Под тенью мира. Книга вторая

- Пятьдесят крышек, малышка, - подмигнул мне Тобар. Он посмотрел на Догмита. – И тебе придется отсыпать мне двадцать крышек за перевозку твоего лохматого друга.

- Хорошо, - сказала я, кивнув. Я скинула рюкзак с плеч, чтобы достать крышки. – У Вас хорошее судно.

Тобар ослепительно улыбнулся и подмигнул мне. Он был очень милым, этот паромщик.

- Это точно, детка, - сказал он, пока я копалась в рюкзаке, поставив его на пол. - В былые годы я путешествовал на этом судёнышке от Содружества до Разорённых берегов! То ещё время было. Но сейчас моя посудинка уже не та – всё днище в дырах и древоточцах, поэтому сейчас она уже не может выйти в море и уж тем более возить большие грузы. А вот рейсы Поинт-Лукаута для нас самое то!

- А как там вообще? Ну, в Поинт-Лукауте, - спросила я, отсчитывая крышки и высыпая их в пакет. Я протянула пакет Тобару.

- Там, ну…- Паромщик забрал пакет. - Там сплошные торфяные болота, чьи обитатели порой наводят ужас даже на наёмников с пустошей, - сказал Тобар, чем привёл меня в ужас. – Так что тебе нужно быть особенно осторожной, если соберешься одна идти в болота. Лучше всё-таки нанять сопровождающего… Сейчас, погоди минутку, я пересчитаю крышки.

Я задумчиво кивнула. Пока Тобар, бормоча себе под нос, пересчитывал крышки, я кусала кончик мизинчика, в нервном волнении обдумывая предстоящее путешествие. Вряд ли Тобар врал мне. Поинт-Лукаут – дикие земли. Дикие и опасные. Я посмотрела на Догмита, и сердце моё сжалось. Но у меня нет выбора.

Я погладила Догмита по мягкому загривку, тот пошевелился, поднял голову и лизнул мою руку. Я улыбнулась, не сдерживая слёзы.

- Я найду способ помочь тебе, дружочек, - прошептала я, поднимая голову и глядя вдаль, за далекий горизонт, где вода сливалась с небом, и куда нам сейчас предстояло отправиться. – Я найду…

***

Это было нечто совсем удивительным – путешествовать по воде. О, как же я любила эти водные просторы. Как свеж и весел здесь был ветер, и как упоительно переставала терзать меня тоска, когда я смотрела на плещущиеся волны или бездонное небо. Часть пути я находилась на нижней палубе, другую часть пути – наверху, за столиком возле дымящих труб. Я пила горячий чай, кутаясь в старое одеяло, которое Тобар посоветовал мне взять из каюты.

Мой Догмит тихонько ходил за мной, но в конце концов, он так утомился, что я оставила его в уютной гостевой каюте. Каюта была небольшая: с мягкой койкой, прикрепленной к стене и застеленной старым розовым покрывалом. Деревянная мебель – комод, шкаф и секретер с придвинутым к нему стулом – была сдвинута к стенам. Маленькое круглое окошко позволяло рассматривать виды за окном.

Слава Богу, дорога должна была занять не больше шести часов. Через некоторое время после начала поездки реку окутал туман, я почувствовала, что замёрзла и уж как-то очень сильно утомилась. Спустившись вниз, я зашла в каюту. Догмит мирно посапывал возле кровати. Я погладила его, легла на койку и укрылась одеялом. Я едва заметила, как заснула. Мне снились какие-то размытые образы и обрывки сюжетов. Через час я проснулась оттого, что паром сильно качнуло и меня кинуло в сторону, к стене.

Протирая глаза, я зевнула. Я села на койке, свесив ноги вниз, и подумала о том, что мне бы очень хотелось выпить кофе. Догмит всё так же лежал возле кровати. Он поднял голову, когда увидел, что я проснулась, и вильнул хвостом.

Я слезла с кровати и погладила его. Сейчас пёс, куда с большей легкостью поднялся на ноги. Видимо, потому что хорошо отдохнул за эти несколько часов.

- Ничего, малыш, - сказала я ему, ощущая, как снова защипало глаза. – Мы уже скоро приедем, и тогда мы сразу пойдём искать тебе лекарство. Не переживай.

Я выпрямилась и, грустно улыбнувшись Догмиту, отправилась на палубу. Я старалась не думать о Рэе. Просто каждый раз, когда мысли к нему возвращались – я их старалась отбрасывать подальше. Моё сердце болело о нём, и я боялась, что он будет сильно переживать, если узнает, что я отправилась на Столичную пустошь. Хорошо, что я оставила ему письмо, в котором всё объяснила – я от всей души надеялась, что он поймёт.

Я вышла из каюты. Позади меня хлопнула дверь. Густой туман над рекой Потомак стал более рассеянным, и через несколько минут я смогла куда лучше рассмотреть берег острова. В воздухе пахло дымом и речным илом.

Местный пейзаж разительно отличался от того, который я привыкла видеть на Пустошах. Здесь черные коряги деревьев были сплошь обвиты полусухим плющом и колючими растениями. Дикий кустарник – кривой и страшный – рос везде, где только ему удавалось прорасти. Высокая трава росла от песчаного берега, вдоль которого мы плыли, до болотистой местности, тянущейся дальше по острову.

Я взволнованно сжимала прутик металлической ограды на пароме и вглядывалась в сероватый туман, витающий над землями острова. Он был жутким. И остров тоже был жутким. У меня внутри всё ныло и жалось от страха. Не надо было мне сюда одной приезжать.

Неизвестно, с чем я здесь столкнусь…

Я вспомнила Кэтрин, несчастную женщину с взлохмаченными тёмно-коричневыми волосами и грустными карими глазами. Она так хотела, чтобы я помогла её дочери вернуться. Я прикрыла глаза. Ладно, хватит ныть. Раз так получилось, что я здесь одна – то чего уж. Мне главное – найти лекарство для Догмита, и помочь Кэтрин. В конце концов, чего я переживаю. Найду местную гостиницу, попробую нанять кого-нибудь в сопровождающие и вперёд. Не в первый раз уже.

Впереди показалась пристань. Я с любопытством уставилась на берег. Моё сердце внезапно ушло в пятки – нет, мне не показалось. Я точно видела, как огромный человек, по виду ещё более жуткий, чем супермутант, ходит по берегу. Он был каким-то кривым, неправильным. С огромными руками и толстым туловищем. Он появился из тумана, проковылял по берегу, а затем скрылся в густых зарослях болотного тростника и кустарника.

На секунду меня охватила паника, но я сразу взяла себя в руки. Чего мне переживать? Сейчас мы наверняка приедем в какой-нибудь город типа Мегатонны, и я найду там наёмника, который поможет мне найти лекарство для Догмита. А потом, когда Догмит поправится, я просто куплю билет и попрошу Тобара-паромщика отвезти нас обратно, на Пустоши. Дай Бог и Надин заодно найдём.

Я присмотрелась. Вдоль берега тянулась деревянная пристань. По этой широкой пристани тянулись ряды самых разных построек – низких, чуть повыше, из дерева или из кирпича. Судя по старым выцветшим вывескам, в этих зданиях когда-то находились магазинчики, мастерские, забегаловки и, по большей части, какие-то палатки с развлечениями для посетителей парка.

Огромное, чем-то пугающее меня колесо обозрения стояло дальше от пристани, в глубине города развлечений. Сейчас я видела только его очертания, так как туман над берегом был довольно сильным. Я видела квадратные кабины, и металлические балки, из которых было собрано колесо.

В воде возле берега, на пристани, и на самом берегу я видела обломки старых суден, деревянные доски и другой строительный и бытовой мусор. Огромные, наполовину обвалившиеся надписи с названиями аттракционов торчали над зданиями то тут, то там. Огоньки на вывесках уже не работали, да и буквы выцвели и уже давно были поломаны. Пыльные фонари, стоящие вдоль улиц старого городка, покосились. В старых доках валялись обломки суден и редкие рыбацкие лодки.

Я посмотрела направо, и сердце забилось сильнее в моей груди. Какое-то приятное впечатление на меня произвел вид, который я увидела. На краю острова, на холме в окружении ветвистых деревьев с толстыми стволами стоял большой дом – целое поместье. Отсюда я не могла разглядеть его, но мне вид этого поместья пришелся по душе, вот уж не знаю почему.