Нет вестей с небес (СИ)

Джейс эта затея не нравилась, ее отталкивал запах, который исходил из недр мрачной норы — тягучий, тяжелый дух разложения. Девушка мялась на месте, рассматривая шевеление джунглей у подножья холма и склон, говоря неуверенно:

— Но как же враги…

— Если не будешь орать, они нас не найдут, — донеслось гулким эхом из пещеры.

Пришлось войти, хотя прятаться в пещере без выхода казалось последней затеей, но тропы нигде не оказалось, врагов, кстати, тоже. Стало быть, вновь оставалось только уповать на теорию вероятности. А уж если бы заминировать или, еще лучше, завалить узкий вход, то пещера могла бы превратиться и в их крепость, может, темнота бы еще помогла. Если бы не запах… Джейс чувствовала, как с каждым неуверенным шагом, который уводил все глубже внутрь норы, ее тело скрючивает пополам от приступов тошноты.

— Что, если здесь… медведь?! — вдруг ужаснулась Джейс.

— Али я не укротитель! Али ты не снайпер! Ты ему «тубо» скажешь, как тем псам, — хохотнул бесстрашно Герк.

Зверей он и правда не боялся, видимо, ощущая над ними даже некоторую власть, уверенный, что человек — царь природы. Но всякое его укрощение в данный момент ограничилось бы метким выстрелом, который, несомненно, мог привлечь врагов. Джейс терялась в догадках, где их ныне выслеживает Ваас. И зря она вновь допустила в свое сознание этот образ, вновь ясность мыслей сменялась каким-то трансом, а затем и вовсе бессмысленным бессилием. Наверное, потому что Герк теперь более-менее разработал план действий, и правда, вскоре поставив растяжки гранат возле входа и разложив там еще дополнительной взрывчатки. Предложение переночевать в пещере вроде бы и казалось нормальным. Только находки в ее глубине ужаснули.

Стало ясно, откуда ощущение тошноты и запах тления: сменяя достаточно длинный узкий ход, пещера расширялась до подобия залы со сталактитами. И в центре ее лежали мертвые тела.

Джейс ощутила, как в глазах у нее потемнело, но она сочла своим долгом рассмотреть их внимательнее: две женщины, по виду не ракьят, а так, из местных, вроде жителей Бедтауна. Трое пиратов в красном. В центре — труп мощного дикого быка. Казалось, что тела разложены в определенном порядке. А вроде бы и нет. Предположить, что все это — нападение быка на пиратов или пиратов на быка, казалось невозможным, хотя бы потому, что животное не полезло бы в пещеру самостоятельно. Будь убитые ракьят, списали бы на пиратов, испугались бы приближения врагов. Но, судя по удушающему запаху, тела пролежали в легком холоде пещеры достаточно долго.

— Что здесь произошло? — только потрясла головой Дейзи, стараясь не смотреть на странное расположение мертвецов. И всех троих пугал уже не факт гибели незнакомых людей, а скорее загадочность самой обстановки и обстоятельств их смерти. Даже Герк поморщился:

— Надо пересечь хребет до рассвета… Чуть посветлее вот станет.

— Будто жертвоприношение, — выдавила из себя, подавляя судороги в горле, Джейс. — Еще этот бык…

А сама похолодела, подумав: «Неужели ракьят?».

— Паршиво, — встряхнул плечами Герк.

Но остаться на какое-то время все равно пришлось, пришлось сидеть возле входа, так, чтобы не попасть под возможный взрыв, но и подальше от трупов.

Джейс не могла справиться с разбивавшей ее слабостью, кружилась голова, как при долгой качке, хотя она легко переносила и качку, и вниз головой могла находиться долго. Знобило, точно в лихорадке, а от трупного духа легкие сдавило удушье.

Девушка желала вырваться из своего тела, выпрыгнуть, как из кожуры, как из старых обносков, точно бабочка из кокона куколки. И, впадая почти в бред, страшно удивляясь, почему все еще здесь, почему не может пошевелиться, только нелепо подергивая проткнутым кузнечиком руками и ногами, забывая, как их распрямить.

Дейзи пыталась успокоить ее, а Джейс ощущала, как начинают закатываться ее глаза, точно какое-то черное колдовство захватило ее, точно зашли в табуированное место. И еще эта Цитра… Постоянно мерещилась в сознании. Щурила свои кошачьи глаза, смеялась, хмурилась. Вся женственная и грациозная, точно сами джунгли, точно сама ночь. Против нее Джейс ощущала себя еще более бессильной, чем против Вааса. У него оружие, у него пираты. А у Цитры сознание правоты, вера целого народа. И слово ей скажешь неверное — весь народ ополчится против тебя по ее приказу. В ее руках — право быть правой, в ее руках — разграничение для острова добра и зла. Ваас называл себя злом, творил зло. Но какое добро делала Цитра, а не ракьят, которые шли и пытались вернуть свою землю? Ведьма… Кто-то из них. Разобраться бы кто.

— Пойдем… Пошли отсюда, — только жалобно заскулила Джейс голосом маленького замученного ребенка. Через миг ее стошнило, она согнулась пополам, свалившись набок, отпустив винтовку. После этого немного полегчало.

Джейс снова будто вернулась в себя, бодро вставая с упора лежа спустя пару минут, окидывая стальным бесстрастным взглядом какое-то странное действо жертвоприношения. Или несчастного случая, показавшегося жертвоприношением, но уж больно загадочного для простого стечения случайностей.

Просидели часа два молча, лишь изредка перекидываясь разрозненными репликами. Ожидание неизвестности угнетало, старались рассеять оцепенение мистической пещеры, но оно словно запрещало говорить, сковывало мысли тайнами забытых ритуалов. Допили остатки воды, отчего жажда, пожалуй, только усилилась. Но решили, что лучше не тащить лишние вещи на себе в случае нападения. Минуты ползли преступно медленно, точно и впрямь всех приковали к циферблату, круглому, странному. То ли циферблат, то ли песок — а все время по кругу бежит, никуда не развивается, оборот за оборотом повторяется.

— Так, все. Надо идти, — помотал головой Герк, порывисто вскакивая, подавая руку пошатывающейся Дейзи. Джейс немедленно встала сама, хотя в глазах потемнело, но лишь на миг, да еще опустевший желудок приятно-неприятно брякнулся о прочие внутренности. Но это все мелочи, хотя и мелочам приходится радоваться. Выживание только из них и состоит. Жизнь наполовину, даже больше. А бытие… Уж больно глобальная вещь, чтобы объять скукоженным опасностью умом. Тут либо падаешь сразу в бытие, либо носишься, не думая ни о себе, ни о мире. Да в обоих случаях не думая, в первом чувствуя. Но если сердце вынуто, то нечем.

За пределами пещеры, где уже ставшие жидкими сумерки предвещали начало рассвета, у подножья холма, как раз возле спуска, слышались шаги и брань.

— Караулят нас, падлы, — выругался Герк, нервно потерев нос, вылезая с опаской из пещеры, понимая, что единственный путь с этого дикого холма заблокирован. Пираты явно знали тот карниз, знали, что единственный выход — к жертвенной пещере. Сами решили не лезть, надеясь взять измором.

— Может, здесь есть другой путь? — только нервно выдохнула Дейзи, сжимая кулаки.

— Не знаю. Отвлечь бы их, что ли…

Джейс молчала, бесстрастным потухшим взглядом рассматривая преследователей, которые не позволяли спуститься с холма. Ваас шел по ее следу. Так ей казалось. Она ощущала истрепанным разумом свою обреченность.

Комментарий к 109. Слепой огонь Не затянуто? Скоро побежим...

====== 110. В бесконечном сражении ======

И в бесконечном сражении

Тени сомнений терзают меня.

Кто я сегодня —

Воин света или зла?

© Артерия «Один на один»

Пираты бродили внизу, точно волки в яме, с той лишь разницей, что в западне оказывались те, кто очутился на вершине. Ваас досконально знал свой остров, если угадал, куда выведет беглецов путь по бездорожью. И знал, что в пещеру не стоит соваться, чтобы не положить лишних людей. Он хоть подчиненных не особенно ценил и вряд ли воспринимал как личностей, но разбрасываться боевыми единицами считал по меньшей мере нецелесообразной затеей.

Разве только при вспышках гнева мог рассадить чью-нибудь пустую башку пополам. Но это был его гнев и его воля, а враг оставался врагом. Ему нельзя делать одолжений, иначе рано или поздно окажется сильнее, и играть можно лишь с противником, что намного слабее. Впрочем, тогда это скучная игра. Но ракьят переходили в наступление и тут уж скучать не приходилось: сместилась та ось равновесия, которую наркоторговцы устанавливали в свою пользу почти двадцать лет, беспощадно, бесчеловечно. И, стоило ей пошатнуться, они были готовы сжечь все дотла, каждого разорвать на куски, лишь бы не уступить малейшей толики своей власти. Хойт-то точно… А мотивы Вааса понять не удавалось никому, может, и ему самому, хотя вряд ли. Но какой толк разбираться в мотивах, если в них столько жестокости? Люди боятся мертвецов, потому что, будучи при жизни добрыми и отзывчивыми, в случае преждевременной трагической смерти, подлого кинжала в спину, или потревоженного захоронения, они делаются нежитью, от прежней личности ничего не остается. Они мстят за причиненные жизненные страдания после гибели. Вот и Ваас, видимо… Тоже… И заговоренная винтовка не обладала силой, чтобы сразить нежить.