Стон (СИ)

— Что? — Язык отвратительно одеревенел.

Ди накрыл Шерлока собою и вжал в кровать неожиданной для такого изящества тяжестью.

— Как ты красив, — горячо выдохнул он в мгновенно высохший рот. — И как я тебя ненавижу. Мой мальчик… — протянул он глумливо. — Не жди от меня пощады. Будешь сходить с ума так же, я. Долгое, долгое время.

Он оторвался от губ Шерлока и спустился вниз…

…Шерлок изнемогал. Наслаждение было таким ярким и таким страшным по силе, что сознание уплывало. Ди был беспощаден. Так потрясающе ласкать ртом не смог бы никто и никогда. И так жестоко мучить, доводя до предела терпения, до похотливых стонов, до жалкого срывающегося шепота: — Прошу тебя, дай мне кончить…

— Нет.

Шерлок сходил с ума, дрожа возбужденным телом, вцепившись пальцами в тонкие цепи, выгибаясь навстречу губам и быстрому языку. Оргазм был так близок, что от прилива крови горячо багровела головка, но, в который раз умело доведя его до тончайшей грани, Ди исчезал, а прикоснуться к себе, чтобы довести до конца начатое этим безжалостным палачом, было невыполнимой задачей.

Напряжение немного спадало, но легче не становилось. Ожидание превратилось в новую пытку, и Шерлок бессознательно метался головой по подушке, превращая густые кудри в неопрятно сбившийся на затылке колтун.

Кроме того, невыносимое страдание причинял переполненный мочевой пузырь. Слезы застилали глаза, но Шерлок этого не замечал, содрогаясь от режущей боли внизу живота. Наконец он не выдержал, закричал и даже не сразу почувствовал, как простыни под ним обильно пропитались влагой.

На некоторое время стало немного легче, но от унижения трясло и мутило.

— Шерлок, ты обделался. Черт бы тебя побрал! — весело расхохотался появившейся рядом с кроватью и победно сияющий свежестью Ди. — Даже не надейся, что я собираюсь менять под тобой пеленки.

Он вернулся с упаковкой влажных салфеток и, тщательно протерев Шерлока, снова принялся за свою изощренную экзекуцию.

— Блядь, ты действительно сладкий, хоть и воняешь. Сосать тебя очень приятно. Но гораздо приятнее было бы отрезать этот великолепный стояк.

Кончить он Шерлоку по-прежнему не давал.

Мучительный марафон продолжался всю ночь и весь следующий день.

Ни голода, ни холода, ни боли в конечностях Шерлок не чувствовал. Только жажду, которую Ди помогал ему утолить, поднося к губам бутылку с прохладной водой, и лишающее разума желание разрядиться. Мокрые простыни и отвратительный запах мочи его больше не волновали, этого Шерлок даже не замечал. Лишь бы выплеснуться наконец, лишь бы избавиться от переполненности мошонки.

Ди сосал его с упоением, порыкивая то ли от удовольствия, то ли от ненависти. Каждый раз он чутко улавливал предоргазменную волну и тут же покидал Шерлока, напоследок настойчиво и жарко целуя в губы.

— Сладкий какой, сволочь.

Шерлок впадал в короткое забытьё и приходил в себя по-прежнему возбужденным. В паху разливался немыслимый жар. Голова кружилась, и мучительно стучало в висках. Хотелось умереть, так устал он от боли и унижения.

Ближе к утру Ди надолго исчез, и сломленный усталостью, безразличный ко всему Шерлок уснул.

*

Разбудил его насмешливый голос, шепнувший на ухо: — Мальчик мой, это ужасно. Ты отвратительно пахнешь. Ты описался? Как ребенок, честное слово. Разве так можно, Шерлок? Подожди. Я сейчас…

Не в силах открыть глаза, Шерлок по легкому шороху понял, что Садерс снимает одежду.

Наплевать.

…Он вылизывал его с протяжными стонами, поглаживая вздрагивающий живот и бедра, влажные от мочи и пота.

— Как я соскучился, боже… Любимый мой… Мой нежный мальчик… Мой глупый герой…

Шерлок возбудился мгновенно, и когда горячий рот обхватил его болезненно напряженный член, толкнулся в него так настойчиво и так жадно, что Садерс победно расхохотался.

— Ух ты! А теперь меня попроси. Ты же хочешь кончить?

— Хочу.

— Попроси.

— Позволь мне кончить. Прошу тебя. Умоляю.

Садерс нежно провел пальцами по его щеке.

— Умоляю… Как потрясающе это звучит. Конечно, мой ангел, конечно. Ты кончишь, и кончишь в меня. Всё и всегда бывает по-моему. Уясни это наконец.

…Он глубоко насаживался на Шерлока, задыхаясь от стонов, дрожа и покрываясь дорожками пота, обильно стекающего по бокам и спине. Долгожданное проникновение было ошеломительным и ни с чем не сравнимым. Сердце сбивалось с ритма, не хватало дыхания, но Садерс готов был умереть, только бы чувствовать внутри себя вожделенную твердость и силу.

Живую, горячую плоть своего Шерлока. Трахающего его с таким неистовством.

— Ты мой Трон… Мой Престол… Мой Бог…

Шерлок резко подбрасывал бедра, врываясь в него мощными, отчаянными толчками, и так же громко стонал и вскрикивал. Кончил он быстро, почти не чувствуя удовольствия, лишь мучительно-острое освобождение и тоску.

Садерс дернулся на нем ещё несколько раз и, обхватив ладонью свой каменный член, сжав его больно и зло, сделал несколько яростных, сильных движений. Сперма брызнула как долго копившийся гной, заливая Шерлоку грудь и живот.

Хотелось рыдать — долго и горестно.

Предел наступил.

*

Ди освободил его от браслетов и помог добраться до ванной. Ноги не слушались, тело сковала жгучая боль.

Горячая вода расслабила и вернула подвижность суставам. В голове пусто звенело, в душе не было ничего, сердце билось спокойно и ровно, и если бы не его стук, Шерлок вполне мог считать себя мертвым.

Он подчеркнуто тщательно оделся и спустился в гостиную, где у камина сидел так же тщательно одетый, отрешенный хозяин дома.

Ди как всегда бесшумно передвигался возле стола, наполняя кофейные чашки. Шерлок с наслаждением сделал глоток.

Негромкий голос заставил вздрогнуть обоих.

— Этого — вон отсюда. Всех остальных — назад. Мы вновь возвращаемся к прежней жизни, мой славный, мой преданный Ди. Довольно с меня любви.

На Шерлока он так и не посмотрел.

========== Глава 14 Безумие ==========

Миссис Хадсон всплеснула руками.

— Где ты был?! Почему не звонил? Где твои вещи? Мы с Майкрофтом едва не сошли с ума! Он приезжал сюда каждый день. Я пекла пироги с ревенем… Господи, мальчик мой…

— Не называйте меня так, миссис Хадсон! Никогда! Пожалуйста…

Дрожащий от гнева, полный незнакомой горечи голос обрушился на неё, и женщина испуганно отшатнулась. А потом припала к Шерлоку и жалобно всхлипнула.

— Я знала… Я чувствовала, что ты в беде… У меня болело бедро… Я… Шерлок, какое счастье, что ты вернулся… — причитала она, нежно поглаживая его грудь и плечи. — Как сильно ты похудел, как осунулся. Я разожгу камин. Я принесу бульон. Шерлок, мой дорогой…

Сжатая до отказа пружина распрямилась с жалобным стоном. Глаза Шерлока обожгло. А ведь только четверть часа назад, устало откинувшись в несущемся на огромной скорости автомобиле, он был уверен, что сердце его никогда больше не дрогнет, до того опустошило его недавно пережитое унижение.

На тот момент ему и в самом деле было все безразлично: возвращение домой, избавление от ненавистного плена, от маленького дома, оставшегося далеко позади, от его сумасшедшего хозяина, чьи прикосновения навсегда опалили кожу.

Собственное существование казалось чем-то нереальным, а сам он — вымышленным персонажем такого же вымышленного сюжета то ли бездарной трагедии, то ли пошлого фарса.

Он просто ехал, а куда, было до отупения неинтересно.

Но дрожащие губы миссис Хадсон, её взволнованное причитание и трепет прильнувшего тела доказали ему, что он всё ещё жив и вполне реален. Только вывернут наизнанку и полностью беззащитен.

Но, может быть, это пройдет?

Привычные запахи и звуки нахлынули на Шерлока оглушительно-ярко, но сложно было сказать, хорошо это или плохо. Остро. Болезненно. Странно.

Тем не менее, он наконец-то поверил, что дома, и его затопило неизведанным ранее счастьем вернуться домой.

К миссис Хадсон он относился с нежностью, любил эту квартиру, всегда с удовольствием сюда возвращался, считая это неизменным порядком вещей, как факт принимая то, что в его жизни есть дом, где ему удобно и хорошо. Надо было пройти сквозь адово пламя, чтобы, даже обуглившись и почернев изнутри, суметь почувствовать это потрясающее тепло.