Стон (СИ)

А вместо этого он жестко проталкивался, кривясь от боли, которую испытывал сам, и которую причинял тяжело дышащему любовнику.

— Больно?

— Плевать.

С таким Шерлоком было невыносимо трудно.

Садерс очень устал. Устал каждый день бороться.

И каждый день бояться потери.

*

— Почему ты не хочешь признаться, что тебе хорошо?

— Потому что мне не хорошо.

— Гордый? Я люблю тебя, гордый. Я задыхаюсь от любви к тебе! Но я тебя сломаю.

— Успокойся, уже сломал.

*

— Почему ты не хочешь любить меня? Ты хорошо подо мной кончаешь. Думаешь, я не вижу? Ты обвиваешь меня ногами так сильно, что потом я мучаюсь от боли в пояснице и ребрах. Ты молчишь, но губы твои искусаны в кровь — так хочется тебе закричать. Неужели наслаждение так преступно? Не испытывай моего терпения, Шерлок. Поцелуй хоть бы раз… Сволочь! Жестокая, холодная сволочь!

— Жестокая? Хм…

*

— Трахни меня! Прошу. Хочешь, встану перед тобой на колени? Никому… ни одному… живому существу я ещё ни разу не позволил проникнуть в себя. А тебя умоляю. Хочу, чтобы ты двигался во мне, кончал в меня. Как же сильно я этого хочу. Тварь! Ненавижу! Тебе так нравится видеть моё унижение?! Умоляю тебя, Шерлок. Хочешь, встану перед тобой на колени?!

— Не хочу.

*

Шерлок сопротивлялся, и Сад находился на грани. Его анус разбухал от прилива крови, и он трахал себя рукой, вызывая в Шерлоке рвотный рефлекс одним только видом этого отвратительного соития.

Сипло вырывающееся дыхание, перекошенное оргазмом лицо и мокрые пальцы, от которых он почему-то не мог отвести взгляда, были настоящим кошмаром. Для них обоих.

Дверь в тайную комнату была заперта, ключ сожжен, став символическим мостом в прошлое. И, да, Сад тогда не ошибся: он едва не рыдал, впиваясь зубами в кулак, горя лишь одним желанием: почувствовать наполненность и боль, резкое движение внутри, искусственное обладание, которого он лишил себя так опрометчиво.

Шерлок его брать не хотел.

О том, чтобы позволить трахнуть себя измученному желанием, покинутому и страдающему Ди, не могло быть и речи. Даже на краю гибели он не позволит ни одному из них собой обладать.

***

Утро было холодным, промозглым и серым.

В то ветреное, пасмурное утро шутить с Садерсом было очень опасно. И возражать ему было нельзя. И надеяться на лучшее. Такое уж это было странное утро.

Только Шерлок об этом не знал…

Взгляд заливала свинцовая тяжесть. Сад смотрел мрачно, исподлобья, и по телу прошлась ледяная волна…

Ночью он к Шерлоку не прикоснулся — лежал рядом, словно окаменевшая глыба. Шерлок ждал, с невнятной тревогой ощущая клубящуюся опасность. Время от времени он впадал в забытьё, но тут же просыпался, вздрагивая всем телом и вслушиваясь в ровное дыхание так и не сомкнувшего глаз любовника.

— …Сегодня ты трахнешь меня, мой мальчик. Ты вставишь свой блядский член в мою задницу, и я наконец-то получу слишком долго ожидаемое удовольствие.

— Никогда этого не будет. Можешь сразу меня убить.

Воздух заискрился почти ощутимо. Так, что волоски на руках Шерлока встали дыбом, и тревожно дрогнуло сердце.

— Убить? — Голос спокоен и безмятежен, улыбка загадочно змеится на тонких губах, пальцы трепетно прикасаются к подбородку, и ужас пронзает Шерлока с головы до ног. — Ну что ты, мой сладкий упрямец. Что ты. Я же так сильно тебя люблю…

========== Глава 13 Престол Садерса ==========

Весь день Садерс был непривычно мрачен. Не отходил от Шерлока ни на шаг, угнетая своим молчаливым присутствием.

Шерлок сбегал от него в сад, превращенный ветром и мелким дождем в самое унылое на Земле место. Находиться здесь было ещё хуже, чем в доме, и он возвращался назад.

Всё вокруг замерло в ожидании… чего? Шерлок не понимал, но каждый нерв был натянут до звона, и по позвоночнику нет-нет да и пробегал холодок откровенного страха.

К обеду Садерс резко переменился. Исчезли муть и тяжесть во взгляде. За столом он много пил и много болтал, тем самым напрягая Шерлока ещё больше. Шерлок потягивал вино и молчал, стараясь не смотреть на неестественно оживленное лицо сидящего напротив любовника.

Никогда ещё в этом доме ему не было так тревожно.

Голова закружилась неожиданно, и на несколько секунд он полностью утратил способность ориентироваться.

А затем воздух дрогнул, и всё поплыло перед глазами, теряя краски и очертания…

Садерс не отрывал внимательных глаз от лица, залитого смертной бледностью, с любопытством считывая с него эмоции, одной из которых было осмысление происходящего, а следующей — отчаяние от невозможность что-либо исправить.

— Как ты себя чувствуешь, Шерлок?

— Что… ты… задумал? — Язык уже не слушался, сознание меркло.

— Грязь. Очередную бесподобную грязь.

*

Он очнулся в незнакомой комнате, узкой и длинной, состоящей лишь из кровати и небольшого комода, на котором тускло светилась темно-бордовым светом настольная лампа и тихо потрескивала большая ароматизированная свеча, заполнившая небольшое пространство удушающим запахом ванили и шоколада.

Как удивительно пошло. И как легко…

Слегка разведенные ноги и свободно лежащие на постели руки были едва ощутимо схвачены тонкими серебряными браслетами и прикованы к бортикам такой же узкой кровати.

— Очень напоминает гроб, не находишь?

Садерс появился из ниоткуда, из мрака и тишины.

— Этот мальчишка настоящий дьявол, — доверительно сказал он. — В свое время, когда я был очень сильно им увлечен, выполнение маленьких прихотей Ди доставляло мне удовольствие. Кроме всего прочего паршивец любил неподвижность, она заводила его так, что даже я терял от этого разум.

Сознание Шерлока было ясным и чистым, как будто и не туманило его голову наркотическое забытье.

— Что ты мне дал?

— Господи, Шерлок, обычное снотворное. Я решил быть банальным и предсказуемым. — Садерс ласково улыбался и смотрел на обнаженного Шерлока тепло и участливо. — Тебе удобно? Вот и прекрасно. Да, мой мальчик, жизнь намного проще, чем наше представление о ней. Ты согласен со мною? Я решил хотя бы раз сыграть по её примитивным правилам, не мудрствуя лукаво. Старое доброе снотворное и старые добрые оковы. Лучше и не придумаешь. В конце концов, надо чтить вековые традиции человечества. Выпил бокал вина и отправился в дальнее плавание… Разве это так плохо?

Шерлок слушал спокойный голос, стараясь не поддаваться панике.

Сад наклонился и прижался к его губам мягко и нежно.

— Любовь моя… Как ты меня измучил.

Затем быстро выпрямился и деловито добавил:

— Итак, я тебя покидаю. Что поделать — заботы, общественная жизнь и прочая дребедень. Но, уверяю, ты не будешь скучать, — загадочно улыбнулся он. — Ди о тебе позаботится. Например, почешет великолепный нос, если будет невмоготу, или… что-нибудь еще, не менее великолепное.

Он исчез так же внезапно, как появился.

*

Шерлок закрыл глаза и прислушался к собственным ощущениям.

Довольно удобно. Руки не затекли и не устали, поскольку естественно и привычно лежали вдоль тела, а тонкая прочная цепь позволяла легко ими двигать, лишая заключенного только одной возможности — поднять их и прикоснуться к себе. Ноги тоже были зафиксированы в достаточной мере свободно для того, чтобы можно было время от времени поменять положение и даже согнуть их, разминая коленные чашечки.

Во всяком случае, в ближайшие пару часов о ломоте в суставах и боли в мышцах можно не беспокоиться. Единственный дискомфорт доставляли озноб и наполненность мочевого пузыря.

О последней проблеме Шерлок старался не думать.

Он вообще старался не думать, понимая, что ничего хорошего ему ждать не приходится.

Ди появился минут через двадцать, встав у подножия кровати, и то, что читалось в его глазах, смело можно было назвать приговором.

Его обнаженное тело сияло совершенством. Такой красоты и гармонии Шерлок ещё не встречал. Каждая мышца, обтянутая матовой кожей, являлась вершиной творения. Он не мог отвести взгляда от этого богатства красок и линий, источающих беспредельную сексуальность.