Зимопись. Книга 1. Как я был девочкой (СИ)
Зимопись. Книга 1. Как я был девочкой (СИ) читать книгу онлайн
Сага о любви, верности и долге, завернутая в щекотливые приключения с провокациями на темы семьи, политики и религии. Нетерпимым не рекомендуется.
http://ingvin.ru/
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Ладонь отерла со лба холодный пот. Я прошествовал к расположившейся отдельно одетой Феодоре, спокойно наблюдавшей за купающимися и загорающими. Или не совсем спокойно. Она разглядывала их со жгучим чувством, которое оказалось банальной завистью. Потому что, опустившись напротив, спиной к отдыхающим, услышал:
— Тоже такие дни? Понимаю. И хочется, и колется. Ух, как хочется, правда?
Лицо Феодоры перекосило одновременно ненавистью к обстоятельствам и жалостью к себе. Щупленькая, хрупкая, она сидела на траве, обхватив колени, и медленно раскачивалась взад-вперед. При практически неподвижном взгляде вдаль зрелище было завораживающим и немного пугающим.
— Но ты счастливее, — продолжила девочка, опустив глазки и снова резко бросая их на купальню. — У тебя пройдет. Мне вообще нельзя.
— Купаться? — уточнил я, как выяснилось, не зря.
— И загорать тоже. Проблемы с кожей. Моюсь одна, при всех не раздеваюсь. Обидно.
Тоже мне, проблема. Я здесь мечтаю о подобной. А вообще, мне бы твои проблемы.
— Это тебе местная врачиха… врачевательница сказала? — поддержал я готовый угаснуть разговор.
— Нет, — грустно сообщила девочка. — Еще дома. Мама строго-настрого запретила снимать одежду перед кем бы то ни было. — Ее руки машинально затянули потуже горловину рубахи, чтоб ни один взгляд не проник внутрь, когда она наклоняется. — Даже перед местными мастерами телознания. Все вопросы адресовать ей. Они так и сделали. Выяснили, что посторонним болезнь не передается, и оставили в покое.
Нога немного затекла. Вынув ее из-под себя, я подложил другую, затылок держа строго перпендикулярно к плоскости веселого бассейна. Феодору можно удалять из списка подозреваемых, если она не великая актриса. Нельзя так хорошо сыграть невозмутимость и равнодушие к моей скромной персоне.
А Феодора продолжала жаловаться на жизнь:
— Из-за этого меня сторонятся.
— Я не буду.
— Правда? — вскинулись подернутые печалью глаза. — Мне так уже говорили. Потом все равно брезгают.
— Я — не буду, — еще более веско и серьезно повторил я.
Мне такая компания — подарок судьбы. Бесцеремонных девчонок сторонится, при всех не оголяется… И никаких претензий со стороны. Если болезнь не смертельна, пусть меня как-нибудь заразит! Полная гарантия неразоблачения. Если, конечно, дядя Люсик какой-нибудь фортель не отмочит. Разговор он постелил мягко, да не станет ли жестко?
Всплыла затерявшаяся среди прочих фраза папринция: «Тома, я вас умоляю, перестаньте этих детских глупостей». Что за фокусы? Помимо «перекуров» и прочих заимствований здесь еще местечковый юморок в ходу? Допустим невероятное. Что, если…
Вулкан разыгравшейся фантазии прорвало, лава мыслей потекла. Меня накрыло. Срочно требовалась информация.
— Скажи, — нервно вскинулся я так, что Феодора даже перевела затуманенный взор из купальни на меня, — папринций — что за должность?
Она отпустила колени, оправив штанины, и откинулась, уперев руки в траву за спиной.
— Совсем не должность. Титул.
— Это… — замялся я, — выше принца или ниже? Или на уровне войника?
— Войник — уровень мастеровых, первый свободный чин, — разъяснила Феодора. — Папринций же — вдовец царыни. Власти никакой, но человек уважаемый.
— Царыня — это кто? — сморозил я очередной глупый с местной точки зрения вопрос.
Как у нас полюбопытствовать: президент — это выше или ниже полицейского? И кто из них полковник?
Вспомнился проезжавший по царской дороге кортеж царыни Мефодии и проявленное к ней уважение. Вот только уважение к чину или к самому человеку, чего-то в этой жизни добившемуся?
— Царыня — мать цариссы.
— Значит, главнее цариссы? Типа, королева-мать?
Феодора посмотрела на меня, как на идиота, которым в данный момент и являлся.
— Мать, отдавшая власть, — уточнила она. — Пока сохраняет форму и может защищать семью и равновесие — царисса.
Ага, при достижении фазы «Акелла промахнулся» власть автоматически омолаживается. Хорошая схема. Никаких шансов старым маразматикам.
— У царыни может быть несколько дочерей, — предложил я вариант. — Как закон решает, кому быть цариссой?
— Корона достается старшей дочери.
— Без исключений?
Подумав, Феодора сообщила:
— Бывает, что старшая не в себе или для равновесия больше подходит другая. Это тоже законно, но решается с привлечением других сил.
— Не военных, надеюсь?
— Властных.
Я кивнул.
— Значит, с воцарением цариссы царыня устраняется от власти, уходит разводить помидоры?
— В своей вотчине — да. Зато царыни заседают в Совете сестричества. Ничего не решая дома, они имеют власть в масштабах страны.
Что я там вякнул про маразматиков? Тысяча извинений и не бейте больно. С уходом силы становится востребованной мудрость. Что само по себе мудро. И сильно. Мне нравится. Лайк. Вот теперь бейте, чтоб больше не вякал. Разрешаю ногами.
Ноги снова затекли. Не привык я так сидеть, зад просит стула. И оборачиваться нельзя. Ничего нельзя.
Мимо прошествовали две купальщицы, основную часть гардероба неся в руках. Я посмотрел на облака. Белые на голубом, красивые и свободные, такие же, как на моей Земле. Одно, с разраставшейся рваной дырой посередине, напомнило плешку дяди Люсика. Мысли тотчас вернулись к загадочному папринцию, преподносившему сюрприз за сюрпризом. Что он за человек? Сохранит ли тайну? Если да, то почему, какова его выгода?
— Еще о папринциях. — Я заметил, что Феодора тоже ерзает. Возможно, собирается уйти. — Выходит, дядя Люсик — папа Дарьи?
Феодора замахала на меня так, словно я чумной.
— При чем здесь царисса Дарья? — взвилась она. — Царыня Аграфена скончалась несколько месяцев назад. Царисса Марфа, ее дочь, обрела другую вотчину. Папринций Люсик Аграфенин благородно оставлен в школе после смены владельца.
Цунами фактов разрушили мои фантазийные умопостроения насчет дяди Люсика как карточный домик сквозняком. А как шикарно я навыдумывал! Такого наворотил… Даже жалко выбрасывать.
— А почему тебя интересовало мое фамильное имя? — упало с уст Феодоры.
Подозрительный взгляд ощетинился сталью и принялся рассверливать мне зрачки.
— Вас принимал мой отец? — Мысль бешено раскручивалась в ее глазах. — Причал же сейчас наш. Как давно вы прибыли?
— Когда мы прибыли, ничего не понимали. Кто, зачем, почему. Доставить нас в крепость взялась царевна Милослава Варфоломеина.
— А-а, понятно.
Интересно, что ей понятно. Мне самому ничего не понятно. Видимо, сработало правило адвоката: «Уважаемый клиент, вы расскажите, как было, а запутаю я сам».
Полыхающее пламя в глазах напротив чуть приутихло. Ненадолго. Легкая задумчивость сменилась новой мыслью:
— Но почему…
Варвара издала вопль:
— Смотрите! Флаг!
Я вскочил вместе со всеми и уставился туда, куда развернулись все головы: на лес за школой. Над рощей реял флаг, закрепленный на длинной палке. Какие-то геометрические фигуры. Два кривых треугольника.
— Тревога!
Школа превратилась в муравейник. Девчонки впрыгивали в оставленные доспехи. Уже одетые по форме, в том числе я и Феодора, ринулись на стены. Застучали копыта седлаемых коней войников и цариссиных мужей. Вздымая пыль и забрасывая одевавшихся комьями земли, вооруженный отряд выметнулся в ворота. Бойники с копьями вставали по ограде плечом к плечу с ученицами.
Шум девчоночьих голосов понемногу стих, переполох вошел в рамки допустимого. Стали выделяться отдельные фразы.
— Чей флаг?
— Нет такого.
— Точно знаешь?
— Говорю вам, нет такого.
— Это не флаг, а тряпка какая-то.
Некоторое время ничего не происходило. Потом флаг упал. Только по прошествии пары часов отряд вернулся. Въехали в полной темноте, ворота намертво закрыли. Царевичи со свернутым в несколько раз флагом пробежали в покои цариссы.
Совещание было недолгим.
— Отбой тревоги! — раздалось над школой.
Со стены спустились, но расходиться никто не пожелал.