постепенно сошёл на нет, да и сами шаги всё замедлялись и замедлялись, пока мы вообще не остановились перед каким-то перекрёстком, чтобы отдышаться. Я слегка истерично посмеивался над всем произошедшим и этим диким взглядом Уэя, которым он смотрел на меня, и в итоге добился своего – он тоже начал улыбаться.

Мы зашли в какую-то подворотню тут же у дороги, буквально в двух кварталах от моего дома, чтобы немного отдышаться. Топливо кончилось – адреналин рассосался, сделав своё дело, и теперь в тело вернулся весь спектр всевозможной боли, которая, казалось, залезла в каждый его уголок и по-кошачьи точила там когти.

Мы прислонились спинами к облезающей старой стене какого-то здания и пытались совладать со сбившимся сиплым дыханием, всё ещё истерично посмеиваясь надо всем произошедшим. Тут пахло разнообразным мусором: недалеко стояли баки, в которых копошились кошки. Серьёзно, пусть это будут кошки, я ненавижу крыс. А ещё пахло мочой: между домами был тупик, который определённой частью прохожих использовался по прямому назначению в качестве общественного туалета. Люблю этот город…

– Ну что, идём в магазин комиксов? – ляпнул я, улыбаясь относительно здоровой половиной лица.

Джерард экзальтированно хихикнул. И повернул голову со свисающими, кое-где вымазанными кровью и землёй волосами, ко мне.

– Конечно, пойдём. Нам же мало приключений на задницы, надо ещё от копов, которых вызовет продавец, поудирать.

Какое-то время мы молчали, обхватив колени ладонями и чуть нагнувшись вперёд.

– Джи… – я всё ещё тяжело дышал и был почти на краю от того, чтобы зайтись новым приступом кашля.

– Фрэнки? – грязный, вываленный в земле и песке, с разбитой вдребезги губой и оторванной пуговицей на пижонском кашемировом пальто всё же смотрел на меня и еле заметно улыбался.

– Скажи, что это не будет повторяться каждый день, – устало простонал я. Пусть это и звучало малодушно, но я не мог предварительно оценить масштабов катастрофы, а теперь мне это всё казалось с лёгким налётом «а не чересчур ли?!».

Джерард только усмехнулся, отводя взгляд и вперивая его в свои запылившиеся чёрные кеды с длиннющими розовыми шнурками. Вот зачем он вставил розовые шнурки? Что он этим хотел сказать?

– Я свою часть сделки выполнил. Я закончил то, что, по-хорошему, не должно было и начинаться. Но обещать, как часто меня будут пытаться поймать после школы, я не могу – потому что хуй знает. Всё будет зависеть от моей фантазии и нелёгкой науки – «как грамотно уйти после занятий незамеченным».

– От нашей фантазии, – поправил я его. – У меня, между прочим, тоже весьма богатый опыт незаметных сваливаний, так что можешь на меня рассчитывать.