Вот это поворот! (СИ)

— Я тоже не планировал это, — пробормотал Малфой. — Но всё вышло не так уж и плохо. Надеюсь, твои сэндвичи будут вкусными, иначе я решу, что мисс Грейнджер в кои-то веки не сумела сделать что-то идеально.

— Да ну тебя! — засмеялась Гермиона.

К её удивлению, сидеть вот так вот, шутливо препираться с Малфоем и поедать оказавшиеся вкусными сэндвичи было очень легко и просто здорово. Гермиона даже забыла про разделявшие их распри и ссоры, и, похоже, что Малфой тоже о них забыл — или, по крайней мере, отодвинул на задний план.

Начали сгущаться сумерки, и ученики потянулись обратно в замок. Уходить не хотелось, но Гермиона заставила себя усилием воли встать. Малфой невольно схватил её за руку, и девушка обернулась.

— Чего тебе? — спросила она, и Малфой опустил глаза.

— То, что произошло, ничего не значит, — быстро пробормотал он. — Об этом никто не узнает, ясно?

— Ясно, ясно, — улыбнулась Гермиона. Всё-таки Малфой никогда не изменится.

Вместе они собрали остатки нехитрого пикника — Гермиона решила угостить этим сов в совятне — и, снова наложив чары невидимости, отправились в замок. У входа невидимый Малфой напомнил девушке:

— Никому ни слова, Грейнджер!

И потом добавил:

— А всё-таки улыбка тебе идёт.

Если бы не заклинание невидимости, Малфой бы разглядел яркий румянец на щеках Гермионы. Она сняла с парня, удалявшегося прочь по коридору, заклинание, освободила и себя и отправилась в совятню, помахивая корзинкой.

— Они прогуляли отсидку, директор! — гневно ворчал Филч.

Он и профессор МакГонагалл стояли наверху и видели — точнее, слышали — разговор Малфоя и Грейнджер. В ответ на негодование завхоза директриса только сухо покачала головой.

— Ваша отсидка ничего не значит, мистер Филч. А вот похоже, что мисс Грейнджер удаётся влиять на мистера Малфоя. Причем отменно удаётся.

На следующий день Гермиона узнала, что третьей отсидки не будет, и вздохнула с облегчением. В то же время ей показалось как-то одиноко без подколок Малфоя, но появившиеся тут же с расспросами близнецы это ощущение быстро прогнали прочь.

========== Глава 9 ==========

Забавы на Хэллоуин

Сентябрь, наполненный столькими событиями, беготнёй и проблемами, пролетел неимоверно быстро. Гриффиндорская команда по квиддичу, равно как и остальные, пропадала вечерами на тренировках, изматывая себя полётами. Гарри работал на износ и того же требовал от всех участников. Джинни, близнецы, Рон и братья Криви на пару с капитаном ходили усталые и раздражительные, и Гермиона снова ощутила себя донельзя одинокой. Правда, теперь она всё же не была одна, ведь внутри неё был ребёнок, её ребёнок. Как же странно об этом думать! Порой Гермиона даже забывала о своём состоянии, пока кто-нибудь — близнецы или же Малфой — не напоминал ей об этом.

К слову сказать, Малфой снова обратился в невыносимо мерзкое существо, от одного вида которого Гермионе хотелось взвыть. Куда делся обходительный парень, с которым она провела такой замечательный выходной в Хогсмиде? Снова возобновились подколки и ядовитые насмешки.

Сейчас, в начале октября, в школе явно что-то назревало, и Гермиона не была уверена в том, что всё правильно понимает. Кажется, учителя задумали какое-то развлечение на Хэллоуин, но секрета пока не раскрывали. Всё внимание было сосредоточено на предстоящем матче по квиддичу — Гриффиндор против Слизерина.

Попрощавшись со спешившими на тренировку друзьями, Гермиона отправилась на собрание старост, с неохотой думая о встрече с Малфоем. Толкнув дверь в кабинет, девушка вошла, и, оглядев собравшихся, уселась в отдалении в кресло. Эрни избегал смотреть на Гермиону — наверняка был обижен за «разговор» с близнецами, — Чжоу и Ханна приветливо помахали девушке, Малфой, облачённый в игровую мантию — видимо, его вытянули с тренировки, — нахмурился, с ног до головы оглядывая Гермиону. Профессор Слизнорт, негласно командовавший старостами, хлопнул в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание. Только сейчас Гермиона заметила рядом с ним профессора Стебль и весьма этому удивилась.

— Итак, ребята! — Преподаватель травологии хлопнула ладонью по столу, отчего с её руки слетели комочки грязи. — У нас есть идея на Хэллоуин: мы устраиваем костюмированное шоу и спектакль!

— Что?! — хором взорвались все, кроме пуффендуйцев, из чего Гермиона сделала вывод: они заранее знали о том, что готовится.

— Почему так громко? — удивилась профессор Стебль. — Слушайте внимательно: спектакль у нас будет по одной из пьес Аарона Дарлингтона. — При этом имени все девочки восхищенно заохали — кроме, естественно, не знавшей этого писателя, известного в волшебном мире, Гермионы. — Список главных ролей будет известен после прослушивания, а прослушивание состоится завтра. Прошу вас всех ознакомиться с текстом пьесы «Дай мне тебя коснуться».

Гермиона презрительно смотрела на явно обрадованных этим выбором Чжоу, Пэнси, Ханну и, что было очень странно, Эрни. Перехватив такой же, как и у Гермионы, скучающий взгляд Малфоя, девушка невольно улыбнулась и закатила глаза, и Малфой сделал то же самое, обозначив этим жестом свою солидарность.

— Это же самая потрясающая пьеса! Любовь, страдания, о-о-о! — слышались восклицания получивших экземпляры пьесы девушек.

Профессор Стебль вручила по толстой стопке бумаги Гермионе и Драко и отошла к столу, за которым расселся профессор Слизнорт. Увидев на обложке очень напомнившую Гермионе лицо профессора Локонса колдофотографию автора, девушка расхотела читать дальше.

— Не логичнее было бы для Хэллоуина взять что-нибудь у Лавкрафта или Эдгара Аллана По? — не скрывая раздражения, спросила Гермиона. — У нас же не День Святого Валентина, а праздник ужаса… — При виде недоумённых лиц девушка обречённо вздохнула. — Ладно, молчу.

— В общем, ребята, жду вас завтра на репетиции! — радостно вещала Помона Стебль. — А сейчас профессор Слизнорт расскажет вам о других мероприятиях для Хэллоуина.

— Они что все, с ума посходили? — буркнул Малфой, но никто, кроме Гермионы, его не услышал.

— Ещё, мои дорогие, у нас планируется гонка за призами, танцевальный вечер, спектакль само собой и костюмированное шоу, а также конкурс на лучшее выступление факультета. Выступление предусматривает песню, танец или какой-то номер, важно только, чтобы готовили его все ученики с одного курса. То есть, седьмой, например, не может работать с первым. Всё понятно? — Старосты дружно кивнули. — Вот и молодцы. Распространите эту информацию по гостиным. Всё, идите-идите.

Вернувшись в Общую гостиную, Гермиона удобно устроилась в кресле у камина и принялась за чтение пьесы. Девушка любила читать, но это читать было просто невозможно. Розовые сопли! Гермиона, конечно, как любая девушка, любила романтику, но в ограниченных количествах. На первой же фразе «Её золотистые волосы напоминали блеск солнечного лучика в журчащем кристально чистом ручье средь изумрудно-зелёной листвы, чей цвет был тусклее яркого оттенка её глаз» Гермиона едва сдержала желание заесть эту приторную карамель каким-нибудь скучным докладом.

Вкратце история мистера Дарлингтона повествовала о любви между призраком и девушкой. Её, красавицу, умницу и просто потрясающую особу со всевозможными талантами — если, конечно, отсутствие мозгов можно назвать талантом, — выдают замуж за любимого человека — тоже красавца под стать невесте. Все рады, все счастливы. А между тем в детстве героиня была помолвлена с мальчишкой, который умер в возрасте восемнадцати лет — и столько же сейчас героине, которая младше его года на два.

Новость о смерти суженого она восприняла спокойно — ей же лучше, может замуж выйти спокойно. Но не тут-то было. Тот парень погиб от рук её жениха — такого гада и негодяя ещё поискать нужно, — и теперь погибший желает предотвратить трагедию и предупредить красавицу, так как она в опасности. А ещё есть такой аспект — только помолвленная документально с ним девушка может его воскресить.

А так как девица ещё и всякими талантами с детства одарена — прабабка-ведунья, тётка по дядиной линии — предсказательница, а сестра кузена тёти — вейла, — то, само собой, она слышит и видит сие чудо природы, хотя никто этого делать не может. Оно и понятно, что этих главных героев должна соединить пылкая и пламенная любовь — да только главная героиня себе знает цену — раз, неимоверно горда — два, и всяких там призраков слушать не станет — три.