Нет вестей с небес (СИ)

— Ты его знал? — дрогнул голос женщины.

— Да, он мой ровесник, — как можно более нейтрально отозвался воин, но после тяжелой паузы добавил. — Был…

Джейс догадалась, что они, очевидно, когда-то неплохо знали друг друга, значит, воин ведал всю правду. Как же ей не хватало последнее время правды! Как же не хватало чего-то надежного и ясного, чтобы научиться здраво различать добро и зло! Но если бы в жизни кто предоставил такие критерии, мы бы стали роботами. Джейс взмолилась:

— Почему он предал вас, что произошло тогда?

— Это я тебе не могу сказать, — резко оборвал свое повествование командир, вставая в полный рост, когда лодка пристала к пустынному берегу, покрытому угольной пылью. — Пойдем, присоединимся к отряду на аванпосте. Мы вернем нашу землю! Мы не отступим! Ты ведь с нами, Джейси?

Она кивнула, сжав зубы, сурово сдвинув брови. Уже не осталось в выражении ее лица почти детской растерянности и обиды, уже ожесточенно и жестко взирали на мир сизые глаза. Хойт! Вот кого она ненавидела, вот кто был на самом деле виноват и в предательстве Вааса, и в страхе Цитры. Все эти четыре буквы — Хойт, которые устроили пять — война, из которой следует шесть — смерть. Уничтожить! И если не лично, и если не удалось бы дожить до дня победы, то хотя бы сгинуть вместе с ракьят, простыми бойцами, а не по вине опоенных снадобьями Цитры охранников храма.

«Я знаю, из-за кого еще мне пришлось убить тебя, это была месть за брата. Я знаю», — думала она, и точно вновь за ее спиной расправлялись кровавые крылья. Очень скоро она вновь стреляла, но уже целилась в людей в военной форме — частная армия наркобарона. Вскоре у нее появился автомат и бронежилет, который не раз спас ей жизнь. Она больше не боялась, не больше остальных воинов. Или даже меньше. Она сделалась воином, яростным, летевшим на кровавых крыльях мести. За всех ракьят! И за тех, чьи имена она перечисляла над обрывом. За все загубленные жизни.

Может быть, она совершенно сошла с ума, но никогда ее рассудок не оказывался настолько ясным. Руки больше не дрожали. Она снова сражалась…

Судьба моя —

То ли день, а то ли ночь,

Улетает птица прочь.

То ли вера, то ли кровь,

То ли вечная любовь.

© Йовин «Судьба моя»

Прошло около месяца, тридцать дней ожесточенных боев и слаженных действий в рядах ракьят. Снайпер снова обзавелась винтовкой, с наемниками оказывалось сложнее сражаться, большей кровью отвоевывались у них аванпосты. Но она выживала, каждый раз, снова и снова. И уже почти не спрашивала себя, для чего все это.

Ракьят ее берегли, почти как какой-то талисман, не позволяли действовать в открытую, да снайпер и не должен. Но все же… Для чего они берегли ее? Бывший друг Вааса, командир отряда ракьят, не рассказывал, но не боялся пойти против суеверного страха Цитры, будто понимал многие вещи лучше жрицы. И не страшился ее немилости. Так они вошли в Терстонн, небольшой город, на южном острове и правда когда-то была цивилизация: обустроенный причал, даже четырехэтажный отель, превращенный в огромный публичный дом, бар с покером. И несколько двухэтажных домов — все разрушенное, разграбленное, пропахшее мусором, вообще казалось, что мусора на южном острове больше, будто что-то там подгнивало. Зато кое-где вдоль дорог встречались линии электропередач.

И вновь пошли однообразные кадры аванпостов, которые являлись раньше то фермой, то причалом, то лесопилкой, но снайпер побывала на двух или трех, не замечая обычно, где спит, что ест. Она жила, точно механизм, вместе со всеми, пока жили ее союзники. В один из дней, сидя у костра, она вдруг сказала мрачно:

— Если доберемся до Хойта, его частная армия останется без финансирования.

Она предложила, рассматривая реакцию отряда, припоминая все, что знала о частных армиях, которые плодились по миру, участвовали в сомнительных боевых операциях в интересах тех, кто платил. А воротилы мира могли не то что остров, а целую страну под себя подмять, разорить, купить. Хойт еще являлся не таким крупных злом, хотя владел всеми рынками рабов по Тихому Океану и в крупных городах США. А, казалось бы, цивилизованный мир… Откуда там невольничий рынок? Но сотни людей пропадали каждый год и если кто-то просто погибал, то иным готовилась участь страшнее смерти. Будто что-то изменилось в этом мире за тысячи лет его существования, будто природа человеческая стала лучше… Но Джейс надеялась уничтожить хотя бы зло, которое отравляло архипелаг Рук.

Ракьят одобрительно закивали, но рассматривали карту и один за другим качали головами:

— Нет, у него самая настоящая крепость. Рано еще идти.

— Тогда я пойду одна! — воскликнула, вскочив, женщина, не понимая, откуда в ней эти странные перепады спокойствия и ярости.

— Себя побереги, — жестко, но спокойно оборвал командир, складывая карту. — Никуда ты не пойдешь. Это приказ!

Джейс вопросительно подняла глаза, но села на свое место. Может, он был прав. Ведь, наконец, ей удалось оказаться среди тех, кто не лгал ей, не изгонял, да, она нужна была им как снайпер, как всегда, как и всем, но, может, в этом и состояло ее назначение. Вскоре воины отговорили ее идти с ними вообще, сославшись на то, что им в Терстоне нужна охрана, хороший снайпер. Джейс не понимала, почему ее оставляют. Но наступление готовилось ожесточенное. Почему же командир не желал брать с собой снайпера?

Женщина осталась, ее бил озноб непонимания, но это был приказ. Через неделю она узнала, что командира больше нет, как и половины отряда, с которым они прибыли на остров. И ей сделалось горько — снова потеряла, снова тех, кто хорошо к ней относился. Но дни казались похожи один на другой, она ждала, чего она ждала? Почему-то теперь ее безотчетно тянуло не на большую землю, а обратно, на северный остров, будто осталось там незавершенное дело, что-то важное, что еще предстояло ей решить. Она спрашивала, сколько она понадобится в охране городка. И каждую ночь ее бил и бил озноб, холодные волны бесконечной скорби. Никто не слышал ее немого крика.

— Хойт. Я иду мстить за всех, кого ты убил. За всех, кто был мне дорог. За моего брата, за всех убитых воинов ракьят. Мстить. И даже за тех, кого я ненавидела. И за Вааса, за него тоже. Если бы не ты, он бы не стал таким, мне бы не пришлось убить его. А иного пути для него уже не оставалось! — рычала она, хрипела, словно Леди Макбет, когда ракьят наконец переходили вновь в наступление, забрали ее из Терстона, подбирались к крепости Хойта на юго-западе острова, надеясь затем отбить его аэропорт еще, что находился почти в самом сердце плоского южного острова.

Джейс вновь шла, почти воодушевленная новой борьбой, сознанием того, что все вот-вот решится, но ощущала себя пересохшей рекой, в которой илистые лужицы еще надеются попасть в ход общего течения, но его уже нет. И только месть помогала рыбам не упасть с неба.

Вокруг вдоль дороги стлались деревья c выпростанными из почвы корнями, будто каждую ночь оживали они и шагали, как древние чудовища, устанавливая свой порядок вещей. Вновь повсюду алели красные цветы, лианы, в болотах щурились крокодилы, похожие на Хойта, с такими же бесстрастными глазами. Но нет, у него того хуже — взгляд акулы, холодный, расчетливый.

Джейс дрожала от напряжения, когда ракьят окружали бетонный забор — наконец-то! Она так желала отомстить… За Вааса. Пусть когда-то желала его убить, пусть даже убила. Но никогда не ненавидела, а вот Хойт — иное создание, безликий враг, не человек. И даже разбираться не хотелось, что привело его на путь торговли наркотиками и людьми, потому что жадность его не знала границ.

Джейс вновь подсадили, она забралась на дерево, откуда ей удавалось рассмотреть то, что творилось внутри крепости, которая когда-то, кажется, являлась обычным городком, но стала казармами наемников и одной из резиденций самого босса.

— Докладываю, — отрапортовала она отчетливо. — Две вышки с пулеметами возле ворот, ориентир…