The Beginning of the End (СИ)

Между прочим, Меила поинтересовалась по телефону - зачем было непременно отправлять Беллу в Египет в самый жаркий сезон, да еще и одну.

Оскар Линдсей нервно усмехнулся и закашлялся в трубку.

- Вы будете смеяться, Меила, но мне показалось, что я непременно должен это сделать, - ответил англичанин. - Внутренний голос! Хотя я никогда не слушал никакие внутренние голоса!

Смеяться египтянке сейчас хотелось меньше всего.

- Понимаю, - сказала она холодно. - С возрастом мы становимся более суеверными, правда?

Меила помолчала, поглаживая трубку ладонью и слушая, что происходит на другом конце провода.

- Я надеюсь, Барти сможет позаботиться о сестре. Потому что до сих пор ее всюду сопровождал мой слуга Аббас, которого я собираюсь назначить своим управляющим на ферме.

- Да, конечно, - торопливо сказал Оскар Линдсей.

Он помялся.

- Как там поживает моя дочурка?

- Превосходно, - сказала египтянка, улыбнувшись. - Она скупила уже весь Каир… если не скупила, то зарисовала точно. Не знаю, как она повезет все это домой.

Меила сделала паузу, которую Линдсей понял.

- Я бы хотел, Меила, чтобы у нас осталась своя квартира в Египте. Белл возьмет с собой, что захочет, а Барти присмотрит за остальными вещами. Он ведь будет работать с вами.

- Конечно, - согласилась Меила, раздумывая, к чему все это приведет.

Она переложила нагревшуюся трубку в другую руку.

- Знаете, сэр, Белла жалуется, что у нас слишком жарко, чтобы ездить на юг. А ей хотелось прокатиться до Карнака. Вы отзовете ее домой сейчас или позволите задержаться еще?

Кажется, Оскар Линдсей пришел к выводу, что его дочурке хватит самостоятельности.

- Пусть Барти устроит ей небольшую экскурсию… и хватит пока. Да и мы уже соскучились.

Белла покинула Лондон почти два месяца назад.

- Думаю, это разумно, - согласилась египтянка. - До свидания, Оскар.

- До встречи, Меила. И спасибо вам, - прочувствованно ответил англичанин. Связь прервалась.

“До встречи…”

Меила долго держала в руке трубку, размышляя, что значит отъезд Беллы Линдсей для нее самой. Как непреложно самые незначительные стечения обстоятельств определяют будущее.

* Семьдесят дней - обычное время бальзамирования и, соответственно, траура по усопшему у древних египтян.

========== Глава 45 ==========

Когда Барти появился в Каире, палящий зной уже прекратился. Однако Меила изумилась, увидев молодого Линдсея на пороге.

- Вы что, прилетели на крыльях?

Меила всего три дня назад говорила с ним по телефону.

- Точно так, мэм, - сияя, сказал Барти. В этом городском молодом человеке появилась какая-то молодцеватость, несвойственная ему прежде. - Я прилетел частным реактивным самолетом! Новейшая разработка нашего правительства!

В душе египтянки червяком шевельнулось воспоминание о безвременно погибшем сыне миссис Теплтон, летчике-испытателе. Однако лицо Меилы отразило все положенные чувства.

- Да вы, оказывается, храбрец, - сказала она, улыбнувшись. - Или патриот-волонтер?

- Всего понемногу, - ответил Барти, зардевшись от удовольствия. Потом кашлянул, оглядев холл дома Амиров, напоминавший музей.

- У вас чудный дом, мадам Меила.

Все их хорошие знакомые переняли это франко-египетское обращение к ней, которое первым употребил покойный Хафез. Меила улыбнулась ожидаемому комплименту.

- Проходите, мистер Барти, располагайтесь.

Усевшись на кожаный диван в гостиной, Барти пригладил темные волосы отцовским жестом и с некоторым смущением спросил:

- А где Белл?

- Дома, она живет напротив, - ответила хозяйка. - Фатима сейчас сбегает ее позовет, хотите?

Барти переменил положение ног и выпрямился.

- Да, конечно!

Меила отдала негромкое распоряжение старой служанке, которая только что принесла гостю прохладительный напиток.

Улыбнувшись сама себе, египтянка подумала, что об Имхотепе Барти ничего не спросил. Имхотеп был наверху и своим обществом дарил не каждого посетителя.

Фатима привела мисс Линдсей через десять минут. Все это время Барти листал альбом с красивыми репродукциями египетского искусства, который ему предложила хозяйка. Услышав торопливый перестук туфелек сестры, Барти бросил альбом и вскочил.

- Белл!..

Белла с радостным визгом бросилась старшему брату на шею. Меила же подумала, что отношения между ними холодноваты и такая бурная встреча объясняется только тем, что брат и сестра долго не виделись.

А еще египтянка подумала, какое неудачное ласкательное имя придумали этой барышне, - будто колокол, который бьет тревогу…

Белла тоже изумилась скорому приезду брата. А когда он гордо объяснил ей, что прилетел по воздуху, назвала Барти героем.

- Конечно, ты теперь сможешь съездить со мной куда угодно! - воскликнула Белла.

- Разумеется, - обещал Барти.

Тут оба посмотрели на Меилу, точно прося разрешения уединиться. Меила кивнула; и Линдсеи скрылись в глубине комнаты, оживленно разговаривая.

И тут вниз спустился Имхотеп. У жреца был хмурый вид.

- Линдсей приехал? - спросил хозяин дома.

- Да, - ответила жена. - Тебе это не нравится? - спросила она, почувствовав настроение Имхотепа.

Он качнул головой.

- Нет, - сказал жрец. - Но пусть Линдсей забирает сестру и уходит. Они ничего… ничего не понимают.

У Меилы вдруг появилось сильнейшее желание ответить:

“Я тоже ничего не понимаю!”

Манера мужа говорить полунамеками, вполне уместная, должно быть, когда он служил Осирису, теперь временами раздражала ее. Может быть, их жизнь, при всей ее счастливой полноте, стала слишком здешней, слишком обыденной?

Или, может быть, боги отступились от них, потому что они сами забыли богов, как современные люди?..

Барти с Беллой наконец появились перед хозяевами. Они оробели, увидев Имхотепа, и вежливо поздоровались.

После короткой сдержанной беседы Белла попросила разрешения увести брата к себе на квартиру. Простившись, англичане быстро ушли.

Барти намеревался поселиться у сестры и, после ее отъезда, занять всю квартиру. Белла с гордостью показала брату, как мило оформила комнаты.

Барти улыбнулся и сказал, что если дом Амиров похож на музей, то ее жилище - на музей, в котором устроили кавардак. Белла слегка надулась.

- Это художественный беспорядок, - заявила она.

- Для меня разницы нет, - со смехом ответил брат.

Впрочем, он не хотел ее обидеть, и Белла обиделась не всерьез. А когда Барти похвалил ее новые работы, просто расцвела.

- Это импрессионизм, особая передача светотени, - сказала она. - Вот, видишь, я нарисовала эту статуэтку кошки? Она черная, но импрессионисты не используют черный цвет, я брала только синий и красный… в вечернем свете все смотрится иным. Правда, впечатляет?

Барти кивнул. Деревянная египетская кошка, размером в ладонь, действительно впечатляла - и нарисованная, и, еще больше, сама по себе.

- Это подлинник, да? - спросил он, наклонившись к тумбочке, на которой стояла статуэтка среди разбросанных папильоток сестры, и близко вглядываясь. - Ты ее для себя купила?

- Это мой талисман, - ответила Белла с забавной важностью.

Оба рассмеялись.

- Я возьму ее с собой, когда мы поедем в Карнак, - прибавила девушка. - Мы ведь поедем, Барти?

И она посмотрела на брата таким взглядом, которому невозможно было не уступить.

- Конечно, сестренка, - сказал Барти, чувствуя себя ее защитником в этой дикой стране. - Мне и самому хочется тут на все посмотреть.

Услышав о том, что Барти и Белла Линдсеи собрались ехать в Карнак, Имхотеп пришел в сильное волнение.

- Это очень опасно, - сказал он жене.

Меила поджала губы. Раздражение, появившееся недавно, опять поднялось в ней.

- Дорогой брат, в древнем храме Амона бывают сотни туристов. Ты скажешь, что и им это опасно?