Выученные уроки (СИ)

Я не слушаю ее. Это мой последний шанс.

— Кейт, мне жаль. Прошу, поверь мне. Прости за то, что причинил тебе боль и заставил плакать, и мне жаль, что я самый большой придурок во всем мире.

Она ничего не говорит. Она просто смотрит на меня и качает головой.

— Просто хватит болтать, — выдавливает она.

Мне так плохо, что я готов кричать. Я хочу этого, но не делаю. Я пытаюсь себя контролировать, чтобы сконцентрироваться на своей задаче.

— Я просто хочу, чтобы ты меня простила.

— Я этого не сделаю.

На этот раз мое разочарование берет надо мной верх, и я испускаю громкий рык и сжимаю кулаки.

— Почему ты так усложняешь это?

Она расстреливает меня взглядом и стирает последние слезы. Потом встает и еще раз говорит очень ровным голосом:

— Оставь меня.

Я не делаю этого, и, когда она уходит, я поднимаюсь на ноги и, спотыкаясь, иду за ней. Идти кажется все труднее с каждой секундой, даже просто стоять прямо для меня слишком большая проблема. Но я догоняю ее, прежде чем она доходит до конца коридора, и хватаю за запястье, чтобы остановить.

Она гневно разворачивается и резко дергает руку.

— Отпусти меня! — она говорит это так громко, что я нисколько не удивлюсь, если какой-нибудь учитель придет посмотреть в чем дело. Я реагирую недостаточно быстро, так что, еще раз дернув рукой, она освобождает свое запястье, скрещивает руки и отворачивается, чтобы уйти. Я спешу обогнать ее и перекрыть дорогу.

— Может, пожалуйста, выслушаешь меня? — отчаянно попросил я.

Она выглядит так, будто хочет меня убить, и я спрашиваю себя, сколько осталось времени до того, как она вытащит палочку и швырнет в меня Непростительным.

— Я не хочу слышать ничего, что ты скажешь, — злобно говорит она. — Меня достало тебя слушать.

Я даже не думаю. Я просто смотрю прямо на нее и вдруг выдаю:

— Я люблю тебя.

И тогда она ударила меня. Сильно. Прямо по лицу. И это больно. Очень.

Я смотрю на нее, совершенно пораженный, долгое время. Ее руки снова скрещены, и она смотрит на меня с таким презрением, что я даже не могу его полностью охватить. Мое лицо горит, и, уверен, оно ярко-красного цвета, но каким-то образом это заставило меня четче соображать и стоять прямее. Но все же.

— Ну, не на такую реакцию я надеялся…

Кейт сужает глаза:

— Не смей даже говорить мне это, ты последний и конченный ублюдок!

Она кричит последнее слово, и я абсолютно уверен, что один учитель, или сразу пара, скоро нарисуются здесь. Я сглатываю, ничего не понимая. У меня нет даже шанса открыть рот, потому что она продолжает:

— Ты больше не будешь играть со мной этим дерьмом, Джеймс! Я знаю тебя слишком хорошо и больше на это не куплюсь. Ты не будешь делать это со мной!

— Что я делаю? — я понятия не имею, что я пропустил. Я извинился, сам не знаю за что, и нахрен сказал, что люблю ее. А она ударила меня, и назвала ублюдком, и обвинила, что я пытаюсь играть с ней. Что, черт возьми, это значит?

— Ты не любишь меня!

Моя челюсть отвисла.

— Я ведь только что сказал это, разве нет? Это первый раз, когда я сказал это за всю свою жизнь, ну, разве что с тех пор, как мне было пять лет!

— Ты сказал это только потому, что думаешь, что я хочу это услышать, но я хочу слышать правду!

— И правда в том, что я тебя люблю!

Она закатывает глаза так сильно, что они чуть не исчезают.

— Ты любишь себя, Джеймс. Ты любишь себя больше, чем сможешь когда-либо полюбить кого-то или что-то. Кроме, разве что, квиддича, ведь, как оказалось, это самое важное в твоей жизни!

И тогда меня словно ударило. Вот что ее злит. Я не думал, когда говорил это, и не думаю, что действительно имел это в виду. Разве что, исключая то, что это действительно для меня важно. Но она не понимает этого. Она не может этого понять, потому что она умная, и может делать все, что захочет. Она не будет опираться на имена своих родителей, чтобы получить работу. Я пытался ей это сказать, но она не поняла.

— Кейт, — я пытаюсь выстроить речь в голове, прежде чем начну говорить и снова все испорчу. — Я не лгу.

— Тогда почему ты не говорил этого раньше? — требует она. — В тот единственный раз, когда ты сказал это, ты был так обдолбан обезболивающими, что даже не мог нормально видеть!

Что?

— Я говорил это? — бешеное выражение на ее лице дает мне понять, что это был неправильный ответ. Так что я торопливо продолжаю: — Я и тогда имел это в виду! — отличная попытка. Да, замечательно. — И я говорю это сейчас.

— Ты пьян в стельку!

— И что? — я быстро качаю головой. — Это не делает мои слова меньшей правдой!

Кейт больше не выглядит злой, она выглядит так, словно ей больно. И, может, она снова расплачется.

— Джеймс, пожалуйста, просто хватит, — тихо говорит она.

— Почему ты мне не веришь?

— Ты делаешь все хуже, — тихо говорит она. — Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.

Я понятия не имею, что происходит. Моя голова начинает болеть, и временное протрезвление после удара проходит. Комната немного кружится.

— Я совсем тебе не нравлюсь? — тон моего голоса напоминает нытье, и я ненавижу себя за это. Я так жалок.

Но Кейт смотрит на меня с таким запутавшимся выражением лица, что я даже не могу этого полностью понять.

— Джеймс, — она ненадолго закрывает глаза и открывает их снова. — В последний раз у меня был парень, когда мне было четырнадцать. Четырнадцать. Я все это время ждала тебя, что я понравлюсь тебе.

— Ты мне нравишься. Нравилась, я всегда тебе это говорил! — она не в себе. Я никогда не делал секрета из того, что она мне нравилась, и что она единственная, на которую мне не насрать. Даже до того, как она выставила тот ультиматум.

— Я нравилась тебе достаточно для того, чтобы ты трахал всех девок в этой школе.

Я просто смотрю на нее. Я не знаю, что сказать.

— Ты знала это с самого начала.

Проходят долгие секунды тишины, и она качает головой:

— И в этом проблема. Я знала, кто ты, и думала, что ты можешь измениться. Но ты не можешь.

— Я не прикасался ни к одной девице с самого января! До сегодняшнего дня, и я говорил, это она поцеловала меня.

— Мне плевать на Мишель! — она закрывает глаза и вздыхает. — Джеймс, — она сглатывает. — Джеймс, разговор не совсем о других девчонках. Я о том, что ты не изменился совсем. Ты все еще слишком зациклен на себе, чтобы хотя бы подумать о ком-нибудь другом. Ты не готов к отношениям, а я не хочу больше ждать. Я уже и так ждала три года.

— Но я люблю тебя.

— Даже если и так, этого недостаточно, — она выглядит такой грустной, что мне хочется обнять ее и так и держать. — Мы должны были оба повзрослеть, но ты не вырос.

— Кейт, пожалуйста, я сделаю все, что ты попросишь. Пожалуйста, дай мне шанс! — блядь! Пожалуйста, пожалуйста, напомните мне не пить и не курить больше никогда. Я такой педик.

— Я давала тебе шансы.

— Но я люблю тебя, а ты не слушаешь меня.

— Джеймс, просто хватит.

— Нет! Моя жизнь и так уже достаточно расхерачена, и ты единственное, что сейчас имеет значение! Мне явно кранты с ПАУК, — она открывает рот, чтобы перебить меня и сказать, что это моя собственная вина, но я не даю ей этого шанса. — Я просрал свои шансы в квиддиче. Если я получу другой шанс, я никогда не буду знать, что лежит в его основе. Мои родители — дерьмо, и я даже не знаю, что за нахер с ними не так; они не могут включить свои мозги и сообразить, любят они друг друга или ненавидят, и меня достало пытаться держаться. Все, кого я знаю, считают меня разочарованием и ошибкой, но мне насрать, потому что меня волнует только то, что думаешь ты. А ты думаешь то же, что и они! И я просто хочу, чтобы у меня был шанс показать, что я забочусь о тебе, и я хочу быть с тобой. Просто позволь мне это тебе доказать!

Я не знаю, зачем это делаю, и, может, я лишь обеспечиваю себе еще одну пощечину. Но я целую ее. Я хватаю ее и целую, и не отпускаю, даже когда она пытается вырваться. Я не отпускаю ее. Я просто продолжаю ее целовать, и через несколько секунд она целует меня в ответ. И это потрясающе, конечно, потому что целоваться с ней всегда было потрясающе. Но это заканчивается слишком быстро.