Выученные уроки (СИ)

Плохо то, что из-за того, что Джеймс не отвечал, мама с папой стали слать письма мне, спрашивая меня, где он, и что делает, и почему их игнорирует. Как будто я знаю. Я не говорил с ним почти весь учебный год — я точно не слежу за его личной жизнью. Не считая того, конечно, что трудно не следить за чем-то, что и так всем известно и является одной из самых популярных тем для сплетен в школе. Люди любят говорить о Джеймсе, потому что разговоры о нем всегда получаются интересными, думаю. Большие новости о том, что его бросили. Кейт его бросила. Я думаю, это забавно, особенно потому, что никто не ожидал, что это она будет той, кто бросит его. Плохо то, что теперь все девочки в школе чуть ли не писаются из-за того, что у них теперь может быть шанс, что тупо, ведь он определенно уходит из Хогвартса завтра и никогда не вернется. Но я думаю, они считают, что у них есть шанс и все такое, не знаю. Я даже не понимаю, что в этом такого особенно нахер важного. Хотел бы я знать. Хотел бы я знать, что заставляет всех этих девчонок так ужасно по нему сохнуть. Какой бы ген это ни был, мне он точно совершенно не передался, потому что девчонки не выстраиваются в очередь ко мне, это уж наверняка.

Хорошо, что Кейт его бросила. Может, теперь он выучит свой урок и поймет, что нельзя все время обращаться с людьми как с дерьмом, и что иногда нужно подумать о ком-то, кроме себя. Но я сомневаюсь, что он научится, учитывая, что он слишком туп и слишком самовлюблен, чтобы увидеть все вот так. Все вокруг него, и все всегда было только вокруг него. Он не терпит и мысли о чем-то, кроме себя, и это его главная проблема. Он думает, что весь мир крутится вокруг него, и не может осознать тот факт, что солнце всходит и заходит вовсе не по его желанию.

Но он ничему не научится. Никогда не мог.

Так что, может я и единственный, кто не трахнулся в этом году, так же я единственный, кто от этого не пострадал. Джеймс пытается делать вид, что ему плевать, и жестоко в этом проваливается, а Роуз изо всех сил старается быть нормальной, из-за чего все становится только еще очевиднее, и раскрывает правду всем еще больше, и из-за этого она ведет себя еще страннее, чем обычно. Как вот сейчас, например, она играет в какую-то игру с выпивкой со своими друзьями, и она балансирует на грани, уже почти полностью напившись. А я знаю, что, если она напьется, то она закончит тем, что выставит себя полной дурой и выложит свои секреты толпе людей, которые используют эту информацию как тему для сплетен.

Так что я иду с ней нянчиться.

Она сидит с большинством своих подруг и парой ребят с других факультетов. Меган тоже здесь, конечно, но я притворяюсь, что ее здесь нет, просто потому, что так легче. Все еще странно находиться рядом с ней, особенно после того, как я был таким ублюдком с ней в прошлом месяце. Я не знаю, почему я так себя вел, наверное, какой-то защитный механизм. Так сказала Роуз, и я ей верю, тем более что у нее есть профессионал, который может постоянно снабжать ее диагнозами. Так что, если кто и знает, то это она. Меган не смотрит на меня, когда я подхожу, и мне это нравится. Намного легче избегать кого-то, если и он избегает тебя. Роуз на полу у стола, и я сажусь рядом с ней и облокачиваюсь о ножку дивана.

— Привет, — тихо сказала она и тут же положила голову мне на плечо. — Хочешь немного? — она держит почти полный стакан чего-то похожего на огневиски. Я почти отказываюсь, но затем спрашиваю себя, а зачем? Я беру его и по запаху могу сказать — это как раз то, на что оно похоже.

Боже. Я ненавижу эту фигню. На вкус как дерьмо и жжется слишком сильно, когда сползает вниз по глотке. Оно крепкое, так что не нужно много времени, чтобы ощутить его эффекты.

— Ты играешь? — спрашивает Лиззи, кивая мне.

Я качаю головой и пытаюсь отдать стакан назад Роуз, но она отталкивает его. Она уже немного пьяна и выглядит так, будто уснет в любую секунду.

— Я тоже, — мямлит она, закрывая глаза, и ее голова тут же становится еще тяжелее. Так что я сижу здесь, пока Роуз спит, а остальные играют в игру, где раскрывают свои страшные, темные, грязные секреты. Хорошо, что я не стал играть, потому что у меня нет ни одного из таких грязненьких секретов. Потому что… Потому что я просто колоссальный лузер, так как оказалось, что даже Аллену Таннеру обломилось парочку минетов. А что у меня? А, точно. Девушка поцеловала меня, потому что я выставил себя идиотом, почти признавшись, что я помешан на ней, но перед этим она успела заняться сексом с моим братом. И указанная девушка сидит от меня в паре метров, что делает все еще восхитительнее.

— Ал, — тихо ноет Роуз некоторое время спустя. — Мне нехорошо.

— Потому что ты пила эту дрянь, — бормочу я в ответ, залпом выпивая остаток ее огневиски.

— Ты можешь трахать, кого тебе только хочется, Джеймс, меня это на хрен не волнует!

Ого. Роуз тут же садится прямо, как и все остальные. Мы смотрим по сторонам, чтобы понять, что происходит, и не трудно найти центр всеобщего внимания. Кейт выглядит так, будто сейчас кого-нибудь убьет, и совсем неудивительно, что объект ее гнева — мой брат. Он стоит и выглядит полуобалделым и полуокаменелым, что тоже не очень удивительно. Интересно, что он на этот раз сделал?

— Мишель Фостер — всего-навсего шлюха, не то чтобы тебя это волновало. Рыбак рыбака и все такое.

О, черт.

Ну, теперь я знаю, что он сделал, и я ничуточки не изумлен. Несколько человек начали хихикать, и пару секунд спустя Кейт пулей вылетела из гостиной. Обалделая тишина висит недолго, и некоторое время спустя большинство возвращается к своим разговорам. Роуз смотрит на меня и приподнимает брови в чем-то, похожем на сдержанное веселье. Я смотрю на нее и не могу сдержать усмешки. Делает ли нас плохими людьми то, что мы веселимся над его несчастьем?

— У меня есть секрет, — шепчет она, и, хотя я вижу, что она полностью проснулась, она все еще немного пьяна. И она собирается рассказать мне то, что мы обычно с ней не обсуждаем — не то чтобы у нас была причина это раньше обсуждать.

Я смотрю ей за спину, но все заняты своей игрой. Но, если уж она собирается мне рассказать то, что я думаю, она собирается рассказать, то сидеть посреди всех — не самая хорошая идея, даже если они все заняты другим. Она, похоже, соглашается, потому что протягивает руки, что явно означает приказ помочь ей подняться, хотя я и сам тоже сижу. Я все равно это делаю, потому что почти всегда делаю все, что она скажет. Мне, наверное, стоит однажды это прекратить, но, если уж я не выучил этот урок, когда она заставила меня подложить навозную бомбу в бабушкину кастрюлю, когда мне было семь, то, наверное, я никогда этому не научусь.

После того, как я встал и поднял ее, она огляделась по сторонам, явно подыскивая место, где мы сможем переговорить. Прежде чем найти это место, она, конечно же, наклоняется, достает полупустую бутылку огневиски и наполняет свой стакан. Отлично, сейчас она еще больше напьется и, наверное, выдаст еще больше деталей.

Мы поднимаемся по лестнице, на несколько ступеней ниже Майкла Пенли и Эбби Маршал, которые тискаются там. Роуз злобно на них посмотрела (впрочем, никто из них не заметил) и закатила глаза, прежде чем сесть и сделать большой глоток из своего стакана.

— У меня был секс со Скорпиусом.

Она говорит это так внезапно и так прямо, что я на самом деле шокирован, и мои глаза расширяются в истинном удивлении. Я это уже знал, конечно, но то, как она это сказала, застало меня врасплох, и я с любопытством посмотрел на нее и решил прикинуться идиотом.

— Правда?

— Ты уже знал.

Поймала. Она читает по моему лицу так же легко, как я по ее. Я лишь пожимаю плечами, а она вздыхает и продолжает раскрывать свои тайны.

— Это была самая ужасная вещь на свете.

Ну, вот этого я не ждал. Я не знаю, как тут реагировать, так что просто слегка приподнимаю брови и спрашиваю:

— Что случилось?

Мне не стоило спрашивать.

— Ну, для начала, он не мог понять, куда это пихать, — о господи, зачем я открыл свой рот. — А потом это как бы закончилось через две секунды, и я даже не уверена, что это считается, — она хмурится с секунду, а затем делает еще один глубокий глоток.