Нет вестей с небес (СИ)

И далее все, что видела, не забывая ни о едином ориентире, ни о едином штрихе, словно рисуя карту для воинов.

В начале наступления она выбрала в качестве целей пулеметчиков на вышках у ворот. Верный глаз не подвел, а ее не сумели рассмотреть под покровом листвы. За последнее время она научилась отлично маскироваться, соорудив себе камуфляж из рыболовных сетей, листвы и лиан, точно превратившись в лешачиху, которую каждый раз опасались встретить наемники, когда ракьят штурмовали их аванпосты.

Она изменилась, ее имени не знали, но ее научились заслуженно бояться враги и уважать воины. Все без Цитры, потому что ее влияние на южном острове ослабевало на каком-то мистическом уровне.

Джейс научилась безошибочно рассчитывать за секунды расстояние до целей, она многому научилась, находясь в состоянии предельной концентрации. Но как бы она хотела однажды скинуть все это, точно рыболовную сеть, точно старую кожу, выйти не воином, новой… Но куда и когда? Не задумывалась, нельзя задумываться, когда от каждого выстрела может зависеть чья-то жизнь. Борьба велась ожесточенная, едва только наемники заметили, что их неприступный форт штурмуют, как открылись ворота, они вылетели на джипе с пулеметами, здесь снова обреталась задача Джейс — снять стрелка и не позволять занимать его место новому, расстояние позволяло, хотя если бы ее вычислили — убили бы, изрешетив очередью все дерево. Но она не двигалась с места, в бою нет места личным страхам, в бою важен только приказ. И сказки все эти про героев-одиночек. Каждый в поле воин, всегда один, но в реальном бою всегда вместе.

Глаз не подводил, окуляр ловил буйны головы, пули пропарывали их. А наемники-то все оказывались то американцами, то европейцами, крепкие взрослые мужчины, очевидно, совершенно сознательно сделавшие такой жизненный выбор, как бывший муж Дейзи, отчего Джейс еще больше ненавидела их, всех их. Она мстила и за Дейзи. И за дочь старухи-оружейницы из Бедтауна, которую утащил, возможно, один из них, да, вот этот, может, вот этот, за пулеметом.

Выстрел! Другой!.. Третий!.. Заканчивались патроны, вечная опасность войска племени — не хватало боеприпасов, конечно, на аванпостах удавалось захватить, но нередко наемники намеренно уничтожали их, им терять тоже оказывалось нечего, в плен ракьят не брали.

Выпростанные корни деревьев в тот день напитались кровью, точно комариные гигантские жала, но внезапно все стихло, только дым плыл… И в ушах звенело от взрывов гранат.

И эту гробовую тишину прорезал голос:

— Хойт убит!

Джейс едва не упала с дерева, онемев. Босс мафии убит! Тот, кто уничтожил Вааса, убит. Наконец-то убит! Понять бы, как это… Что все это значило.

Хойта убили до нее, не ее рукой, не ее пуля! Поговаривали, что зарезал сам герой Цитры, втерся как-то к нему в доверие не без помощи уцелевшего агента из группы Уиллиса.

И почему она надеялась, что именно ей выпадет честь пустить пулю в лоб главе наркомафии? Ее опередил герой Цитры. Так, может, и Вааса он убил? Но что толку знать. Убил… И оно к лучшему для ракьят, к лучшему для всех. Хойт! Это слово, это имя наконец могло стать просто именем, а не ругательством южного острова.

Кто-то и правда вскоре вышел торопливо короткими перебежками из-за ворот в форме наемника, но ракьят чествовали его, словно победителя. Стало быть, это и был герой Цитры. А выглядел он совсем обыкновенно — заросший щетиной парень лет двадцати пяти-семи с русыми волосами. Неужели это он убил Вааса? Неужели это он оказался достойным противником для него, для главаря?

Снайпер какое-то время скрывалась за деревом, и, делая вид, что желает получше рассмотреть всеобщего народного любимца, держала его в прицеле, и палец едва не скользнул вдоль курка. Герой Цитры, герой этой ведьмы, убийца Вааса. Наверное, он, все он. Или врали ракьят?

Прицел, черный крест без обратного свечения, усеченная бесконечность, цевье, курок и огромная власть над тем, кто не ведал ее боли, над тем, кого никогда не изгоняли.

Джейс выдохнула, опуская винтовку, вспомнились слова погибшего командира: «Побереги себя». И она не смела противиться, ведь заветы умерших нарушать преступно.

— Значит, даже для мести я не гожусь, — усмехнулась она. — Какова же тогда моя цель?

Все завершилось, она спускалась с дерева, запрыгивала в кузов внедорожника, следила за дорогой, особенно там, где были холмы, прибывала на аванпост, помогала раненым… Вечер опускался на южный остров. Казалось, что луна здесь далеко от земли…

Женщина оперлась на винтовку, прислонившись к стене аванпоста, когда часть воинов вернулись на ближайший, а часть пошли дальше с неким Броди штурмовать аэропорт. Джейс осталась одна, в голову полезли мысли. Все завершилось: Хойта убили, не она, но все же — южный и северный остров обретали свободу, ценой непомерной боли, крови, страданий, но после всякой грозы рано или поздно показывается солнце, должно показаться солнце. Это как ритуал мирозданья, настоящий ритуал. Измученная женщина почти спала, уже привыкнув дремать, дрожа от холода, в обнимку с винтовкой. Снова ее мучила пустота, из знакомых ракьят никого не осталось, кого-то убили, кого-то перекинули на другие аванпосты, так как предстояло еще защищать южный остров от наемников. Но ее война закончилась намного раньше. И то, что еще месяц она убивала людей, уже слабо касалось полубезумного исчервленного горем сознания.

То, что удалось кому-то добраться до главного зла — ерунда. Главное зло являлось настолько безликим, что избавление от него показалось чем-то само собой разумеющимся. По крайней мере, легче не стало, может, только на жалкую толику: бессмысленное повторение действий могло в кои-то веки закончиться и больше никто не стал бы ее тормошить и требовать что-то делать, куда-то срочно бежать.

И тогда в ее голове возник план… Нет, не план, а скорее намерение, ведь план — это для нормальных, а она планомерно сходила с ума. Ваас… Его безумие захватывало мир.

— Теперь… Мы все будем отомщены! Эти властолюбивые существа сломали всех нас, свели с ума. Мы уже мертвы, — прошептала она, и через несколько дней с одним из патрулей, который сформировали ракьят для обороны границ островов, вернулась обратно на северный остров, заявив, что покидает армию племени. Чужестранку не стали держать.

На северном острове еще остался должок, дань одной ведьме. И у Джейс все это время будто копилась злоба и беспринципность, чтобы наконец осуществить свое намерение, свой план, который внезапно стал вырисовываться невероятно точными деталями, добыть бы только одну вещь, знакомую ей не понаслышке. Но для осуществления намерения стоило все обдумать, просчитать. А сил не оставалось, особенно когда она высадилась на берег, ступила снова на песок, наблюдая дремучие джунгли, сравнивая их с практически плоской за исключением горной гряды, освоенной в свое время колонизаторами, местностью южного острова.

Она снова вдыхала дух северного острова, и казалось, будто она понемногу возвращается в саму себя, настоящую, возвращается домой…

Комментарий к -3. Одна над обрывом Могла бы разбить эту главу на две. Но не хотелось. Вот тут Джейсона Броди чуть не пристрелили... жаль... Ладно, пусть еще побегает, пока...

Ок, я не о том. Короче, надеюсь, уложиться в еще одну-две главы. Плюс-минус эпилог.

====== -4. В никуда, из ниоткуда ======

Путь свой в никуда из ниоткуда

Так пройдем, не вспомнив ни ком,

© Пикник «Цветок ненастья» .

Осталось немного до осуществления… плана? Нет, план — это для нормальных. Намерения. До осуществления этого. Но…

Она устала. Не описать, насколько она устала. Устала играть по их правилам. Устала от жизни. Устала от безысходности. А приходилось идти дальше и дальше, тянуть из себя жилы, последние силы. Иначе никак. Умереть просто, а надо жить. Но как бы хотелось остановиться, забыться, забыть все противоречия, все неразрешимые тупики. Но невозможно. И надо было жить с этой усталостью, виться, точно вытертый флаг, на ветру своей судьбы. Есть сильнее мыслей ощущения. Есть сильнее смысла стремления. Флаг. Красный или синий. Синий или красный. Выбирать прекрасно. Выбирать ужасно.