Ipso jure. /лат. «В силу закона.» (СИ)

— Пап, это наша невестка, Луна… А это твои правнуки, а мои — внуки, Саша и Тимофей. И наша «охрана» — Олекса.

— Так Славка приехал?! А где же он сам? — радостно воскликнул прадед, кивая Луне и рассматривая правнуков. — Я его чего-то не вижу…

— Ему операцию на ноге вчера только сделали, пап. — проговорила Рогозина. — Он через пять дней только из больницы выйдет…

— А чего это вы все не заходите? Давайте-давайте в дом, у меня творог, молоко с утренней дойки… Масло свежее! Кефир!

Олекса, на правах самой сильной, и Круглов заносили пакеты и вещи в дом. Дети уже весело бегали по дому в носках и новых тапках, горя желанием осмотреть все, что попадалось им на глаза. Луна чинно поставила чайник на конфорку, и доставала из холодильника все молочные продукты. Галина Николаевна разрезала на разделочной доске овощи, фрукты, сыр и прочее.

— Как сын? — спросил отец у дочери.

— Выглядел очень усталым, — проговорила Рогозина честно; скрывать правду от бывшего судьи было бесполезно. — Но они разобрались с террористами и приехали как только смогли…

— Догадываюсь…

— Луна хочет остаться у тебя, чтобы дети побыли на свежем воздухе… Их вообще не выпускали из дома почти… Война же шла…

— Пусть остаются, Галь. Я только рад компании…

Дети натрескались молока и творога с ягодами и медом по самые уши. На свежем воздухе и солнце все двое разомлели и сонно клевали носами. Одна Олекса выглядела бодро и отдохнувше — ее внутренний зверь радовался зеленым насаждениям и относительной свободе. Она подошла к Луне, пошепталась с ней и проговорила:

— Я пойду… Э-э-э… погуляю. — Нашлась она. — Меня ждать… утром.

— Чего же ты, и почти не ела… — покачал головой старик.

— Спасибо, Николай Николаевич, но я охраняю вашу семью… Я должна всегда быть во всеоружии…

— Иди, гуляй, — прекрасно зная, о чем она говорит, сказала своей охраннице Галина Николаевна. Ее зверь нуждался в свободе, и пару раз (и почти всегда в полнолуние) Олекса исчезала из ее поля зрения, заменяясь с другим охранником-человеком (у них были и такие). Женщина сама была свидетельницей ее превращений в зверя-волка — пару раз Олексе пришлось применять свой грозный вид чтобы отогнать незадачливых, но вооруженных воришек. И «долгое воздержание» от свежатинки неблаготворно действовало на девушку. А сейчас ее ожидал пир из свеже пойманной собственными лапами и зубами дичи, и хотелось размять все кости и конечности. И было почти невозможно удержаться от искушения. И ушла из дома.

Правнуки, сбиваясь и широко зевая во все рты, рассказывали что-то прадедушке, который не мог наглядеться на двух юных представителей семейства Рогозиных. Зашел и разговор и о Галине с Николаем…

— Вы когда распишетесь? — спросил у них старик. — Вы же уже не чужие ни друг другу, ни нам…

— Да вот, из-за закона* нельзя нам пока расписываться, — тяжело вздохнув, проговорил Николай Круглов. — Но остался всего год до моей пенсии, и я хотел бы его доработать, чтобы не мешать Гале… Через год, честно, мы распишемся.

— Я и сама думаю оставить ФЭС, — проговорила Рогозина, и все тут же прекратили жевать. Потому что знали, что значит эта работа для полковника.

— Но почему? — изумленно проговорила Луна первой, быстрее всех оправившись от шока. — Для вас же работа так много значит!

— Собственно говоря, из-за них, — проговорила она. — Вам обоим будет не так легко вырастить сразу двоих детей…

— Не согласна. — Отрицательно мотнула Полумна головой.- Но мы со Славой отлично справляемся!.. Благотворительный фонд тоже не занимает у нас столько времени!

— Зная Славу, как своего сына, он будет продолжать работать. А тебе одной все-таки будет трудно с ними справиться. Тем более Саша у вас скоростной парень… — кивнула бабушка на внука.

— Да, эту помесь электровеника и реактивного самолета не легко удержать в ежовых рукавицах, но… — Луна сомкнула губы. — Но… все-таки, нам нужно подождать Вячеслава, я считаю, что после мы решим, что делать дальше.

— Славке за пребывании в Англии что-нибудь дадут из боевых наград?

— Наверняка, — проговорила Полумна тут же. — Я думаю, что все ждут его полного выздоровления…

Детей уложили отдыхать; Николай Петрович прилег на своей части кровати и Луна тоже сомкнула глаза. Галина Николаевна, домыв посуду, вышла с отцом из дома, на крыльцо.

— Как Славка? Только скажи честно, Галь. Я Луну хорошо знаю, она слово, данное мужу не нарушит, и много нам не расскажет…

— Весь серый приехал, глаза потухшие, мутные… Говорит, что зла там хватило через край… Усталый весь, даже не телесно, а явно душевно. У них там вся молодежь едва ли не полегла… Подруга погибла у них на руках — ничего сделать не смогли…

Еще он это дело о сожжение больницы вел… Да и сам видел как они горят заживо… Пятьсот с чем-то трупов… Многие останки не найдены до сих пор… Не надо было ему за него браться…

— Я слышал, что там смертная казнь…

— Да. Он сказал, что после завершения всех следственных мероприятий, подследственных повесят… Его биологический отец тоже принимал участие в этом действе и его ждет та же участь…

— Вот урод… Хорошо, что Славка не его породы…

— Знаешь, пап… Я боюсь за него. Да, он стал взрослым, у него семья, жена, двое детей… Он другим стал… Как бы объяснить…

— Заматерел, и тебя это пугает?.. — хитро прищурился старик. — Сама себя вспомни… после Чеченской компании… Ты и сейчас как волчица… Война меняет всех, вне зависимости от пола, возраста, места жительства…

— Но мне страшно, потому что в его глазах теперь вовсе отсутствует страх, ужас, да и все остальные чувства! Он как замороженный ходит… Детям улыбается, но глаза ледяные…

— Он очнется, Галь. Еще мало времени прошло… Сейчас успокойся, отдохни, занимайся внуками… Какие же они оба красивые получились! Каждый по-своему… Саша очень похож внешне на Полумну… И шустрый…

— Не то слово! — Рассмеялась Рогозина. — Уже сколько видела детей — почти все мальчики похожи на мам, а девочки — почему-то на пап. А Луна очень хочет, чтобы у них родилась дочь… — заметила женщина.

— Насколько я помню, Слава всегда хотел большую семью…

Оба взрослых улыбнулись.

Дети, отоспавшись, активно изучали участок и огород, а их бабушка смотрела за братьями в четыре глаза. Луна тоже к ним подошла, но чуть позже…

На одном из деревьев были качели, что вызвало дружный детский восторг у обоих. Но они висели высоко, и им было до них не допрыгнуть. Галина Николаевна пошла на помощь, но тут же поняла, что что-то не так. Дерево, неожиданно, ожило, и под веселый смех мальчишек, как по волшебству опустило ветвь с качелями к ним, чтобы кто-то из них сел.

Первым Саша пропустил вперед себя брата. Воспитание обоих, и Славки, и Луны было видно — и Александр вел себя соответствующе, пропуская брата вперед.

— Бабушка, а дерево нас само покатает, — Саша обернулся к спешащей женщине. — Деревья — это друзья…

Сейчас его глаза были необъяснимо зелены, как свежая листва. Рогозина неожиданно поняла, что он колдует, и колдует почти интуитивно…

Мальчик, будучи очень активным, сейчас спокойно обнял большой ствол дуба ручками, и дерево, прямо на глазах женщины, погладило его кончиком гибкой ветки по волосам.

— Саша! — раздался окрик Полумны. Она видела, что произошло.

Она подбежала сюда очень быстро.

— Саша, немедленно прекрати колдовать! Живо!

Саша вмиг погрустнел и насупился. Теперь Тимоша не мог слезть с качелей, как и раскачаться.

— Сколько раз я тебе говорила: нельзя колдовать в присутствии людей! Отец узнает, и ты прекрасно знаешь, что тебе за это будет!

— Знаю, мама. Прости… Я брата хотел порадовать… Но растения и природа так меня сильно зовут здесь…

— Я знаю, Саша… — Луна опустилась перед ним на колени. — Мы вас сейчас с бабушкой покатаем, хорошо?

Александр повеселел.