Север помнит (СИ)

Позади нее Джорах сдерживал натиск двух оставшихся всадников, которые уже поняли, что Дени тоже представляет собой угрозу.

- Ты, шлюха, еще хуже, чем это огромное черное чудище, - крикнул один из них по-дотракийски. – Когда мы притащим тебя в лагерь, каждый бешеный пес трахнет тебя спереди и сзади, и их семя и твоя западная кровь будут течь из твоей щели словно моча.

Джорах тоже понял, что тот сказал, и ответил ударом. Всадник ухмыльнулся, выпрыгнул из седла и скрестил клинок с клинком рыцаря, перебрасывая аракх из одной руки в другую. Брызнула кровь, но Дени не видела, кто ранен. Замирая от страха, она подъехала ближе, поняла, что не сможет сбить с ног ко, не наехав при этом на Джораха, и прокляла свою нерешительность. Ну где же Дрогон, где его носит…

В ту же секунду она почувствовала опасность. Волосы у нее на затылке встали дыбом, сработал древний животный инстинкт. Потом она увидела паническое выражение в глазах другого кровника, который как раз двинулся на нее. Он натянул вожжи и что-то закричал своему товарищу, все еще сражающемуся с Джорахом на земле…

В следующий миг Дени сама оказалась в грязи. Боль пронзила поясницу, от удара ей было не вдохнуть. Над ней нависла огромная тень. Жеребец рухнул на землю и отчаянно заржал, а молодой всадник отступил, вытаращив глаза так, что стали видны белки, и лепеча по-дотракийски какие-то молитвы.

«Это Дрогон, - с ужасом подумала Дени. – Дрогон взбесился». Но она ошиблась. Когда чудовище с рычанием обернулось, Дени увидела, кто это.

Это был храккар, огромный белый лев, обитающий в Дотракийском море. Когда-то ее солнце и звезды убил такого и с гордостью преподнес ей его шкуру. Этот зверь был размером с крупного пони, у него были изогнутые саблевидные клыки и когти длиной с полфута. Завороженно, словно во сне, Дени смотрела, как он бросился вперед.

Всадник, бьющийся с Джорахом, отшатнулся и с криком попытался прикрыть голову, но было поздно. Храккар так жадно вгрызся в его шею, что почти оторвал ему голову, и струя алой крови залила морду зверя. Губы дотракийца еще двигались в последней мольбе, когда храккар отшвырнул его в сторону, словно куклу.

Последний оставшийся в живых ко кхала Чхако явно понял, что сбежать и оставить кхала неотмщенным гораздо предпочтительнее, чем встретиться лицом к лицу с чудовищем. Искромсанные тела его товарищей валялись в луже крови на траве. Но у него не хватило времени на бегство. Храккар подобрал под себя мускулистые лапы и прыгнул.

Человек и зверь красиво взмыли в воздух, а потом рухнули на землю. Всадник пытался рукой отодвинуть грозные челюсти от своей шеи, но храккар так точно рассчитал прыжок, что напуганная лошадь, сбросив седока, ускакала в кусты. Жеребец Дени был смертельно ранен, и она поняла – это ее последний шанс.

Дени собрала всю свою волю в кулак и побежала, стараясь не вслушиваться в жуткую какофонию - стоны, крики, рычание и хлюпанье. Она не осмеливалась обернуться и посмотреть, преследует ли ее храккар. Где же ее дракон, где же ее дитя…

Лошадь ускакала прочь, и Дени не могла догнать ее. Ноги запутались в траве, и она снова упала. Сзади раздалось рычание, и Дени с замиранием сердца увидела, как чудовищное белое видение бросается к ней, а потом услышала крик сира Джораха: «ЭЙ, ЗВЕРЮГА! СЮДА, КО МНЕ!»

Храккар резко остановился, обернулся и кинулся на рыцаря. Сердце у Дени бешено колотилось. Всхлипывая и оскальзываясь в грязи, она снова поднялась на ноги. Ей были видны лишь неотчетливые фигуры ее медведя и льва, катающиеся по траве. Он такой сильный, он всегда был сильным, но ни один человек не может одолеть храккара. Совершенно не соображая, что делает, Дени пошарила во тьме, нащупала камень подходящего размера, подбежала настолько близко, насколько позволяла смелость, и швырнула его в зверя.

Камень – хвала богам - попал храккару ровно между глаз. Раздался такой звук, словно рядом упало яблоко. Зверь скатился с окровавленного и бездыханного Джораха и обернулся к Дени. В его золотистых глазах была лишь жажда крови.

Она беспомощно застыла на месте. Джорах, кажется, не умер, но лежал на земле и не шевелился. Его меч валялся не меньше чем в пятнадцати футах от Дени – ей ни за что не добраться до него. Закрыв глаза и молясь, чтобы все случилось быстро, она ждала, когда свершится неизбежное.

И тут наконец в ее сознание проникло нечто другое – мрачное, мощное и покрытое чешуей, воплощенное пламя, неутомимый пытливый разум. Она увидела себя сверху, девушку, стоящую перед львом (неужели это я?), а рядом трех мертвых дотракийцев и Джораха. Она увидела, услышала и ответила.

Дрогон сложил крылья и нырнул вниз. Храккар уперся лапами в землю и угрожающе зарычал, а челюсти дракона – челюсти Дени – раскрылись в ответ и сомкнулись на густой львиной гриве. Дени ощутила во рту вкус прокисшей шерсти и мяса, почувствовала боль, когда лев прижал лапой легко уязвимое кожистое крыло Дрогона. Словно два титана, чудовищные создания сходились и обрушивались друг на друга, драконьи когти против львиных, яростно хлещущий зазубренный хвост Дрогона против задних лап храккара. Дени запрокинула голову и изрыгнула пламя.

Храккар взвыл от боли, но его шерсть слишком пропиталась кровью дотракийцев и не загорелась. Рыча, он еще крепче прижал крыло Дрогона, разрывая когтями перепонки, и Дени в своем собственном теле внезапно испугалась. Если дракон не сможет лететь, ей конец.

Но все-таки они с Дрогоном – одно целое, поэтому она отдала ему все свои силы. Дракон выпустил клуб дыма, жаркий, как все семь преисподних, и внезапно в ночи полыхнуло черное пламя. «Блэкфайр», - бессвязно подумала Дени. Грязь, в которой она лежала, показалась ей почти прохладной. Храккар застонал почти как человек, и больше она ничего не помнила.

Наконец сир Джорах поднял ее с земли. Он сильно хромал, тряпица, которой он обмотал левое плечо, намокла от крови. Дрогон кричал от боли в разорванном крыле, неподалеку дымился труп храккара. Рассвет окрасил небо на востоке в перламутрово-серый цвет, и Дени почувствовала себя такой же хрупкой, уязвимой и обновленной, словно она переродилась в этой тьме. Она молча приняла руку Джораха, обняла его, уткнулась лицом в его грудь и заплакала.

Рыцарь крепко держал ее, хотя стоять на ногах было для него мучением, и не проронил ни слова, пока она не успокоилась. Он предложил ей край своей рубахи вытереть глаза, и она приняла. Наконец он спросил:

- Дрогон сможет лететь?

- Я… не знаю. – Им нужно было где-нибудь залечить раны, это ясно. Но в Кварт идти нельзя: Ксаро Ксоан Даксос, прежде чем покинуть Миэрин, послал ей окровавленную перчатку в знак того, что он и его благородные собратья – Чистокровные, Тринадцать, Турмалиновое Братство, Гильдия Пряностей – объявили ей войну. Может быть, они впервые за всю свою историю объединились. Когда Дени узнала об этом, то опечалилась, и сейчас она особенно сильно почувствовала горечь. Это потому, что я разбила оковы рабов и не уплыла в Вестерос, как он просил.

- Куда мы направимся, моя королева? – настойчиво спросил сир Джорах, прочитав ее мысли. – Куда теперь?

Чтобы продвинуться вперед, ты должна вернуться назад. Все тот же выбор, все та же нужда. Если Дрогон может лететь, они просто должны сделать это, и как можно быстрее. Если лететь на драконе без остановок, днем и ночью, через Красную Пустыню, на восток к землям, что у тени, они доберутся туда недели за две.

Она посмотрела ему в глаза и вытерла кровь с лица.

- В Асшай, - сказала она. – Мы едем в Асшай.

Джорах молчал, и Дени испугалась, что он счел ее безумной. Но рыцарь лишь кивнул и ничего не спросил.

Оказалось, что Дрогон способен подняться в воздух, и Дени забралась ему на спину. Храккар разодрал ее когтями почти так же сильно, как и дотракийцев. Раны ужасно болели, но она скривилась, уселась поудобнее и махнула Джораху, чтобы тот сел позади нее.

Он помедлил, разглядывая Дрогона с величайшим подозрением, но все же залез на него. У рыцаря не было такой защиты от драконьего жара, какой обладала Дени, и через несколько часов он покроется ожогами и волдырями, но с этим ничего не поделать. Взяв с собой все припасы, которые удалось найти в седельных сумках, Джорах уселся, скрестив ноги, между крыльями Дрогона. Дракон дернулся, фыркнул и щелкнул зубами, но Дени, которая еще не до конца покинула его сознание, погладила и успокоила его.