Тёмный лорд (СИ)

— Безусловно, — ответил Герион. — В этом и заключается цинизм Дамблдора: заточить Гриндевальда в тюрьму, которую тот построил собственноручно.

«И чьи взгляды он сам внушил ему», — подумал Том.

— Дамблдор не просто интриган и лицемер, — продолжал Герион. — Дело хуже. Он хочет отстранить чистокровные волшебные роды, прибывшие с Королем Вильгельмом, от власти. Утверждает, мол, что мы отстаем от маглов и должны изучать их жизнь. Но чего ради нам, привыкшими править ими, — показал он на балконы, — теперь учиться у них?

— Дамблдор говорит, что у них развита творческая мысль, — съехидничал Том.

— Мгм… — проворчал Герион. — Украденные у нас знания. И полная неспособность освоить магический дар. Но если ты неспособен — зачем совать нос в то, что ты не соображаешь? А Дамблдор поощряет это, чтобы на горбах маглорожденных влезть во власть.

— Он, говорят, отказывается от поста замминистра, — вставил Том, постучав пальцами по скатерти.

— Разве для власти нужны официальные посты? — Черные брови Гериона поползли вверх. — Можно править исподтишка, не отвечая ни за что. Русский магл Лев Толстой не занимал постов, но вертел империей, как хотел.

— Вариант мягкой диктатуры? — с интересом спросил Том.

— Скорее, анархии и интриг, — поморщился Герион. — Он не способен управлять — только подсиживать и выживать врагов. Кончится тем, что у аристократии найдется нормальный политик — не чета тряпке Спенсер-Муну. Тогда ему конец.

Том с удивлением слушал Лестрейнджа. Первый раз в жизни он слышал, чтобы так открыто ругали министерство. Риддл чувствовал неодолимое желание расспросить Гериона подробнее, но сейчас надо было вести беседу осторожно.

— Неужели все волшебные роды пришли с Королем Вильгельмом? — спросил он.

— Почти! — ответил Лестрейндж. Мариэтта равнодушно смотрела перед собой. — Великий был Король, — показал он на балкон. — Это копия ковра из Байе*, — пояснил он. — Магловская челядь прислуживает Королю после победы при Гастингсе! Ну, а себе он в знак победы забрал, как трофей, жену Гарольда — Эдиту. — Лестрейндж говорил об этом, словно о чем-то будничном.

— А Гонты? — с интересом спросил Том, накладывая порцию жареной картошки с маринованными лисичками. — Слизерин жил в десятом веке. — Он до сих пор не мог оторвать взгляд от картинок, изображавших сгорбленных маглов с блюдами.

— О, Гонты… — Мистер Лестрейндж с наслаждением закурил трубку. — Длинная история, поверьте. Вы конечно, знаете, что в свое время Салазар Слизерин покинул Хогвартс из-за разногласий с другими основателями, особенно Годриком Гриффиндором. Затем он долго странствовал по Англии, пока не познакомился с Лоррэном Певереллом — внуком Кадма Певерелла. По преданию, они стали друзьями и заключили между собой контракт.

— Контракт? — переспросил Том.

— Да, контракт. — Риддл обратил внимание, что худенькая миссис Лестрейндж давилась от табачных паров, но улыбалась, не смея возразить. — Контракт о том, что кровь Слизерина и Певереллов соединится, создав самый чистокровный род. Слизерин женился на Аделине Певерелл — дочери Лоррэна, — выпустил Лестрейндж новое кольцо табачного дыма. — Его род, судя по некоторым старым генеалогическим справочникам, — продолжался до четырнадцатого века.

— Че… четырнадцатого? — Том не смог подавить крик изумления. К его удивлению Рэндальф, безразличный к генеалогическим проблемам, с интересом слушал рассказ отца.

— Именно, — охотно продолжал хозяин. — Его потомки ничем особенным не прославились, в четырнадцатом веке сменили фамилию на Гонтов. Как это произошло, специалисты не могут выяснить до сих пор. Возможно, Гонты — боковое ответвление Слизеринов, отпочковавшееся от основного дома в двенадцатом веке. Достоверно известно, что в тысяча триста сорок втором году Элеонора Слизерин вышла замуж за Ойкмэна Гонта. Их наследники всегда гордились тем, что они — дважды потомки Певреллов и Слизеринов.

— И только они умели говорить на парселтанге? — уточнил Том. Хотя день был в разгаре, солнце за окном казалось очень низким, играя тусклыми лучами по витражам и узорам из слюды.

— Опять-таки, мы вступаем в область догадок, — продолжал Лестрейндж. — Сами Гонты утверждали, что парселтанг — исключительный дар Слизерина, которого он добился сильной формой магии. Большинство из них вслед за Гейнором Гонтом дрожали, что парселтанг достанется другим родам.

Риддл усмехнулся и с оттенком превосходства посмотрел на Рэндальфа. Лестрейндж, не обращая внимания, поглощал бисквит.

— Впрочем, — кашлянул его отец, набивая в трубку новую порцию табака, — Брутус Малфой утверждал, что способность говорить на змеином языке была присуща представителям нескольких древних родов. Особенность Гонтов заключалась в том, что у них дар парселтанга проявлялся устойчиво. В каждом поколении рождался как минимум один ребенок-змееуст. Именно для сохранения этой способности Гонты, якобы, никогда не вступали в родственные браки.

— Полукровный выродок, — тихо, но с яростью пробормотал Том.

В его глазах вспыхнул странный огонек, а щеки приобрели изможденно-бледный вид. Герион мельком взглянул на него, но парень, похоже, оправился от шока. Взглянув на ковер, он перевел взгляд на Мариэтту.

*

Октябрьский лес всегда отличается от сентябрьского. В сентябре он еще почти летний, и на фоне солнечного неба сухие листья придают ковру зеленой листвы легкий шарм. В октябре лес становится неотвратимо осенним. Темные стволы деревьев, присыпанные не желтой и не красной, как в парках, а грязно-бурой листвой, словно созданы для тягостно нависшего серого неба. Том не любил холодные октябрьские дни: слишком сильно они напоминало ему о провале на первом уроке полетов. Однако сейчас, едва поспевая за Рэндальфом, он невольно заразился его азартом.

— В бору светло, — нравоучительно сказал он, не глядя на шедшего за ним Риддла. — Не то, что в ельнике. Паршивое место, хотя рябчиков там пруд пруди.

— Говорят, они горькие, — осторожно вставил Том. Лицо омрачала странная гримаса: эту фразу о горьком рябчике в фольге он слышал от Эмили.

— Это если готовить неправильно, — охотно ответил Рэндальф. — На самом деле они прекрасные, особенно под крепкое вино. Элла уже после моих рассказов мечтает попробовать, — облизнул он чуть ссохшиеся губы.

— Так куда мы идем? — с интересом спросил Том, озираясь по сторонам.

— К болоту. Там вальдшнепов полно.

Громадные охотничьи сапоги Лестрейнджа наступали на заваленные листвой прогалины. Затем, прислушиваясь к шуму лесного вороха, приятель осторожно шел вперед, время от времени оглядываясь на силуэты сосен. Маленькая такса Питер важно семенила за хозяином. Неожиданно, когда Том подвинул ветку, Рэндальф выстрелил в воздух. Едва его приятель успел взглянуть вверх, как нечто летящее забилось в судорогах, и с криком упало вниз. Питер, звонко гавкнув, рванул с места.

— Готов. Отменная, не ожидал, — торжествующее воскликнул Рэй.

— На жаркое? — хоть Риддла и было трудно удивить, но сейчас он смотрел широко открытыми глазами.

— Ну ты даешь, Том, — посмотрев на приятеля, он расхохотался. — Нет, соек не едят. На чучело в гостиную. Полгода назад добыл иволгу. Теперь будут иволга и сойка.

Питер, сопя, подбежал к довольному хозяину. Том заметил, что у него в зубах в самом деле была зажата разноцветная птаха. Собака несла ее осторожно за крыло, словно понимая, что нельзя повредить ценный трофей. Довольный Лестрейндж взял двумя пальцами тушку и придирчиво осмотрел ее на свету.

— Третью добиваю. Между прочим, — непринужденно бросил он. — Энслер хочет сделать карьеру в министерстве.

Ворох старых желто-бурых иголок тотчас посыпался на землю.

— Кто? Энслер? — спросил изумленный Том. Чтобы пройти под веткой, ему из-за высокого роста пришлось пригнуться и ссутулиться, как в далеком детстве.

— Она современная девушка, хочет состояться в работе, — усмехнулся Лестрейндж, легко толкнув ботинком сухую шишку.

— У нее же куриные мозги, — удивился Том. — Ей бы хоть учебник по зельям нормально освоить.