Нет вестей с небес (СИ)

Огонь факелов отбрасывал тени на жрицу, ее многочисленные амулеты и бусы позвякивали при каждом шаге, и с каждым ударом костяных украшений натягивались все острее струны нервов, все громче звали сгоревшие птицы в бесконечный полет, все глубже светом доверху наполнялся застывший лес, все глуше тьма копилась на западе.

Видения сходились четырьмя сторонами света на все три мира здесь, у священного древа племени острова Рук, здесь, на каменных плитах жертвенника, когда насильно подводили, не позволяя выронить нож, брата к сестре, когда его заставляли пить что-то, какой-то мерзкий отвар, отчего парень мотал головой, хватаясь за виски.

— Райли! — вскрикивала Джейс, пытаясь подняться с колен, но Дени, вечно помогавший ей добрый Дени, превратившийся в тот миг в беспощадного дикаря, не позволял, давя на плечи, из-за квадратных очков не проступали его глаза, будто все стекла в этом мире сделались непрозрачными, а золотые времена не опыляли взгляда, чтоб поняла, насколько ближе крови луна каждому из землян.

Цитра скакала вокруг Райли, заходя то с одной стороны, то с другой, поводя руками, тряся рогами:

— Убей великана! Убей Дитя Великана! Тогда сможешь убить и Великана!

— Но он уже мертв! Ваас мертв! — кричал Райли, с ужасом переводя глаза с расширенными зрачками то на сестру, то на жрицу. Джейс закусывала до крови губы, только бились птицами в терновнике сапфиры. Дитя Великана… Она? Или… Или кто? О чем вообще твердила эта безумная? Да, безумная, вот кто замкнут в повторении бессмысленных действий, и от ее ритуалов не расцвело бы мертвое дерево, только живое чахло, не привыкшее питаться кровью.

— Ты так уверен? — щурились многозначительно ее глаза, она подходила к Джейс, зачем-то пристальнейшим образом рассматривала ее, шипела при виде светло-зеленого камня на шее, небрежно отходила, сурово хмурилась, властно воздевая руки, указывая на Райли, подводя его вплотную. — Даже если так. Найдется другой Великан. Дитя Великана обречено стать Великаном!

«Райли… Райли, я знаю, ты всегда предавал меня. Но Райли! Пожалей себя! Райли… Ты уже дважды отрекался от меня… Что же… И сейчас отречешься третий? Не слушай эту ведьму!» — твердила Джейс. Только она обрела брата, только чуть не умерла от этой непосильной радости. Но снова его, их всех, ставили перед выбором. Кого он выбрал? Почему должен был выбирать?

Райли находился под действием каких-то веществ, его трясло, глаза едва не закатывались, Цитра дала ему яд, он метался среди страшных видений, которые отражались во всех его движениях. Воля его практически сломалась, но рука с ножом дрожала, только Цитра в экстазе шипела, вздыхала, глядя, как лезвие танто все ближе придвигалось к шее Джейс.

Старшая сестра смотрела на брата, не веря, что он способен на такое, ведь он даже не взял в руки оружие, научившись выживать на этом острове без него, то ли все время тщательно прячась, то ли так бескровно вела его судьба.

И все зачем? Чтобы здесь совершил он самый страшный грех?

О, как бессильны люди, о, как мало вестей с небес достигает их ушей! И как много голосов бездны проникает в их слабые души.

Цитра… Она просто боялась. Неужели она боялась теперь, после победы над Ваасом, что та, кто вечно сражался против него, сама станет одной из них, из врагов? Неужели не верила, что боль всех ракьят могла вести одну чужестранку? Или речь шла не о Джейс? Но почему тогда надлежало убить ее, чтобы не возродился новый змей-великан? Ваас… Просто человек. А страх жрицы сделал из него мифическое чудовище. Но что насчет всего этого думал Райли? Райли, переживший утопление и проползание под трупами тех, кто погиб по вине главаря? Может, возненавидел свою сестру? Ведь Цитра могла рассказать что угодно.

Лезвие танто приближалось к шее, уже прижималось, холодное, острое, к коже. Вот так и завершится все: ее убьет брат, ради которого она только и существовала. Ее убьет семья. А если без него, то и правда — для чего ей жить? Взгляд Джейс потух, только со звериным ужасом перед неизвестностью смерти ничего сделать не удавалось. Пусть, пусть боится тело, душа смиренно вверяла себя воле неба. И если еще находилась где-то в этом мире справедливость…

— Нет… Это невозможно! — вдруг отшатнулся Райли, закрывая лицо свободной рукой, а затем неестественно для него смело, почти яростно обращаясь то к жрице, то к застывшему негодующе Дени. — Почему вы называете ее Дитя Великана? Она — моя сестра!

Джейс встрепенулась, нож отодвинулся от ее шеи, жертвоприношение по сценарию Цитры давало сбой, не все оказывались подвластны ее жестокой воле. Все решал выбор, в этом и есть человек.

Губы Джейс слабо вздрогнули, не в улыбке, но с надеждой шепча имя брата и все известные и неизвестные ей молитвы, все смешалось, пронеслось в душе яркой вспышкой. Значит, не зря она верила в людей, не зря доверилась воле небес, не зря смирилась.

Райли решительно подошел к пленнице и, используя нож не ради кровопролития, ловко перерезал путы, что удерживали сестру. Джейс упала на четвереньки, пытаясь встать, обессиленная, точно выпитая. Райли хотел склониться над ней, помочь, он держал нож, готовый в случае чего и обороняться, может, яд Цитры все еще действовал на него, но не делал из него зомби, не убивал мораль, ценности, крепость семейных уз. За время на острове он научился быть смелым, он научился не сдаваться, точно заново родился, стремясь искупить ныне свою вину перед сестрой. А ведь мог убить, так уйти от этой вины, избавиться, забыть, переродиться в качестве безликого монстра, может, стража храма.

— Ты отверг милость Цитры?! — прорычал за спиной Дени.

— Если не ты, значит, я! — взвизгнула, точно гиена, жрица, выбивая ловко из руки Райли нож.

Джейс знала, что брат не успеет среагировать, да и ей не светило в таком состоянии. Но кто же отнял у нее все силы? Да они и не возвращались с момента поединка с Ваасом.

Миг, только миг… Между прошлым и будущим, между жизнью и смертью. А здесь от реальности осталось только настоящее, чистое бытие и антибытие — бездна, темная территория туманных культов, что не несли просветления, что не возносили к единству. И душа шла куда-то через лес, через острые лианы и крокодиловы болота, к свету ли? К свету ли?

В лезвии танто отразились рыжие всполохи солнца, слитые с буйством пламени в горниле жертвенника, отчего сталь делалась огнем. И металл сразился с водой. Но здесь металл оказался сильнее, когда вдоль лезвия потекла густым водопадом алая кровь… Мшистые плиты получили свое.

Все звуки исходили, покидали мир, спасались бегством, чтоб не созерцать реальности, давшей пугающий крен, где никто не спасется после кораблекрушения.

— Райли! — Джейс захлебнулась своим возгласом, и в тот миг будто все неистовство диких леопардов вселилось в нее, она кинулась вперед, забывая об усталости, она знала, что ныне сумеет задушить Цитру голыми руками, порвать зубами, вцепившись в жилы на шее. Но ее схватывали сильные руки верных стражников, отбрасывали…

Жрица и сама застыла в замешательстве, ведь она намеревалась убить Дитя Великана, но в последний миг ей бросился наперерез… Райли. Младший брат Джейс, пугливый, слабовольный. Но не хватило бы на всей земле отваги, чтобы повторить его самопожертвование в тот миг.

Зеленый мох прорастал сквозь каменные плиты, крошил их, так и жизнь прорастает сквозь смерть, только тело парня упало ничком.

— Нет! — отступила на шаг Цитра, выронив нож, снимая бездумно корону из рогов, растерянная глупая женщина, такая же девчонка, как Джейс, тоже человек, запуганный, поразившийся тому, что только что совершил.

— Нет! Райли! — кричала Джейс, когда охрана храма оттаскивала ее от тела брата, не позволяя даже проститься, все происходило, как в кошмарном сне, где нет никакого выхода из бесконечного лабиринта, где только утраты считать за каждым повтором. — Что я… — брови Джейс сдвинулись, она больше не желала себя обвинять, никакой ее вины здесь не содержалось, только воля сумасшедшей ведьмы. — Что вы сделали!