Вот это поворот! (СИ)

========== Пролог ==========

Как не следует проводить своё совершеннолетие

От автора: по канону Гермиона родилась 19 сентября, но, так как в заявке совершеннолетие девушка справлять должна до отправки в Хогвартс, следовательно, автор (т.е. я) позволила себе некоторую вольность, так что, дорогие читатели, считайте, что день рождения Гермионы где-то в начале августа.

— Жаль, что ты заболела как раз на свой день рождения, — сообщил Гарри — только он из всей компании умел пользоваться телефоном. — Миссис Уизли жутко расстроилась, она ведь уже испекла пирог…

— Нам же больше достанется! — донёсся голос Рона, явно набившего рот этим самым пирогом. — Вкуснятина!

— Может быть, тебе прислать Бодроперцовое зелье? Мигом поправишься, — предложил Гарри, игнорируя Рона.

— Нет-нет, не нужно, — сипло ответила Гермиона. — К утру я уже поправлюсь, точно!

— А когда ещё Гермиона не знала всё наверняка? — Похоже, Гарри улыбался, угадать было нетрудно. — Да, да, я иду, Джинни. Сейчас, подожди…

— А наша Гермиона точно проведёт свой больничный в постели? — ехидно поинтересовался Фред. — Может быть, она решила оторваться без нашего участия?

— Как можно, Фред? — Насмешливый голос Джорджа. — Это же мисс Грейнджер, она бы никогда так не поступила. Иначе не видать ей значка старосты школы.

Близнецы хором захохотали.

— Очень смешно, — сухо ответила Гермиона.

— Они же пошутили, — откликнулся Гарри. — Мы все желаем тебе скорейшего выздоровления. Ладно, пока, Гермиона, тебе огромный привет от всей нашей компании. Поправляйся скорее.

— Спасибо, — снова сипло прокашлялась Гермиона.

Но едва только девушка положила трубку, как тут же преобразилась. Всё это время искусно притворявшаяся больной Гермиона стояла перед зеркалом, пожалуй, впервые в жизни, если не считать Святочного Бала да свадьбы Билла и Флер, наводя марафет. Из зеркала на неё смотрело отражение смазливой мордашки, принадлежавшей официантке из какого-то кафе. Снятый с фартука волосок помог Гермионе с помощью Оборотного зелья на одну ночь превратиться в совершенно другого человека.

Гермиона Джин Грейнджер всегда считала себя девушкой практичной, разумной и, в общем-то, избегающей шумные компании. Именно поэтому втайне от друзей — Гарри и Рона — она решила отметить своё совершеннолетие в гордом одиночестве. В конце концов, в свои без полудня как восемнадцать девушка целовалась только с одним парнем — то, что этот парень был Виктором Крамом, как-то не особенно утешало, — и тот сейчас за несколько тысяч миль, да и вообще всё это было несерьёзно. А какая же девушка не хочет долгих отношений, ухаживаний и прочей романтической лабуды, о которой так любят побеседовать Лаванда и Парвати? Конечно, к этим типичным красоткам Гермиона себя не относила, но порой ей очень хотелось так же, как и они, привлекать к себе внимание, причём не на контрольных своим умом, а внешностью.

Гермиона устала от закрепившихся за нею, пусть и сказанных не в обиду, прозвищ «синий чулок» и «серая мышка». Ей хотелось хоть раз в жизни побыть красивой и желанной, или хотя бы обратить на себя внимание парней. Но девушка, не будь дура, понимала, что на неё в обществе двух парней вряд ли кто обратит внимание, а Гарри с Роном вовсе не способствуют завязке новых отношений с каким-нибудь незнакомцем в кафе. Именно поэтому единственный раз в своей жизни до абсурдности правильная и разумная Гермиона решила побыть совершенно другой.

И именно поэтому, наврав родителям про празднование с друзьями, притворившись больной перед этими же друзьями, Гермиона приняла Оборотное зелье с волоском какой-то официантки и отправилась в ближайшее кафе.

Поначалу Гермиона радовалась, довольная редкими мгновениями одиночества. Друзья, конечно, это хорошо, но не такие, как мистер Поттер и мистеры Уизли. Одного всё время тянет спасать волшебное сообщество, из-за чего приходится постоянно таскаться за ним по пятам, иначе он один просто не справится, второй — сплошное ходячее бедствие, близнецы — вообще отдельная история, их хоть на конкурс талантов отправляй свои фокусы показывать… Да и Джинни Уизли идеальной подругой не назовёшь, учитывая её почти мальчишеские пристрастия. Иногда Гермиона даже чувствовала себя лишней в тесном кругу друзей, обсуждавших остававшийся во веки веков для Гермионы загадкой квиддич, Чемпионаты Мира и очередной план по спасению волшебного сообщества.

Потому сейчас Гермионе было легко и весело сидеть за столиком, попивать чай и посматривать на посетителей кафе. Но потом девушка подумала, что даже сейчас она ведёт себя как скучная мисс Заучка, и, тряхнув длинными прямыми волосами (спасибо неизвестной официантке за это), Гермиона отправилась из кафе в клуб.

Громкая музыка сначала раздражала, но потом девушка привыкла к её бьющим по ушам ритмам, втянулась во всеобщее веселье и повела себя так, как ни разу в жизни Гермиона Джин Грейнджер ещё не вела. Для начала Гермиона решила спеть в караоке, но, к сожалению, её выступление оказалось таким шедеврально провальным, что, будь у зрителей помидоры, её бы закидали ими с ног до головы. Пришлось признать, что вокал — это не её призвание, и песня Селин Дион «My heart will go on» — не самый удачный выбор. Сползшую со сцены мисс Грейнджер впервые назвали «посмешищем», но на это Гермиона не обиделась, так как её переполняла гордость за столь рискованный поступок, который она совершила. Также гордо она прошествовала к своему столику и удивлённо посмотрела на незнакомого парня, нахально расположившегося на её месте.

Что было дальше, Гермиона помнила с трудом. Кажется, этот загадочный кто-то угостил её первым в её правильной жизни коктейлем, потом позвал на танцпол, потом они мирно болтали, причём всегда державшая себя под контролем Гермиона и в этот раз не изменила своим привычкам и ничего не разболтала о волшебном мире.

Словом, ещё никогда Гермиона так не отрывалась.

Утро принесло с собой тяжелую головную боль, которую девушка хотела машинально снять взмахом волшебной палочки. Гермиона потянулась к прикроватной тумбочке, но вместо неё нащупала лишь пустоту. Поняв, что что-то здесь нечисто, она заставила себя открыть глаза и едва сумела подавить вопль ужаса, осознав, что находится она ни разу не дома, а в какой-то комнатушке, больше напоминающей номер в мотеле.

По полу разбросаны детали одежды — мужская вперемешку с женской, — свалена мелкая мебель вроде стула и горшков с цветами на подоконнике, канцелярские принадлежности вихрем сметены со стола. На лампочке висят кокетливые трусики Гермионы, и задаваться вопросом, почему они там оказались, девушке вовсе не хотелось. Представшая её глазам разруха была достойна слов «Картина Репина «Приплыли» — два дня гребли, а лодку отвязать забыли».

Но, так как Гермиона с русскими художниками знакома не была и тем более не была знакома с русскими поговорками, то вместо этой фразы у неё вырвалось неприличное для девушки столь нежного возраста ругательство, впрочем, произнесённое так тихо, что не сумело заглушить шум льющейся в душе воды.

Голова адски раскалывалась, и для впервые переживавшей тяжкое чувство похмелья девушки это ощущение радости не прибавляло. «Вот тебе и восемнадцать, дорогуша», — мысленно поздравила себя Гермиона и только тут осознала, что, раз вода в душе льётся, значит, кто-то там определённо есть. С этой неопровержимой логикой девушка заключила, что, раз этот кто-то здесь, значит, скорее всего, именно он привёл её сюда. Сначала бы разобраться, куда это — сюда, а вот с выяснениями более пикантных подробностей, пожалуй, следует повременить.

Неловко кутаясь в простыню — обнажённое тело Гермионы было лучшим доказательством тому, что ночью два пьяных одиночества занимались отнюдь не разговорами, — девушка поднялась с постели и принялась шататься по номеру, подбирая детали туалета. Иногда при этом в её голове вспыхивали непристойные картинки, бывшие явно воспоминаниями прошлой ночи, отчего Гермиона чувствовала разгоравшийся на щеках румянец. Кажется, у них что-то было на этом самом столе…