Тёмный лорд (СИ)

— Училась она средне, — то ли поддакнул, то ли возразил Рэндальф. — Но сидела за книжками долго, если помнишь. Тем и брала. — Невдалеке шумел муравейник, и приятели обошли его стороной.

— Каменная задница, — презрительно пожал плечами Том. — Может, расчистим путь? — поинтересовался он, достав палочку и посмотрев на муравейник.

— Не стоит, — резонно возразил Рэндальф. — Эти черти чувствуют заклинания. — Вдалеке послышался стук дерева, которое чинно долбил дятел.

— Ну, а Дру? — с интересом спросил Том. Ботфорты почувствовали что-то липкое — они, похоже, приближались к топям.

— Девчонка она хорошая. Только вот беда, не хотел я ее, — повертел в руках кепку Рэндальф. — Не Мари, покойница. Та стройная была, — сладострастно причмокнул он. — И нежная, и сдобная сразу. Вот какой должна быть красивая девчонка, а, Том?

Риддл поморщился и чуть насмешливо произнес:

— Ммм… Красивая девушка должна быть маленькой, тонкой и очень хрупкой. У нее длинные распущенные волосы. Предпочитает бальное платье… Но чтобы завоевать ее, нужно преподнести ей коврик из шкуры чудо-юды, — невозмутимо добавил Риддл.

— Лив, что ли? — сориентировался Рэндальф. — Чахоточный призрак с ножкам, худее спичек, — поморщился он. — Ладно, ладно, будущая миссис Гонт!

С минуту приятели смотрели друг на друга, а затем рассмеялись. Лестрейндж заливался во все горло. Том меланхолично улыбался, вспоминая, как сжимал крошечную нежную ступню Оливии и гладил ее чуть островатую коленку. Маленькие сосенки переросли в кустарник, за которым были видны очертания убегавшей за горизонт пустоты. Подойдя ближе, Том понял, что перед ним простирается огромная зеленая лужайка с небольшими холмиками. Хотя Риддл никогда в жизни не видел болота, это без сомнения были они.

— Живописно… — поделился впечатлением Том, но не договорил. Рэндальф приложил палец к губам и отошел в сторону. Он шел неслышно, словно с опаской переступая в сторону. Затем стремительно вскинул ружье и выстрелил. Питер со звонким лаем помчался вперед.

— Готов. Сейчас увидишь, — с восхищением сказал Лестрейндж.

— Это он? — переспросил Том. Перед глазами было небольшое красное тельце то ли кулика, то ли утки. В отличие от сойки, оно не брыкалось, а покорно лежало в зубах собаки.

— Вальдшнеп — птица благородная, — Рэндальф смахнул грязь с ботфорт. — Никогда не трепыхается даже если жив. Ты о чем задумался? — спросил он, глядя, как Риддл рассматривает линию болот.

— Знаешь, Рэй, а ведь твой отец прав, — задумчиво сказал Том. — Ты слышал о жуткой бомбе, секрет которой Гриндевальд подарил маглам?

— Конечно, — на лице Лестрейнджа мелькнула легкая тень. — Жуть. Они одним взрывом убили сто тысяч!

— Ты не думал, что завтра эти твари могут сбросить ее на нас? Нас не спасет ни один щит, — посмотрел парень вдаль. Кряква плыла по реке, касаясь лепестков давно отцветших лилий, но Рэндальфу она, похоже, была не интересна.

— Но… Зачем им нападать на нас? — пробормотал Лестрейндж, бросив в сумку вальдшнепа.

— Ты не догадываешься? — удивился Том. — Скажи, пожалуйста, как вы прячете свой лес?

— Маглы его просто не видят, — Рэндальф присмотрелся на верхушки видневшихся вдали сосен. Том удивился, глядя, что у болотных растений стволы были темнее, чем у тех, что росли в лесу.

— Верно. Но маглорожденных идет все больше и больше, — продолжал Том. — У них есть семьи, родственники. С каждым годом они все ближе к нам. Где гарантия, что однажды они не захотят покончить с более высокой цивилизацией?

— Они уже пытались. В Средние века, — поежился Рэндальф.

— Тогда им нужна была инквизиция. Теперь недоумок Геллерт подарил им атомную бомбу. Одной бомбы, — закусил губу Том, — было бы достаточно.

— И что ты предлагаешь? — спросил Лестрейндж. — Ограничить число маглорожденных, как Слизерин?

Том не ответил. Некоторое время он смотрел на заброшенный рукав речушки. Затем отошел к маленькому берегу, откуда доносился шум почти засохшего ручья. Рэндальф последовал за ним. Некоторые время Риддл молча смотрел на уже потемневшую осеннюю воду, а затем сказал:

— Знаешь, Рэй, я иногда думаю, что ни один маг мира не мог даже отдаленно сравниться по могуществу со Слизерином. Возможно, он был не человек, а сошедший в наш мир полубог.

— Ты полагаешь? — Рэндальф с изумлением опустил ружье.

— Ты разве не помнишь, что Слизерин был величайшим из хогвартской четверки? — холодно спросил Том, скорее утверждая, чем спрашивая. — Наверное, большинство волшебников не смогли бы пережить видение его волшебной силы.

«Кроме Лорда Волдеморта», — усмехнулся холодный голос.

«Лорд Волдеморт — Единственный и Подлинный Наследник Салазара», — важно ответил сам себе Том, посмотрев на тусклую поляну.

Рэндальф вскинул ружье. Через минуту раздался выстрел. Питер, залаяв, снова побежал за дичью.

*

Том взглянул на постель, накрытую зеленым покрывалом с золотыми виньетками. В маленькой комнатке было прохладно, но в целом не холоднее, чем в остальном замке. Хотелось надеяться, что эльфы додумались положить в постель грелку. В крайнем случае придется превратить в нее какой-то предмет. Повинуясь привычке все рассчитывать заранее, Том посмотрел на тумбочку из черного ореха. Рядом с бронзовым подсвечником, в котором неспешно горели три белые свечи, лежали пресс-папье и промокательная бумага.

Открыв салатовую штору, Том посмотрел в узкое окно. Толстые запотевшие стекла выходили на газон перед входом в соседнюю башню. За маленькой пристройкой шумели, раскачиваясь на ветру, высокие грабы. В просвете между бегущими облаками выглянул месяц. В его холодном сиянии виднелись ровные контуры стен и длинная линия леса. Том задернул штору, подумав, что сегодня наверняка будет буря.

Спать не хотелось, тем более, что засыпать для Тома было смертной мукой. Где-то в доме часы отбивали каждые полчаса, отмечая их башенным боем. Переодевшись в махровый темно-зеленый халат, парень решил привести мысли в порядок. Подумав немного, Том наколдовал стул и присел к тумбочке. Затем достал из сумки чернильницу и дневник. Пожалуй только сейчас он каждой клеткой своего тела ощутил, насколько ему стала важна эта тетрадь. Обмакнув перо, он вывел:

Ты понял, что говорил отец Лестрейнджа?

Дневник проглотил чернила. Затем их, как обычно, стали заполнять витиеватые ехидные письмена:

Малыш Томми решил заняться политикой? Как трогательно… Может, создашь партию чистокровных и поведешь ее в последний бой против грязнокровной швали?

Том прищурился и чуть облизнул губы. Дневник, похоже, начал заводиться, а, значит, он попал прямо в цель. Ниже послания он ехидно написал:

Почему бы и нет? В конце концов не забывай, чья кровь течет в моих жилах (а благодаря мне — и в твоих).

Листы приняли к сведению сказанное. Затем быстро, словно стараясь убедить самого себя, тот, другой Том, стал отвечать:

Разумеется, я не забываю. Его кровь выше крови любого императора. Но кто это знает, кроме маленького чахлого Томми? Чем ты сможешь доказать, что ты — Наследник Слизерина?

Том прикусил губу. В голове мелькнуло видение полутемной Тайной Комнаты, где он, длинный нескладный подросток, выпускает Василиска. Тогда ему пришлось, поджав хвост, пойти на мировую, получив только смерть грязнокровной дуры Миртл. «Даже кожа кретинки не пошла на коврик для Лив», — фыркнул про себя Том, представив с каким удовольствием Оливия ставила бы на него по утрам дрожащие от сквозняка ножки. Решив превратить ярость в шутку, он написал:

А чем плохо? Волшебному миру давно пора стать монархией во главе с самой чистокровной фамилией.

Том с азартом посмотрел, как страница поглощает последнюю закорючку вопросительного знака. С детства он приходил в ярость, если чувствовал правоту противника. В такие минуты его охватывала дрожь в руках: странное, нечеловеческое желание не просто разгромить или убить, а растоптать, стереть в мелкую пыль такого врага. Вот и сейчас, от напоминания о собственном бессилии ему хотелось не просто уничтожить дневник, а бросит его в печь с адским пламенем… Дневник, не обращая внимания на его бессильную ярость, продолжал: