Беглец (СИ)

Постукиваю по рулю, обдумывая его слова. Я уже понимаю всю нелепость ситуации; наше знакомство, наша встреча и мы сами представляются мне самым абсурдным из абсурдов. Это чушь, которую несут с серьезным лицом. Это смех судьбы, это курица, которой не взлететь, это атеист, размышляющий о Боге в прокуренном насквозь пабе. Это я, Майкрофт Холмс, в обтянутом кожей салоне, это свисающая с потолка цепь.

— У меня есть предложение. Пообещай, что выслушаешь.

— Хорошо, — на его лице забавная смесь удивления и настороженности.

— Я знаю, где пригодятся твои таланты.

Он смотрит недоверчиво, но я чувствую распирающий его интерес и улыбаюсь.

— Не думал устроиться в полицию?

— Что? — он открывает и закрывает рот, словно выброшенная на берег рыба. — Спятил? Не говоря о моих убеждениях, кто меня возьмет, с моим прошлым?!

— С каким прошлым? — насмешливо спрашиваю я. — Ты чист, как гребаный небожитель. Кстати, что не так с твоими убеждениями?

Он вспыхивает.

— Ну, знаешь, Майкрофт, ты превзошел сам себя. Уму не постижимо, более идиотской идеи не мог предложить даже я. В полицию! Стать гребаным бобби, мне! Издеваешься?

— Я ведь говорил, это всего лишь работа. Просто подумай. Ты жаждешь адреналина, справедливости, свободы. Последнее, разумеется, я не гарантирую, но, как понимаешь, иногда приходится жертвовать. Ты умен, смел, пронырлив, в отличие от тех, кто служит в Ярде. Чем не вариант, — говорю я серьезно.

— Ты точно спятил… — неверяще протягивает он. — Сумасшедший. Я же ничего не умею!

— Научишься, — говорю я немного жестко.

Он смиреет и отворачивается, вглядываясь в пейзаж за лобовым стеклом.

— Идиотизм.

— То, что сегодня кажется идиотизмом, завтра может сойти за дельную идею. И наоборот. Я не настаиваю и не жду, что ты согласишься. Просто подумай, — произношу я, доставая визитку.

— Что это?

— Мои контакты. Хотя ты, конечно, можешь завалиться ко мне домой…

Он фыркает.

— Вот мой домашний номер. — Наспех записываю цифры на обороте карточки. — Позвони, если надумаешь. Устрою тебя в академию.

Он прячет визитку в карман.

— А что должен делать я? — спрашивает, насупив брови.

— В смысле?

— Ты помогаешь мне, а что взамен?

— Ничего. — До меня даже не сразу доходит, что он имеет в виду, настолько неожиданным оказывается вопрос.

— Благотворительность? Так не бывает. В чем подвох? — Он сверлит настороженным прищуром глаз.

Мне становится жаль. Жаль этот мир, в котором ничего не бывает просто. Просто так. Помочь кому-то. Почему нет?

Знакомься, Грег. Майкрофт Холмс, хренов гуманист, наивный альтруистичный болван. Именно это написано на моей визитке. Да нет, конечно. На ней ничего, кроме имени.

— Взамен ты пообещаешь хорошенько всё обдумать. Идёт? — Улыбаюсь.

— Хорошо, — обескураженно кивает он.

— Вот и славно. Куда сейчас? Я отвезу.

***

— Вот здесь я и живу, — печально говорит он, когда мы подъезжаем к его дому. Я понимаю, что он стесняется того, что я стал свидетелем… чего, собственно?

Никак не комментирую его слова, хотя вижу, что ему это нужно.

Он отчего-то останавливает взгляд на моих перчатках. Я не выдерживаю:

— Послушай. Если ты думаешь, что место, где ты живешь, имеет для меня хоть какое-то, самое мизерное, значение, — то ошибаешься. Это всего лишь дом. Четыре стены. Не вижу, как он отличается от любого другого.

— Не говори ерунды, — ощетинивается он.

Хмурюсь, стягиваю ставшие ненавистными перчатки и швыряю их на панель.

— Так лучше? — цежу я.

— Дьявол, прости. — Он выглядит виноватым. — Просто по одному взгляду на тебя ясно, из какого ты теста.

Здорово. Я мысленно умоляю его заткнуться, иначе сегодняшняя наша встреча снова закончится моим бешенством. Не он ли выговаривал мне за то же самое тогда, на стройке?

— В конце концов, — говорю я спокойно и киваю на дом, — ты даже не выбирал его. Даже эти шмотки, — цепляю воротник его куртки, — говорят о тебе больше, чем дом, машина или то, чем ты занимаешься.

— Почему? — не понимая, хмурится он.

— Потому.

Хочется прикрикнуть на него, сказать, что кое-кому в этой машине стоит повзрослеть, но сдерживаю себя. Всего должно быть в меру, особенно идиотизма.

— Когда-нибудь ты поймешь, — говорю, не сомневаясь, что задеваю его.

— Ясно.

Судорожно придумываю, как смягчить нанесенный моей бестактностью ущерб.

— Ладно. — Мне вдруг становится весело, потому что ни с того ни с сего мы сидим как два надутых индюка. — Подумай над моим предложением. И вали, наконец, домой, — смеюсь я.

Он тоже смеется. Выходит искренне, но немного нервно.

— Больной, — качая головой, прыскает он. — Ты точно ненормальный. Я говорил?

— Ты повторяешься, — усмехаюсь я.

Смотрю, как он посмеивается в кулак, и не могу не подумать об одном.

Боже-Боже. Майкрофт.

Домой я отправляюсь в превосходнейшем из настроений.

========== Did Anyone Approach You? ==========

Вместе с первым снегом зима принесла иллюзию спокойствия. Сейчас происходящее со мной кажется размеренным и предсказуемым. Следующие одна за одной командировки наконец прекратились. Я осел в Лондоне, чему, честно говоря, очень рад, — хотя и понимаю, что ненадолго. Грег (так странно, я снова и снова спешу подумать о нём) принял мое предложение, без труда прошел тесты и готовится начать учебу. Мы видимся даже чаще, чем положено хорошим знакомым. Моя радость скоротечна, но никогда ещё я не был так счастлив заблуждаться. Чудесное время года, и если б не красный нос, я мог бы признаться ему в любви.

— Я, наверное, последую твоему примеру и выброшу свой мобильный. Это невозможно! Мать звонит по десять раз на дню. Цивилизация меня доконает. — Стейси роется в сумочке, пытаясь выключить жалобно стонущий аппарат.

— Знаешь, возможно тебе стоит быть поласковей. Хотя бы с родственниками, — насмешливо говорю я. — В конце концов, семейные связи могут оказаться полезны.

— О, Майки. Обожаю, когда ты так циничен. — Она оглядывается и поднимает пушистый воротник.

— Я пытаюсь говорить доступным тебе языком, — отвечаю я.

— Семья, семья… Знаешь, лучше бы ты, а не моя назойливая матушка, намекнул, что тебе не хватает моей любви, — тянет она, зевая, и приближается, чтобы поцеловать меня в щеку. Я с готовностью обнимаю её за талию.

Мы стоим возле входа в «Асторию». С неба падают первые крупные хлопья снега; Стейси бросает курить — очередная блажь, — поэтому я тяну последнюю за вечер сигарету и смотрю, как она зябнет и кутается в искусственный мех.

— Замолви за меня словечко, если решишь вступить в партию зеленых.

В ответ она фыркает и морщит покрасневший от холода нос.

— Ты только посмотри, — кивает куда-то в сторону. Прослеживаю направление её взгляда. Прямо к нам, в обнимку, направляются Джим и Кэндис. Они останавливаются, Джеймс кивает в приветствии, в то время как Кэндис недвусмысленно виснет у него на плече и показывает полное пренебрежение нашей встречей.

Стейси сухо здоровается, и я, спохватившись лишь прочитав «Привет» по ее губам, протягиваю руку.

— Ну, мы пойдем… — неуверенно говорит Джеймс. Кэндис демонстративно молчит. Пару секунд спустя они скрываются за дверьми ресторана.

Я совершенно отказываюсь понимать происходящее. Какая муха её укусила? Держу пари, я снова не заметил какой-то своей оплошности, но я в жизни не поверю, что Кэндис переживает за то, как я поступил с Клэнси. Я оборачиваюсь к Стейси с немым вопросом в лице.

— О, Майк, не обращай внимания.

Я не обращаю внимания. Мне расхотелось идти в ресторан, только и всего. Достаю и подкуриваю еще одну сигарету. Ненавижу все эти заморочки, а еще больше ненавижу теряться в догадках.

— Не знал, что они встречаются.

Признаюсь, со всеми командировками я немного выпал из жизни, но всё равно обидно, что Джим как друг и напарник не обмолвился об этом и словом.