Нет вестей с небес (СИ)

И кто еще ее попытается иссечь, ее послушливую голову и плечи, ее согнутую спину — она стояла в полный рост с винтовкой. Снайпер аванпоста прицеливался с крыши, а она вела свою игру, она впитывала пьянящий дух борьбы. Сознание греха, разделение добра и зла, небес и земли, небес и бездны — все исчезло. Что делить, если нет вестей с небес, а если и есть, то нечем слышать, когда сам слух отрублен похоронной лопатой?

Стрелять в снайпера… Нет, девушка усмехнулась и перевела приближенный взгляд через прицел на бак с топливом, давно же она ждала удобного случая. На том причале, возле которого убили Оливера, не посмела, потому что якобы топливо нужно было для ракьят, а теперь она уже никому ничего не должна оказалась. Вообще никому, никто не мог спросить с нее. И пусть отвратительное лицо рока запечаталось маской, как грим, на ее невинном лице ангела, что умылся чужой кровью и потерял веру.

Новый взрыв всколыхнул аванпост, леопарды обезумели в клетке. Пираты не рассчитывали на такую меткость, считая, что не рассмотрит через маскировочную сетку крупную цистерну. Теперь горело все — причал, пальмы, люди в красных майках.

Коваными витками шипованной проволоки застывали грани сознания, когда мысли доносили ощущения горящей плоти, невольно примеряя на себя, но чужая боль позволяла воплотиться своей, вылиться, чтобы не разбередить тремя мирами на четыре стороны света хрупкое существо человечье.

Она превращалась гудком сирены в корону морской пены, смывая водоросли волной, которая накрывала моторную лодку. Стоило только улечься немного пожару, который всеми силами тушили враги и неугомонный ливень с волнами, как моторка несла на остров-аванпост девушку с оружием. Она предварительно забрала у убитых врагов все, что удалось урвать ценного и полезного — пару гранат, автомат, патроны.

Катера, патроны, сталь. Так что теперь скажет демон-главарь?

Сильных да смелых убил, одинокий след ей проторил, заставляя бежать по узким карнизам на краю бездны. Не демон, просто человек. Просто человек.

Но волна накрыла лодку, перевернула у сгоревшего причала, Джейс ощутила, как снова ее винтовка тянет вниз, но немедленно нащупала ногами дно. Вот только оружие не пригодилось, теперь вся надежда оставалась на уже неверную винтовку. Девушка торопливо всплыла, заметив тень акулы, которая почуяла добычу в воде. Нет, не суждено ей стать кормом тварей морских: она их повелитель, она их правитель. И почти сама поверила в этот бред, но для кого бред, для кого смысл, если правд больше, чем одна истина. Для оглохших “правд” всегда много, да верных не найти.

И кукушка сидела на часах, отмеряя длину цепей повторений.

Джейс вынырнула, торопливо сбивая с ног врага, который пытался стрелять в воду, но мимо попадал, следующий выстрел пришелся в прожектор, которым пытались ослепить вторгшегося на их территорию врага. Фонарь вспыхнул, задымил среди тлеющих пальм и погрузил аванпост в полумрак. Только леопарды рычали, а снайпер ориентировалась теперь на слух, все-таки оглушенная этим ложным светом искусственных стекол. И вместо боя колоколов, бой капель о сожженные заживо траву, людей и жизнь. Пустая кожа, вынутая из берега смытыми водорослями.

Новые выстрелы, Джейс прижалась к стене штаба, с тыльной стороны без двери, медленно подбираясь к тому, кто находился внутри. Трус! Почему не пытался убить ее лично? Почему натравил всю свою свору? Она шла по его душу… Нет, не душу — голову. Души у них обоих уже не осталось, разорвали они эту душу по клочкам, каждый раз теряя кого-то, каждый раз убивая других. Не осталось и трезвого ума, одно лишь безумие, в бессмысленном повторении кукушкиных часов.

И воля вольная в клетке леопардовой томилась, враги атаковали, две черные тени крались за ней, она стреляла в упор, уже не сознавая, что происходит, задыхаясь от ветра. В какой-то миг снайпер поняла, что у нее не остается патронов, подобрать чужое оружие не успевала, два пирата отстреливались из-за угла, накрывая короткими автоматными очередями. Вот тогда-то снова пробудился обычный человеческий страх. Джейс инстинктивно припала к земле, сгибаясь на корточках, растирая левым коленом песок и пепел.

Взгляд потерянно метался вдоль предметов. Что-то могло помочь… И вместо птичьих трелей лишь выстрелы, и вместо плача рык невпопад. Так отворилась клетка леопардов, никогда снайпер еще не превосходила себя по такой филигранной точности, снеся кованый замок и не повредив ни единого хищника. Зверь ощутили свободу, выбивая мускулистыми лапами прутья, с рыком набрасываясь со спины на пиратов, которые скрывались возле клетки, мешая Джейс добраться до другой стороны штаба.

Двое последних врагов… Неужели и правда — последних! И только когда окровавленные морды хищников поднялись от двух задранных тел, мерцая светящимися глазами, Джейс вдруг поняла — теперь в западне она.

Леопарды… Трое леопардов. Шторм вокруг острова. Ни единой лодки.

Вот тебе конец, вот тебе смех на пике сумасшествия, вот тебе чудовище! И жутко стало, особенно, когда хищники предупредительно зарычали. Да таких ли в зоопарк! Их никакая клетка не сумела бы удержать, никакой ров. Такие же дикие, как люди, на этом острове ужаса. Зеркало вспахали зрачки, расширившиеся в ночь пятен и когтей.

Джейс вскинула винтовку, медленно отступая, понимая, что леопарды намерены атаковать. За что? Ведь она даровала им свободу. Но звери не люди — им все равно, кто освободит из плена. Да и людям, пожалуй, все равно бывает. Тогда в чем лучше зверя неблагодарный человек?

Рык осушал сознание, бесчувствие сменилось острым покалыванием вдоль позвоночника, ноги дрожали, особенно, когда курок дергался, а выстрела не происходило. Она ожидала этого: уже не заклинило оружие — патроны закончились. Джейс покосилась по сторонам — много где лежало оружие возле трупов, а много же их оказалось… Не сосчитать навскидку, но явно больше, чем способен уничтожить здравомыслящий человек.

Но не так близко раскидали их взрывы и пожар, чтобы схватить и перезарядить до прыжка трех леопардов, которые загоняли добычу, заставляя отступать к стене. В штабе обитал ныне тоже почти леопард, почти варан, дракон и змей, что солнце уничтожал каждую ночь — хаос. И если существует выражение «между двух огней», то Джейс в полной мере ощутила его страшное значение. Все слабо и образно, когда не в буквальном смысле.

Она готовилась отбиваться от хищников прикладом, понимая, как бесполезны ее попытки. Намерение любой ценой залезть на крышу штаба тоже ничего утешительного не несло. Во-первых, там была лестница, находившаяся с другой стороны. Во-вторых, леопардам пару метров не являлись преградой. И это еще в случае, если лестница показалась бы им слишком ненадежным подъемом. Хищникам оказалось мало убитых, может, они видели в Джейс существо, что покушалось на их добычу.

Девушка отступала, медленно, давя осколки прожектора, хрустевшие под ногами, лишь больше зля леопардов, которые уже начинали грызться и между собой. Только черная пантера неотрывно следила за Джейс. Глаза в глаза.

Джейс сознавала, что ее прижимают к двери, хищники бежали на нее… Ни единого шанса на спасение. Неужели так и не суждено отомстить? Хотя… Для чего ей понадобилась эта месть? Ведь она по-прежнему не умела ненавидеть, в глубине души ужасаясь от того, что совершала, так и не привыкнув убивать пусть озверевших, но людей.

Внезапно раздался выстрел, затем еще два, свалившие насмерть одного из зверей. Хищники зарычали, отступили, но намеревались снова атаковать. И прежде, чем узнать этот звук пистолетных метких выстрелов, Джейс услышала, как кто-то до боли знакомым голосом выругался у нее над ухом, затем тот же кто-то резким грубым движением буквально затащил ее в штаб аванпоста. Затем захлопнулась железная дверь, за которой послышался скрежет когтей — леопарды уже не понимали опасности, обезумев от ужаса не хуже людей. Но только не этого человека… Он обезумел от бессмысленного повторения одних и тех же действий. И хлопнула дверь, точно в темные казематы, точно в погреб и могилу.