Выученные уроки (СИ)

— Тебе надо снять трусы, — сказала я, отступив на шаг, чтобы мы не стояли слишком близко, и скрестив руки на груди (и для того, чтобы показать свою власть, и чтобы прикрыться).

Скорпиус с неуверенностью на меня посмотрел, и на секунду у меня появилось ощущение, что его сейчас стошнит. Наконец он пробормотал:

— Хорошо, — но все равно понадобилась еще минута, а может и двенадцать минут, чтобы он, наконец, послушался и стянул их.

У меня два младших брата и несколько двоюродных, так что не то чтобы я никогда не видела пенисов раньше. На самом деле несколько видела, учитывая, что моя бабушка, к несчастью, считала нужным беречь воду, а потому когда-то заставляла нас принимать ванну одновременно. Ну и добавьте к этому тот факт, что у меня в родственниках пара мальчишек, которых можно было бы назвать эксгибиционистами. В любом случае, я никогда не видела это раньше вот так, ну знаете, поднятое и все такое. Я не знаю, я думала, это будет хоть немного попривлекательнее и посимпатичнее, но на самом деле это было просто кошмарно. А еще очень пугающе. Это должно туда влезть? Даже учитывая мой логический и научный склад ума, я не могла представить себе, что это возможно. Я даже сейчас не понимаю, как это получилось.

Скорпиусу было неловко, конечно, я его тут не виню, если бы меня кто-то вот так стоял и разглядывал, пока я стою полностью и абсолютно голая, мне б, наверное, тоже было бы неловко. Я не уверена, что у меня было особо ободряющее выражение лица, так что, думаю, и это не делало все лучше. У него заняло минуту или две, чтобы набраться храбрости сказать мне:

— Ну, наверное, тебе тоже нужно твои снять?

Его вопрос вернул меня к реальности, и я перевела взгляд на более приличное место. А еще он заставил меня паниковать. Я быстро покачала головой.

— Нет, пока нет, — уверена, он хотел запротестовать, но я не дала ему такой возможности. Я заторопилась, сказав так быстро, как могла:

— Нам, наверное, лучше лечь.

Он посмотрел на меня так, будто я спятила:

— Лечь? — спросил он. — На пол?

— Ну а что ты думал, мы будем делать? — сварливо спросила я, заставляя себя смотреть ему в глаза, сдерживаясь от того, чтобы снова посмотреть на эту его штуку.

Он выглядел сконфуженным и немного пожал плечами:

— Я не знаю, я думал, может, стоя…

Я уставилась на него.

— Стоя? Боже, Малфой, я не проститутка!

Он внезапно стал бледно-розовым и уставился на пол.

— Извини, — пробормотал он.

Он выглядел так неловко, что мне стало его жаль, и я не стала наезжать на него за то, что он предложил сделать это стоя у стены, как какие-нибудь дворовые личности. Вместо этого я взяла его за руку и села на пол, потянув его за собой. Я ничего не говорила, а просто попыталась лечь, изо всех сил стараясь не выглядеть глупо. Он остановил меня, и я с любопытством смотрела, как он тянется к своим сброшенным джинсам. Когда он достал палочку, я подумала, что он хочет нанести еще одно противозачаточное заклинание, хотя мы оба уже это сделали (даже дважды, на всякий случай), но нет. Вместо этого он сотворил мягкое хлопковое одеяло и осторожно его расстелил.

— Тебе не нужно лежать на грязном полу, — тихо объяснил он, стараясь избегать меня взглядом, когда отошел, чтобы дать мне место улечься.

Я не знаю почему, но этот простой поступок едва не заставил меня расплакаться. Определенно я была чересчур на гормонах, но это была одна из самых милых вещей, что для меня делали. Я не могла этого сказать, но это действительно так много значило для меня, что он даже подумал об этом, что он на самом деле думает о том, что мне нужно. Я совершенно уверена, что немногие шестнадцатилетние мальчишки подумают о чем-то вроде одеял, когда им предстоит в первый раз заняться сексом.

Одеяло было мягким и чистым, и я почувствовала себя немного легче, когда осторожно откинулась на нем. Я посмотрела на Скорпиуса и была рада, когда он присоединился ко мне. Я поцеловала его — намного нежнее, чем в прошлый раз — а он поцеловал меня в ответ, медленно и мягко. Я знала, что все хорошо, потому что честно могла сказать, что он заботится обо мне. И этого было достаточно.

— Я думаю, что ты красивая.

Он прошептал это так тихо, что я почти не уверена, что слышала это. Но когда я посмотрела на него, я поняла, что правильно расслышала. Он смотрел на меня так серьезно, что не было никакой вероятности, что он лжет. Все в нем было настолько искреннее в эту секунду, что мои глаза действительно немного увлажнились.

— Я просто… — он сглотнул и облизал губы — определенно он более чем перепуган. — Я просто хочу, чтобы ты знала. Я думаю, ты самая красивая девушка во всем мире, и ты самый умный человек, которого я когда-либо встречал, и…

Я поцеловала его, прерывая его сбивчивую речь. Он был настолько нахер милым, что я просто хотела убедиться, что он настоящий. И он был. И когда он поцеловал меня в ответ, я ему поверила. Я действительно почувствовала, что он правда думает, что я красивая, и что я так сильно ему нравлюсь. И я немного успокоилась и просто позволила себе наслаждаться тем, каково это — с ним целоваться. Я почти забыла, что мы собираемся заняться сексом, пока он, наконец, не оторвался от меня и не уронил свой лоб на одеяло рядом со мной.

— Роуз, — сказал он, и его голос казался почти задушенным. Он неловко надо мной поерзал. — Я… Мне надо…

— Хорошо, — сказала я, удивленная тем, что мой голос звучит так же придушенно. Я не думала заставить его действительно это сказать. Я чувствовала, что он и так уже сконфужен сильнее, чем должен был быть хоть один человек в мире. Я отодвинулась, чтобы освободить бедра, а потом опустила руки и неловко начала снимать оставшуюся деталь одежды. Конечно, мои трусики зацепились за лодыжку, так что стало еще неудобнее, и мне пришлось все-таки сесть и стянуть их, из-за чего мне захотелось умереть. А Скорпиус смотрел на меня так, будто я что-то самое потрясающее на свете. Я не уверена, что возможно еще гуще покраснеть, чем я покраснела тогда, но он не обратил внимания или не заметил.

И вот мы так сидели — оба полностью голые. И Скорпиусу понадобилось выбрать самые романтические слова на свете, какие можно было сказать. Как и следовало ожидать.

— Я не знаю, что делать.

И вся нежность и мягкость предыдущих минут тут же вылетела в окно, и я закатила глаза, раздраженная тем, что из всех слов на свете, которые он мог сказать, он выбрал: «Я не знаю, что делать». Нахмурившись, я снова откинулась на одеяло и с выжиданием посмотрела на него снизу-вверх, уже больше совершенно не волнуясь о том, что я полностью обнажена.

— Да просто воткни это туда.

Оглядываясь назад, это уже кажется почти смешным. Почти. Такого не было ни в одной из моих книг, — чтобы было сказано так прямо — но что еще я должна была сказать? Я не собиралась призывать пергамент и перо и рисовать ему гребаную схему. Хотя, наверное, должна была, потому что у него определенно не получилось с первой попытки.

— Не туда! — выкрикнула я, протянув руку и направив его в верном направлении. Он задохнулся в ту секунду, когда я прикоснулась к нему, и я слишком поздно осознала, что может быть была чересчур груба. Это было понятно по выражению агонии, которое внезапно пробежало по его лицу, и по тому, как сильно он зажмурил глаза, что я подумала, что он их сейчас выдавит из своей головы. Я провела его к правильному месту и отпустила. — Сюда.

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки или просто набраться храбрости, не знаю. В воздухе повисла очень громкая тишина, и он посмотрел на меня вниз, внезапно снова став очень серьезным.

— Ты уверена? — спросил он, и я видела, как тяжело ему дались эти слова. Я просто быстро кивнула, а затем закрыла глаза. Секунду спустя я это почувствовала. Было немного больно, но не слишком, больше было очень странно. Я думаю, я должна была предупредить, что собралась немного подвинуться или повернуться, что было хоть немного удобнее, и тут все полетело к чертям. И под «полетело к чертям», я имею в виду, что Скорпиус сделал самое странное выражение лица, что я когда-либо в жизни видела, и издал какой-то стонущий звук. А потом все кончилось.