Выученные уроки (СИ)

Когда я ничего не говорю, Джеймс воспринимает это как сигнал продолжать дальше. Я понятия не имею, почему он говорит это мне, тем более, почему он говорит мне о своих проблемах с девчонками. Но я все равно слушаю. Блин, если бы я мог уйти.

— Она ударила меня, — он выглядит ошеломленным, когда отодвигает от себя ведро и прислоняется к углу лестницы. — Я сказал ей, что люблю ее, и она меня ударила.

Он сказал ей, что любит ее? Какого хрена? Может, он стукнулся головой сильнее, чем мы думали в начале. Я просто шокировано смотрю на него и с ужасом понимаю, что выражение его лица серьезно, и что он правда выглядит так, будто серьезен, когда говорит, что любит ее. Это жутко.

— Почему она это сделала? — осторожно спросил я, зная, что не хочу этого знать, и зная, что я должен уйти и оставить все это. Но я не могу.

Джеймс на секунду прикрывает глаза, и я думаю, что он, наверное, сейчас упадет, потому что, мягко говоря, нетвердо стоит на ногах.

— Она мне не верит, — сказал он, и не знай я его лучше, я бы сказал, что он звучит опечаленно. — Но это правда, — продолжает он, открыв глаза. — Я люблю ее.

Он серьезно с этой херней? Ни хрена себе. Он плачет? Его глаза мокрые, лицо перекосилось, и да, он плачет. Черт.

Я не знаю, что делать. Я знаю только, что, если кто-нибудь увидит Джеймса вот так, он этого не переживет, и, хотя мне должно быть насрать, мне не насрать. Я хватаю его за локоть и тащу на лестницу, подальше от тех, кто может отвлечься от своего занятия и заметить его.

— Почему она не верит мне? — беспомощно спрашивает он, пока я тащу его по лестнице.

Я не знаю, что сказать, так что киваю головой:

— Может, ей нужно больше времени.

— Времени больше не осталось, — горько отвечает он. — Все кончено…

— Может, нет, — осторожно говорю я, хотя и сам этому не верю.

— Я все расхерачил, — Джеймс вытирает глаза и издает неровный вздох, что не слишком подавляет его слезы. — Я все нахер расхерачил.

И тут он начал по-настоящему плакать, настоящими слезами, которые катились по щекам, а не просто смачивали глаза. Он качает головой, пытаясь их остановить, но явно сдается спустя секунду. Я просто смотрю на него в ужасе, потому что в последний раз я видел, чтобы он плакал лет десять назад, а может и того больше.

— Мне жаль, — промямлил он, снова вытирая слезы. — Я не знаю, почему я такой… не знаю, почему я творю одно дерьмо.

— Ну, просто, — я с трудом прилагаю усилия, чтобы что-то сказать, — скажи ей это, и, может, она поймет.

Он лишь качает головой, а затем падает лбом на перила. Я не знаю, должен ли его просто тут оставить или что-то ему сказать. Я хотел бы, чтобы он остановился, просто повернулся и велел идти на хер или что-то вроде, чтобы ситуация вернулась хоть к какой-то нормальности. Но он этого не делает. Вместо этого, когда он поворачивается, его глаза мокрые и красные, и он смотрит прямо на меня.

— Прости, что я расхерачил твой год.

Я в шоке. В прямом смысле в шоке. Я не помню ни единого раза за всю мою жизнь, чтобы он извинялся передо мной без приказа моей матери. И каждый раз, когда он извинялся в таких ситуациях, он всегда возвращался минут десять спустя, и говорил, что ему вовсе не жаль, и обычно добавлял парочку малоприятных слов вдобавок.

Так что я абсолютно ничего не отвечаю.

Джеймс вытирает глаза и очевидно изо всех сил старается сдержать рыдания под контролем. Я уверен, ему стыдно, но он настолько в лоскуты, что, наверное, не осознает и половины всего.

— Я не должен был делать всю эту хрень, — он не говорит, что за хрень, но я отлично понимаю. — Я не знаю, почему вел себя как…

Он кажется искренним. Да, он совершенно в стельку, но явно что-то случилось, что внезапно превратило его в полного хлюпика. Так что я пожимаю плечами, каким-то образом вроде, будто принимая его извинения.

— Папа вернулся домой, — ни с того ни с сего сказал я, большей частью потому, что мне нечего было сказать. Я знаю, что он не знает, потому что не читал их письма, так что, если он не слышал от Лили (а я действительно не думаю, что он говорил с ней в последнее время), это для него, скорее всего, новости.

Это так и есть. Он приподнимает брови и медленно кивает, вытирая нос.

— Круто.

И еще страннее, чем сейчас, ничего быть не может. Мы не из тех, кто может вести задушевные беседы, не чувствуя себя просто странно и неуютно. Так что это все.

Джеймс оглядывается и еще раз вздыхает.

— Я пойду лягу, — тихо говорит он. — Голова болит.

Представляю, как. Я киваю и неловко стою там, пока он ковыляет вверх по лестнице и прочь с глаз. Я в шоке, правда. Я понятия не имею, что случилось, но я уверен, что Джеймс только что передо мной извинился, и он плакал из-за девчонки. Ого. Может луна полная или что-то вроде того.

Когда он поднимается наверх, я иду туда сам. Теперь, наверное, все нормально. Наверно. Не знаю, увидим, вспомнит ли он все это утром, вернее, через три часа, когда мы должны будем быть на завтраке. Даже если он не вспомнит, думаю, все может быть нормально.

А если даже и нет, всегда есть следующий год.

========== Глава 50. Роуз. Выученные уроки ==========

Ну, вот и все.

Учебный год кончился, и теперь официально лето. Или почти официально — думаю, это все не будет по-настоящему, пока мы не сядем на поезд и не отправимся домой. Но хорошо, что все кончилось.

Я проснулась первой, что неудивительно, учитывая, что мои соседки не потрудились лечь спать почти до самого утра. Думаю, они слишком много веселились с выпивкой и/или сексом с их парнями. Я не слишком повеселилась, хотя и играла некоторое время в их глупую игру с выпивкой. Теперь жалею об этом, конечно, потому что голова болит, и мне немного нехорошо. Так будет со многими этим утром, уверена. На самом деле большинству будет намного хуже, чем мне, если учесть, что большинство из тех, кто был вчера внизу в общей гостиной, были пьяны чертовски сильнее, чем я.

Не то чтобы это имело значение, конечно, ведь я разболтала свой Большой Секрет.

Ну, то есть это оказался не такой уж и Большой Секрет, в конце концов, потому что я просто уверена, что Ал все знал еще до того, как я решила напиться и сболтнуть ему это. Он сам так сказал прошлой ночью. Конечно, он не знал всего, и я уверена, он мог бы спокойно прожить оставшуюся жизнь, ничего не зная о деталях. Не знаю, с чего я решила ими поделиться, и я точно не знаю, зачем я спросила его мнения о продолжительности и других жутких вещах… Но я это сделала. Вот что с вами делает алкоголь.

Превращает вас в идиота.

Как оказалось, я не единственная перепила и выставила себя дурой. Джеймс тоже был центром развеселой сцены, и я могу только надеяться, что это кончилось тем, что Кейт выбила из него дерьмо и послала на хер. К сожалению, шансы этого стремятся к нулю, потому что девчонки обычно не посылают Джеймса на хер. Обычно они сами просятся на хер Джеймсу. О господи, фу. Мне придется вымыться, чтобы выбросить из головы эту картину. То есть, вообще-то мне все равно надо вымыться, потому что от меня несет огневиски, а проснуться первой — для меня редкое событие, так что я воспользуюсь возможностью принять по-настоящему горячий душ.

Я выскальзываю из постели и беру туалетные принадлежности, прежде чем отправиться в душ. Там пусто, конечно, ведь остальные, кто пользуется этой душевой все еще в отключке по кроватям. Но им надо подниматься, потому что в нашей комнате просто бардак, и это все надо будет очистить, прежде чем мы отправимся домой. И если мы хотим завтрак, то мы должны быть внизу для этого уже всего через час.

Ой, фу. Мерзость! Рвота на полу. Определенно, кто-то выпил слишком много и не позаботился подчистить за собой. Ставлю на то, что это Лиззи. Когда я в последний раз проверяла, она проигрывала очень часто, так что, наверное, она была чересчур пьяна даже для того, чтобы найти туалет и раковину, чтобы блевануть туда. Она будет в великолепном настроении, когда проснется, уверена.