Выученные уроки (СИ)

— Отличный улов, Джеймс.

Это Кейт, и она смотрит на меня с ненавистью. Я отодвигаюсь от Мишель, которая теперь тоже смотрит на меня с ненавистью. Она скрещивает руки на груди и пыхтит. Я не обращаю на нее внимания. Кейт усмехается и закатывает глаза.

— Кейт, стой… — быстро говорю я, но она уже отвернулась и пошла в другую сторону общей гостиной. Я спешу за ней, хотя и понятия не имею зачем. Я очень, очень уверен, что сейчас опозорю себя.

— Пожалуйста, поговори со мной.

Кейт, наконец, оборачивается и осуждающе смотрит на меня. Ее руки тесно скрещены на груди, и она смотрит на меня так, что я начинаю волноваться за будущее своих половых органов, потому что она явно хочет оторвать их заклятьем.

— Мне не о чем говорить с тобой, Джеймс, — упрямо говорит она.

— Чего ты от меня хочешь? — спросил я слишком отчаянно. Смесь травы и алкоголя полностью меня забила, и я сейчас полностью унижусь, но я не могу остановиться. — Я сделаю все, что ты хочешь. Я буду умолять, если ты этого хочешь, если это порадует тебя.

— О чем умолять? — резко отвечает она. — Нам больше нечего обсуждать.

— Я хочу, чтобы ты перестала на меня злиться.

— Ну, а я хочу, чтобы ты повзрослел, но, похоже, нам обоим придется ждать очень, очень долго.

— Прости меня, ладно? — сказал я, снова слишком близко приближаясь к отчаянию. — Прости! Пожалуйста, давай я все исправлю, пожалуйста.

— За что простить? — спрашивает она, подняв брови. — За что ты просишь прощения?

Я ничего не говорю, потому что действительно не могу придумать, за что я прошу прощения. Если честно, я вообще не думаю, что сделал что-то не так. Она разозлилась на меня из-за моего решения по поводу ПАУК. Но ведь не то чтобы я действительно что-то сделал.

— Ты даже не знаешь, — обвиняет она и говорит это с отвратительным саркастическим смехом. — Пожалуйста, оставь меня.

— Кейт, — я делаю шаг вперед, пытаясь схватить ее, но она отодвигается. — Кейти, пожалуйста, не делай этого со мной.

Я слышу, что говорю, но не могу заставить себя остановиться. Я выгляжу как полная и совершенная баба, и все вокруг подслушивают, хотя и прикидываются, что не делают этого. Я хотел бы не быть таким пьяным, может, тогда бы я мог хотя бы убрать этот ноющий тон из своего голоса.

— Я ничего тебе не сделала! — злобно говорит она, и ее глаза сужаются. Исчезли все следы саркастического смеха.

Я ни с того, ни с сего решаю, что она хочет, чтобы я извинился за Мишель. И я это делаю. Потому что я такой хороший парень.

— Я прошу прощения за то, что ты видела нас с Мишель. Но это она меня поцеловала. Она мне даже не нравится.

Для меня этого должно быть достаточно. Она должна понять, что это не я начал все это с Мишель Фостер, и что не моя вина, что она напилась и начала соблазнять меня играми ниже пояса. Но, оказалось, этого недостаточно, совсем недостаточно.

— Ты можешь трахать, кого тебе только хочется, Джеймс, меня это на хрен не волнует! — несколько человек смотрят на нас, уже даже не притворяясь, что не подслушивают. — Мишель Фостер всего-навсего шлюха, не то чтобы тебя это волновало. Рыбак рыбака и все такое.

— Эй! — я почти уверен, что она сейчас назвала меня шлюхой. По крайней мере, так это для меня прозвучало, но кто нахер сейчас знает? Я так пьян, что даже вижу с трудом. Это было так давно, когда я настолько напивался. Но, да, я почти уверен, что она назвала меня шлюхой.

Несколько человек рассмеялись, так что можно предположить, что она действительно меня так назвала.

Кейт тоже их слышит, и видно, что она застыдилась того, что вокруг благодарная публика. Без лишних слов она быстро убегает, и дверь-портрет со стуком захлопывается за ней.

— Не делай этого, приятель, — серьезно шепчет Брэмптон, и я в шоке, когда понимаю, что он стоит здесь. — Ты опозоришься.

— Чего не делать? — спрашиваю я, оглянувшись на него и удивляясь, какого хрена тут происходит.

— Не иди за ней, — он качает головой, и я спрашиваю себя, неужели я действительно так же выгляжу, как он. Его глаза настолько налились кровью, что кажутся совсем красными, и он с трудом стоит. Я должен узнать, что же за хрень мы курили. Хорошо, сконцентрируйся. Брэмптон действительно пытается мне что-то сказать, я должен хотя бы попытаться послушать. — Она… Она просто девчонка, и ты… Она этого не стоит, ладно?

Не стоит.

Самая прекрасная девушка в мире только что ушла от меня, и я должен вести себя вроде: «Супер! Она все равно того не стоит!». Ох, мать твою господи. Даже то, что я думаю что-то типа: «самая прекрасная девушка в мире» — доказывает, что мне полностью, окончательно кранты. Почему я так пьян?

— Слушай, мужик, иди наверх и позволь Мишель тебе отсосать или что-то еще. Забудь о Кейт, ладно? — отлично, теперь Эллиот присоединился к вечеринке. Он выглядит совсем не таким обдолбанным, как Брэмптон, но я даже не пытаюсь думать почему.

Это мои лучшие друзья. Серьезно, эти двое — единственные во всей вселенной, на кого мне не насрать. Мы были лучшими друзьями по-настоящему долгое время, и тут меня словно ударяет, что это все. Мы действительно заканчиваем школу и заканчиваем навсегда. И на этом все.

— Это мой последний шанс, — я проговариваю эти слова тихо и знаю, как жалко они звучат, слетая с моего языка. Но я не могу остановиться. Какие-то раздражающие девчонки крутятся вокруг, пытаясь подслушать, и, когда Брэмптон видит, что я смотрю на них, он разворачивается и велит им убраться.

— Это твой последний гребаный шанс, точно, — говорит он, снова разворачиваясь ко мне. — Ты можешь выбрать любую из долбаных девчонок отсюда. Можешь трахнуть любую из них, а вместо этого стоишь тут и плачешь о девчонке, которая уже дала тебе все, что надо, и велела убираться. Так что будь мужиком, возьми трех или четырех этих девчонок и забудь о Кейт.

— Но я думаю, что люблю ее.

Повисла мертвая тишина после того, как я это сказал. Они оба шокировано смотрят на меня долгое время, прежде чем повернуться друг к другу и покачать головами.

— Он полностью спятил, ты, мудак! — Брэмптон толкнул Эллиота прямо в грудь. — Ты и твой гребаный бладжер!

Эллиот выглядит таким же обалдевшим, как я себя чувствую. Он смотрит на меня с растерянным видом и качает головой в недоумении:

— Серьезно, Джеймс, что не так с твоей головой?

— Нет ничего такого с моей гребаной головой! — у меня появилось ужасное желание поднять руки и начать рвать на себе волосы. — Мне просто нужно это сделать, ясно?

Я не жду, пока они дадут мне разрешение на что-то или поделятся своим мнением. Я знаю, что они назовут меня педиком и скажут, что я полностью свихнулся, но не могу заставить себя об этом волноваться. Я бегу наверх, в спальню, не заботясь о том, кто что скажет или подумает. Кейт вернула карту Мародеров, когда официально бросила меня, вернув все, что я ей давал или оставлял у нее. Ее нетрудно найти, когда я достаю карту из сундука и разворачиваю на кровати. Не так уж много людей в коридорах в это время ночи, и я рад, что она не двигается, а застыла где-то на втором этаже. Я не останавливаюсь, когда снова прохожу через общую гостиную, даже когда Брэмптон и Эллиот зовут меня по имени; я лишь выбегаю в коридор и бегу к лестнице.

Она именно там, где, как я и знал, должна быть, сидит в одиночестве в нише у кабинета истории. Она подтянула к себе колени и сидит, опустив голову на них, и мне не нужно подходить слишком близко, чтобы понять, что она плачет, что я заставил ее плакать. Я хотел бы, чтобы я мог сам себе врезать по лицу, или, по крайней мере, пнуть себя.

— Пожалуйста, не плачь, — тихо сказал я, падая на колени рядом с ней. Она выдыхает и смотрит на меня, она явно не слышала, как я подхожу. На ее щеках следы слез, размазавшаяся ранее тушь теперь течет прямо по лицу. Но даже сейчас она выглядит красивой, и я не могу думать ни о чем, кроме как о том, как ее поцеловать.

— Оставь меня, Джеймс, — говорит она, как, наверное, должно было быть, ровным голосом, но на самом деле он звучит как задушенный. Она трет глаза, пытаясь скрыть слезы, и ее черная тушь еще больше размазывается. Не думаю, что она это понимает.