Красная - красная нить (СИ)

Я заказал самую большую пиццу, которую только мог себе позволить. Именно та, которую прикончили мы, в меню пиццерии значилась как «пицца для четверых». Самое то для голодного меня.

И сейчас мы сидели перед телевизором и смотрели мелькающий на экране шлак, совершенно не задумываясь над сюжетом. Потому что моя голова лежала на его плече, рука Джерарда ненавязчиво касалась моих пальцев, мирно лежащих на моём бедре недалеко от паха, и от этого все мои внутренности, наполненные пиццей до края, вяло, но совершенно недвусмысленно прыгали, изображая бабочек.

Несмотря ни на что, я боялся спугнуть этот момент, потому что его прохладные прикосновения к моей коже дарили странное, несравнимое ни с чем ощущение. И сейчас это было совсем по-другому, чем тогда, давно, в машине перед концертом. Сейчас он не таился и поглаживал мои пальцы очень нежно, словно я был фарфоровым. И я млел от этого и от сытости, позволяя фантазии и сознанию уплывать за горизонт.

– Чёрт, кажется, я переел, – через какое-то время я всё-таки решил признать своё поражение.

– Ты съел на два куска больше, хотя размером несколько меньше меня. Этого следовало ожидать, – ответил Уэй, останавливая свои настойчивые пальцы и просто обхватывая мою ладонь. – Мне поискать лекарства? – спросил он, заглядывая в глаза, на что я только кивнул. – Ты обжора. Как в тебя вообще столько влезает? Мы могли бы оставить эту пару лишних для тебя кусков Майклу, но нет. Тебе надо было сожрать всё.

– Мне нравятся пустые коробки из-под пиццы. У каждого свои слабости, – поучительно сказал я. – А Майки… Хрен с ним. В следующий раз не будет сбегать с занятий.

Джерард улыбнулся, но я не видел этого; он был на кухне и искал мне в ящиках что-то для переваривания. И когда он так заботливо принёс мне какие-то таблетки и стакан воды, я посмотрел на него и в очередной раз понял, что, кажется, очень серьёзно «вляпался», как сказал бы Рэй.

В Джерарда Уэя.

====== Глава 20. ======

Комментарий к Глава 20. отбечено. я срубаюсь и отчаливаю спать. простите за все косяки, утро вечера мудреннее, всё причешем и пригладим. и – будет ещё одна глава, крайняя перед перерывом.

Мы сидели с Джи в пустой аудитории за соседними партами в первом ряду, изредка кидая косые взгляды на наши потрёпанные физиономии и быстро, тайно улыбаясь друг другу. Потому что перед нами нервно наматывал круги председатель педсовета и по совместительству – мой классный руководитель мистер Карго Блом.

Сейчас я отчего-то задумался, что за имя у него такое идиотское. Кажется, он иностранец. Кто-то из девчонок шептался, что он то ли румын, то ли болгарин, то ли словенец, а может быть, даже чех. Если честно, меня это мало волновало, но вот имя и правда было довольно необычное. Даже если бы он был представителем вымирающего племени с островов Карибского моря, меня это вряд ли заинтересовало бы. Всегда плевать хотел на цвет кожи или национальность, вообще не понимаю, как можно классифицировать кого-либо по этим признакам и, тем более, строить на этой базе своё мнение. Если здесь, в Ньюарке, бандитизмом и наркотой в основном занимались темнокожие, было совершенно тупо думать, что все они поголовно бандиты и наркоторговцы, а все остальные, белые, были целиком и полностью святошами и примером для подражания. У темнокожих были свои районы, этакие настоящие «гетто», куда даже копы не спешили соваться без машин прикрытия.

В Бельвилле я знал очень хороших ребят, и они были много лучше и интереснее большинства белых, которые учились со мной. А ещё в параллели были ребята – брат с сестрой – китайцы. Так эти вообще учились чересчур дотошно, и я знал совершенно точно, что мозги у них были заточены так, что мало кто мог потягаться с ними. Но как люди они мне всегда казались скучноватыми зубрилами.

Мне Карго Блом нравился как человек и бесил этим же, но всё же качеств, за которые его стоило уважать, по моему мнению, у него хватало. И сейчас он нервно ходил перед нами туда-сюда, и от этого мельтешения у меня начинала кружиться голова, поэтому я снова и снова бросал косые исподлобья взгляды на своего… друга? Он до сих пор выглядел хреново, но лично мне было сладко видеть такое его лицо, потому что достаточно свежие воспоминания о недавних событиях накатывали от его вида вновь и вновь, вызывая по моей спине лёгкий топот мурашек.

Хотя, наверное, стоит рассказывать именно с вчерашнего происшествия? Ведь именно из-за этого мы сейчас сидим тут, перед раздражённым председателем педсовета, и глупо перекидываемся заговорщицкими взглядами?

Вчера во время обеда мы договорились пойти домой вместе. Мы – это я и Джерард, потому что у Майкла опять было занятие по гитаре дома у Торо. Конечно, ведь сегодня не было репетиций в клубе, а это означало, что Уэй-младший обязательно напросится в гости к Рэю. Но я был даже рад: Джерард обмолвился, что собирается зайти в магазин комиксов, а я поймал себя на мысли, что до сих пор не знал, где расположен ближайший из подобных магазинов в Ньюарке. Когда я радостно стал расспрашивать про это и предложил составить компанию, Джи только хитро посмотрел на меня, словно пытаясь прочитать что-то на моём лице, но потом согласился. Честно, у меня почему-то отлегло от сердца. Если бы он сказал что-то вроде: «В следующий раз, Фрэнк», я бы точно расстроился. И снова подумал бы, что он бегает от меня или просто-напросто не доверяет. Или пытается отделаться от моей слегка навязчивой заботы, хотя в тот момент я совершенно не думал ни о чём подобном.

Шкафчик всё так же заявлял о своей индивидуальности, выделяясь из уныло-серого ряда таких же, только не вещающих, что «Джерард Уэй – главный педик школы», но шум за несколько дней постепенно улёгся. И если Джи и было неприятно слышать шёпот за его спиной и мерзкое хихиканье, а иногда – терпеть хлебные шарики, прилетающие в его голову в столовой, то он ничем этого не показывал и держался так, словно вообще ничего вокруг не замечает. Только сильнее стискивал пальцы и чуть поджимал губы, но вряд ли кто-то, кроме меня, обращал внимание на такие мелочи.

И вот мы договорились встретиться внизу, в холле школы после всех наших пар и пойти в «царство рисованного чуда», как сказал Джи, чтобы поселиться там минимум на пару часов: я точно хотел пролистать как можно больше старых комиксов, чтобы надышаться этим необычным и вкусным запахом, который я почти забыл за последние месяцы. Но у нас ведь не могло всё получиться гладко? Потому что сейчас я не был тётькой-варваром с огромными сиськами и мечом, а Джерард не был магом с кучей заклятий и какой-то волшебной хреновиной в руках. А раз так, то на удачу рассчитывать не приходилось.

Меня задержал мистер Блом. Ненадолго – минут на десять.

Я снова сидел перед ним и наблюдал, как он закрывает дверь за последним вышедшим одноклассником, а затем, проведя рукой по бородке, живущей только снизу его чётких скул, садится напротив.

– Фрэнк, я слышал, ты играешь на гитаре?

Просто спокойный вопрос и совершенно непроницаемое лицо без тени какой-либо эмоции. Будто он не спрашивает, а констатирует факт. И первое, что приходит в голову, просто уверенно сказать ему «нет». Потому что «да» – это явно новый вагон проблем для меня. Но я молчал и мялся, и его взгляд начал приобретать какую-то свинцовую густоту, что я почувствовал, как моя мошонка стремится вжаться в брюшную полость. Как это у него выходит, а?

– Играю, – устало произношу я, и мыслями уношусь на первый этаж, чтобы зашептать Уэю на ухо: «Только дождись меня, дождись, хорошо? Я уже скоро, я почти пришёл. Ты только не девайся никуда…». Ну какого чёрта Блому нужно от меня?

– В школе будет традиционный концерт, посвящённый Новому году. Я знаю, ты перевёлся только в этом году и не знаешь об этом, но будет здорово, если ты представишь свой класс на этом концерте.

Вот же я попал! Я очень любил играть, любил петь под свою гитару, но делать это в одиночку перед всей школой… Тем более где-то в это же время Рэй собирался устроить нам несколько концертов в местных клубах… Это всё было так не в тему!