Академия Надежды (СИ)

Разбойница стояла в стороне, положив руку на бедро. Она улыбнулась — самодовольно, снисходительно.

— Ух ты, только посмотрите. Какая ужасная, душераздирающая трагедия.

— Показывай, — сказала Чиаки и осторожно погрузилась в ту личность, которая проявляла себя последние несколько месяцев. У неё уже не было настроения говорить, но если то, что покажет Геккогахара, необходимо в виртуальной реальности, — пусть так.

Она тихо вздохнула. Рыцарь, да. Тёмный рыцарь. Может, так будет легче.

Что до разбойницы — она даже не смотрела в её сторону, привыкнув к насмешкам. Может, у рыцаря была и воображаемая броня.

Они и дальше спускались в «катакомбы», но всё это перестало волновать Чиаки Нанами. «Супер-Геймера». «Тёмного рыцаря». Геккогахара рассказывала, как мало они знают о человеческом сознании и как трудились, чтобы в нём разобраться. Джунко отвечала, что у проекта по созданию искусственной надежды были благородные цели и спорные методы.

Чиаки всё думала о том, как множество талантов собрались в одном человеке. Ведь если у Изуру есть частица каждого ученика в Академии, разве нельзя это сказать про всех остальных? Разве не оставляет каждый человек в твоей жизни особый отпечаток? И следуя этой логике… Часть Хинаты существовала — внутри неё. Как и часть Джунко. И даже часть Миаи. И, возможно, где-то внутри сохранилась искренняя часть самой Чиаки. В каком-то смысле, она тоже обладала всеми их талантами.

И если так, она сможет ими воспользоваться, когда придёт время. Тогда главный вопрос — как ими распорядиться? И всю дорогу она размышляла.

Останется ли рыцарь тёмным.

***

Мио протягивает руку и поднимает Джунко вверх за ворот кофты. Я не знаю, как у неё хватает сил, но басистка приподнимает её на пару сантиметров. Рука дрожит. Плечи Мио тоже.

— Я поняла, о чём говорила Нанами — она стоит ко мне спиной, и я слышу только голос. Такой тихий, что малейший шелест ветра сносит его к небу. — Мне нет дела до реального мира. Я всегда была эгоисткой. Но я не хочу ей оставаться. Я не смогу быть с Ритцу, если предам весь мир ради неё. Я не могу причинить ей столько боли. Когда она лгала ради меня… — ладонь Мио разжимается, и Джунко опускается на землю, — это и правда было хуже смерти. Я ненавидела себя за то, что осталась в стороне. И я знаю эту дурочку. Я знаю, что она рада быть со мной, даже если мы останемся вдвоём во всём мире, но я знаю и то, какой груз возложу на неё. Я не хочу, чтобы Ритцу ненавидела себя из-за моего глупого поступка. И поэтому, — Мио отворачивается и подходит к остальным, — ты останешься здесь, с нами.

Джунко никак не реагирует на это — у неё руки в карманах, она чуть ли не зевает. Хорокеу фыркает и обменивается взглядами с Касуми. Та отвечает кивком.

— Я не хочу обрекать множество людей на гибель, — соглашается пловчиха, — и для меня выбор очевиден.

— Как благородно! Но так ли сильна ваша решимость? — издевательски вопрошает Джунко. — Поверьте, я превращу вашу жизнь в Ад. Ты, — она смотрит на Касуми, — вроде говорила, что имеют значение только ваш опыт и ваши переживания? Неважно, реальные вы или придуманные, да? Хм-м. Представьте вот что. Если Чиаки покинет Академию, Миая даст мне права администратора, и тогда… Я смогу воссоздать деревню Хорокеу вплоть до мельчайших деталей и могилы его дедули! — мир вокруг и правда превращается в заснеженную деревню. — А затем, — снег тает, нас окружают языки пламени, — я обрушу на неё столько лавы, что последний день Помпеи станет предпоследним! Или, — за её спиной появляются уже знакомые мне монстры, — я превращу все покеболы Касуми в клетки, страшную тюрьму, чтобы заточённые в них покемоны страдали. Или, — на несколько секунд мы оказываемся в стенах предыдущего Суда и слышим крики, — я могу возродить Ритцу, а затем казнить её. Снова и снова и снова и снова и снова. Я могу сделать тысячу Ритцу и заставить их всех убивать друг друга.

По щелчку её пальцев все образы исчезают, оставляя нас в огне рассвета и полуразрушенной комнате у фонтана.

— Х-хватит… — всхлипывает Мио, и даже после своей речи она едва сдерживает нарастающую истерику.

Для Джунко это скорее сигнал продолжать.

— Всё ещё хотите, чтобы я осталась здесь? Вы что, не поняли? В этой виртуальной, придуманной реальности я — сам господь Бог. Я делаю всё, что пожелаю. Для вас это плохая новость. Или вам плевать на свои семьи и друзей, хотите быть героями, не хотите стыдливо смотреть им в глазки? Киригири Кёко знает: если я вернусь в реальный мир, ему, простите мой французский, пизда. Миллиарды умрут и всё такое. Но какая вам-то разница? Почему вас должен заботить реальный мир, если ему на вас насрать? Никто не узнает о вашей Великой Жертве, а если и да — поверьте, всем похуй. Для них вы расходный материал, придуманные персонажи. Во всём этом отчаянии, при любом раскладе, выиграю только я! Есть два стула. Отправите меня обратно — завершу свой план, оставите — стану Богом множества вселенных и реальностей. Теперь вы видите? — она запрокидывает голову, и её силуэт в лунном свете становится ослепительным. — Я наебала каждого из вас. Абсолютно! Каждого!

Мои одноклассники стоят с опущенными головами. Я не уверена, что меня так сильно волнует судьба мира — реального или виртуального. Мой выбор отличается. Я столько раз говорила, что готова умереть ради Джунко, и сейчас именно моя смерть поможет ей выжить. И даже если у меня хватит решимости, есть одна проблема.

Ребят — трое. К какому бы решению они ни пришли, я не сомневаюсь, что оно будет единогласным. Три к одному. Иными словами, выбора у меня нет. Если только…

Джунко ловит мой взгляд и улыбается одними глазами. Я снова убеждаюсь — она знает, о чём я думаю. Только и я могу забраться в чужую голову. Я достаточно хорошо знаю Джунко, чтобы понять — выбор у меня есть. И её последняя загадка для меня — это не только сам выбор, но и то, как его сделать.

— Я правильно понимаю, — Киригири поворачивается к Миае, — что сейчас у Джунко нет прав главного администратора?

— Верно, — Миая кивает. — Как и вы, она обладает особыми привилегиями, но, в отличие от меня, её власть не абсолютна. Если она останется в этом мире, я наделю её соответствующими правами.

— Миаечка, ты ошибаешься, — гордо заявляет Эношима, — моя власть абсолютна. Ведь ты, — она понижает голос, — в моей власти.

— Я действую по своей воле, — вздыхает Геккогахара, как будто объясняет это не в первый раз.

Киригири раздумывает несколько секунд и говорит:

— Тогда позволь узнать, в чём твоя цель? Ты здесь только для того, чтобы провести психологический эксперимент?

— Конечно, этот эксперимент был важен для меня, — кивает Миая. — Не только из-за моей специальности. Нет, скорее, мой талант — это следствие, а не причина моего участия.

Киригири внимательно смотрит на психотерапевта, и её взгляд скользит вниз. Несколько секунд она смотрит на ноги Миаи.

— В реальном мире, — тихо замечает она, — ты передвигаешься на инвалидной коляске.

Остальные ребята выходят из своего молчаливого транса и косятся на Геккогахару. Та бросает короткий взгляд в сторону Джунко, проводит пальцами по щеке. И снимает куртку. Она падает на землю, поднимая пыль.

— Вы правы, «Супер-Детектив», — говорит Миая, оставшись в белой рубашке. — К сожалению, моё реальное тело — сломанный механизм. Я провожу этот эксперимент, чтобы удостовериться, что личность сможет существовать в другом теле, — она смотрит на меня. — Мне не нужно тело Чиаки Нанами, однако я буду рада, если вы сделаете выбор в пользу мисс Эношимы. И даже если нет… Эксперимент оказался успешным. Как и Эношима, я в любом случае останусь в плюсе. Госпожа детектив, — она показывает ей тыльную сторону ладони, — вы прячете неприглядные шрамы, верно?

Кёко хмурится и сжимает кулак. Кожа её перчаток натягивается между пальцами.

— Да.

Миая кивает. Она начинает закатывать рукава.

С каждым сантиметром ткани, что обнажает кожу, я вижу шрам. Шрамы. Огромное количество шрамов. Если на руках Киригири один огромный обожжённый участок, то здесь их — множество. И я вижу, как морщится детектив.