Выученные уроки (СИ)

Я даже не знаю, кого больше винить — меня или Скорпиуса. Я думаю, что скорее меня, ведь это я все устроила. Я прямо-таки предложила ему это посреди библиотеки, а потом назначила место и время. Наверное, прямо тогда что-то должно было мне подсказать, что я устраиваю себе разочарование. Мама говорила мне когда-то давно, что если ждешь чего-то слишком сильно, то получишь очень мало. Конечно, она не надеялась, что я применю эти ее слова к сексу или потере девственности, но это всегда так с матерями — они часто говорят не то, что надо. Я думаю, она все-таки не решит, что идея эта чересчур притянута за уши, учитывая, что не далее, как пару месяцев назад она прочитала мне подробную лекцию о сексе и о важности того, что надо «быть осторожной». Ну, по крайней мере, тут она может мной гордиться — мы определенно были осторожны, если даже не больше. Не то чтобы это имело значение, потому что я и представить не могу, чтобы то, что случилось между мной и Скорпиусом привело бы к появлению ребенка, уверена, для этого должно быть сделано что-то немного большее. Но, зная мое везение, я могла бы воплотить в жизнь папино предсказание и залететь очередным Малфоем. Так что мы были осторожны, это точно, потому что никто из нас не хотел даже вообразить ситуацию, как я еду домой на летние каникулы, неся в подоле упомянутого Малфоя. Так что очко в мамину пользу, полагаю.

Это, правда, было ужасно. Просто кошмарно. Честно, я даже не понимаю, почему кто-то находит это приятным. Я, например, вообще не поняла, что здесь должно быть такого особенного. Я вообще едва что-то почувствовала, и то, что я почувствовала, точно не было приятным. Это было совсем не то, о чем я читала в книгах (да, я прочла просто постыдное количество магловских любовных романов — хватит смеяться), и я точно не чувствовала, как ноги подкашиваются и прочая такая ерунда.

И было стыдно, кстати. Я имею в виду, мы уже миновали тот момент, когда мне было стыдно снимать рубашку, потому что мы уже на этой стадии почти два месяца. Он уже отлично знает мой бюстгальтер и даже что под ним, так что не то чтобы эта часть была слишком уж плоха. Проблема в том, что дальше мы не заходили. Я видела его без рубашки, конечно, и, хотя Скорпиус определенно симпатичный, я не думаю, что кто-нибудь назовет его сексуальным. Он довольно низкого роста (хотя, по крайней мере, догнал меня за последнюю пару месяцев, что хорошо, может, он даже перерастет меня к концу лета), и он определенно не слишком мускулист, он бледный и худой и несколько слаборазвит в районе груди и бицепсов. Но это нормально, я не обращаю внимания на самом деле. В конце концов, я и сама чересчур бледна, и тоща, и, да, малоразвита в районе груди, а Скорпиусу на это плевать. Так что я против него ничего не имею. В наших телах нет ничего такого, чем можно было восхищаться или хвастаться, так что, думаю, мы друг другу подходим.

Но это все равно было странно — впервые все увидеть.

Все было слишком формально. Мы просто стояли там и смотрели друг на друга, наверное, с вечность, и, наконец, я решила взять быка за рога и сделать первый шаг. Так что я стянула рубашку через голову и выжидательно на него посмотрела, пока он не сделал то же самое. Затем еще некоторое время прошло в кошмарной неловкости, и мы оба стояли и ждали, когда кто-то что-то скажет или сделает. Это было смешно. Наконец, меня достала эта странность, и я решительно сбросила кроссовки, расстегнула джинсы и сняла их. Ну и конечно, в ту же секунду, как мои джинсы упали на пол, я сразу же осознала, что стою тут перед ним ни в чем, кроме бюстгальтера, трусиков и носков, так что я тут же превратилась в красный шар из горящей кожи, что отлично гармонировало с ужасным цветом моих волос. Клянусь, если бы я могла загадать одно желание во всей вселенной, то я бы загадала никогда больше не краснеть. Так что, так как я опозорилась еще больше, превратившись в идиотский помидор, я решила занять себя тем, что начала собирать свои вещи и аккуратно складывать их в стопку. Я ни разу не взглянула на Скорпиуса, потому что мне было стыдно, и я каким-то образом сверх меры осознавала, насколько почти совсем раздето мое слишком высокое, слишком тощее и слишком уродливое тело.

Когда уже больше не осталось одежды, чтобы складывать, у меня не осталось выбора, кроме как обернуться к нему и сделать вид, что меня вообще ничего не волнует, что дальше от правды и быть не могло. Скорпиус смотрел на меня, и я сделала ужасную ошибку, посмотрев ему в глаза на полсекунды. Половины секунды было достаточно, чтобы мы оба даже еще больше сконфузились (не думала, что такое возможно). Ему явно было стыдно, что я засекла, что он смотрит, а мне было стыдно, что это на меня он смотрит. Мы оба отвернулись, и мне ужасно захотелось схватить свою снятую одежду и сбежать отсюда. К счастью (или к несчастью, зависит от того, как посмотреть), Скорпиус решил воспользоваться этим моментом, чтобы снять свои джинсы, что заставило мой отведенный было в сторону взгляд вернуться. Так что он там стоял в трусах, я стояла в нижнем белье, и мы оба смотрели друг на друга и были до предела смущены.

Не буду врать. Я была в ужасе в эту секунду. Просто в ужасе. Внезапно оказалось, что, несмотря на то, что я читала столько книг и провела весь год, слыша идиотские рассказы Сюзи о ее предположительно «потрясающем» сексе с Джастином, я все равно на сто процентов понятия не имею, что делать. Конечно, я знаю, что куда должно поместиться, но я понятия не имею, как до этого дойти, и как нам снять нижнее белье так, чтобы не стало еще ужасно стеснительнее.

И тогда я его поцеловала.

Это был внезапный, резкий поцелуй. Я никак его не предупредила и не дала шанса сбежать. Я схватила его лицо и притянула к себе, а затем обрушилась своими губами на его губы и просунула язык ему в рот. И это слегка сработало. Он поцеловал меня в ответ, и это было даже немного возбуждающе — целоваться так страстно с таким малым количеством на нас одежды. Никогда еще мы не прижимались друг к другу, чтобы было столько голой кожи, это было что-то новенькое, и, как оказалось, это не так уж плохо. В этом чулане было не так уж много пространства, так что понадобилась всего пара запинающихся шагов, прежде чем мы были прижаты к стене. Я держала некоторое время свои руки на его лице, но потом, наконец, отпустила и использовала их, чтобы переместить его руки чуть ниже. Он держал их на моей талии со странной смесью неловкости и отчаяния, так что я решила ему помочь и провела их немного ниже, давая ему разрешение схватить меня за задницу. Он абсолютно понятия не имел, что с этим делать, но, по крайней мере, попытался. И это дало ему уверенности расстегнуть мне бюстгальтер — то есть попробовать во всяком случае. Он в этом не слишком умел, и обычно у него это занимает минут три или четыре и то, когда он смотрит прямо на застежку. Ну а тут это было и вовсе бессмысленно, потому что а) он ничего не видел, б) на мне было намного меньше одежды, чем он привык, в) я почти душила его своим языком, г) он был более чем совсем возбужден (поверьте мне, я стояла к нему очень близко). Так что я помогла ему и сняла его сама, прежде чем он совсем расстроится.

И отсюда все пошло наперекосяк.

Не то чтобы он первый раз видел меня голой сверху, но в ту же секунду, как я сняла бюстгальтер, меня словно ударило осознание, что мы с ним оба в одних трусах, и что обратного пути нет. Мне стало нехорошо где-то в районе живота, и я почувствовала себя так, будто ужасно хочу писать. Я была в ужасе и, оторвавшись от поцелуя и посмотрев на Скорпиуса, поняла, что он тоже. На самом деле он выглядел так, будто сейчас расплачется. Я почувствовала себя немного виноватой, как будто я вынудила его на это, что смешно, конечно, потому что было видно, что он и сам хочет этого. Доказательство того упиралось мне в ногу. Но все равно, даже, несмотря на то, что мы оба этого хотели, это не становилось менее страшным. Так что, чтобы избавить нас обоих от страданий, я решила взять контроль над ситуацией; в конце концов, сам Скорпиус ни за что в жизни не решится взять над чем-то контроль.