Путь к Океану<br />Повести и рассказы

Фил, ну чему можно научить матроса рыболовецкого траулера на политэкономии, эстетике и информатике, ах-ха-ха? На кер мне нужно было электрооборудование и судовые силовые установки, когда я знал заранее, что все «электрики», «мотористы» и прочая пойдут на суда матросами. Мы не выбирали профессию, когда поступали, её выбрали нам, и я очень рад, что этот выбор совпал с моим. Долбаную физкультуру и все эти нормы ГТО я всегда ненавидел — у каждого человека свои нормы, и некуй вгонять всех в одни рамки. Ходил лишь на судовождение, устройство судна и английский. Первые два предмета были мне интересны, а инглиш преподавала молоденькая девушка, и грех было лишний раз не взглянуть на её стройные ножки. И не только ради этого ходил — она переводила нам тексты хэви-групп, многое о них знала и делилась с нами впечатлениями, в теме была девочка, короче. Посещали иной раз и практические занятия, в основном, чтобы накуриться и постебаться над старым придурком боцманом, который их вёл. Он учил нас делать швабры, плести коврики-маты и мочалки, ха-ха.

После стакана, пропущенного в подсобке клятвенно обещал нам, что весной будем ходить на вёслах на догнивающей на берегу шлюпке.

Ничего, абсолютно ничего, Фил, не дала нам эта бурса, кроме паспорта моряка загранплавания. Учиться мы начали, поднявшись на палубу судна. Кстати, через пару лет она накрылась медным тазом, и синие корки с гордым названием «Диплом» уже нигде не канал и.

Хэппилог

В апреле, когда визы были уже готовы, мы сдавали экзамены. Судовождение, устройство судна и английский я сдал на чистые пятаки, по остальной шняге вякал что-то в тему, политэкономию вообще проигнорил, сдав чистый листок с портретом вождя в моей интерпретации, а на физкультуре за меня бегал, прыгал и отжимался знакомый качок, которому я подогнал стероиды. Затем была нудная медкомиссия и прививки от всяких холер, чёрных осп и тропических лихорадок, после которых запретили пить под страхом смерти хотя бы три дня. Естественно, мы с Ричи упились в хлам и выжили, ха-ха.

Наконец вся эта мутотень каким-то образом закончилась и мы вдруг оказались на автовокзале — треть счастливчиков отъезжающих, среди которых были мы с Блэком, и невезучие провожающие. Прощались без слёз, и почему то без водки. Автобус увозил нас на полуостров — в путь к океану.

— Так долго ты ещё не писдел, Декси.

— Сам напросился. Давай нажрёмся в хлам?

— Вадик, да проснёшься ты наконец?! Наливай!

ПРОДОЛЖЕНИЯ НЕ БУДЕТ

С некоторых пор я перестал праздновать Новый год и отмечать дни рождения — в моём возрасте это лишнее напоминание о том, что жизнь стала короче ещё на отрезок времени, а вовсе не повод для веселья. Большинство людей подводят итоги, ставят вехи на жизненном пути, мне же нечего подытоживать — жил, как хотел, и умру, когда подойдёт моя очередь, коль уж не случилось уйти молодым. Вот и в эту новогоднюю ночь я достал из холодильника литр «Жигулёвского», воткнул флэшку с «Однажды в Америке», и рассчитывал через некоторое время оказаться в царствие Морфея минимум часов на пять, да не тут то было — то ли раздражающий грохот залпов салюта, то ли навеянные саундтреком Эннио Морриконе воспоминания о тех, кто свой век уже отмерил, разогнали мой сон, и надолго, по-видимому. Не оставалось ничего лучшего, чем накинуть плащ и спуститься в бар напротив, где под негромкий голос Александра Новикова, звучащий из колонок, дремал бармен Вадим, а за дальним столиком, спиной к залу, сидел единственный посетитель. Это был Декс — мой старый приятель, один из немногих, оставшихся на этом свете, такой же одинокий волчара, как и я. Обрадовавшись, что не придётся коротать ночь одному, я взял два по сто с пивом и подсел к другу.

— Салют, Старый Бродяга, чего не спишь?

— Хай, брат, когда просыпается память — какой уж тут сон, — стукнул Декс по моей кружке.

— Вот и я за пацанов вспомнил. Неба им царского.

— Да, за этим столом, считай, только мы с тобой остались, — опрокинул в себя водку, не чокаясь, Декс, — не грусти особо, скоро все там соберёмся. Не о том я сейчас. Вот послушай, Фил, у тебя много баб в жизни было, и ты, как утверждаешь, всех их любил. Впрочем, да и у меня тоже. А есть единственная, память о которой цепляет до сих пор, причём, не в прошедшем времени?

— Что-то ты мудрёно завернул, у меня мозги сейчас не в том состоянии, а у тебя, чувствую, есть, о чём рассказать, так давай, я лучше послушаю.

— Помнишь дыру под названием Светлый, по дороге из Кёнига в Балтику?

— Ещё бы, думаю, и нас там не забудут, — рассмеялся я.

Декс вздохнул, смочил горло пивом, глубоко затянулся беломориной и начал свой рассказ:

— В последних числах декабря 199. года наш рудовоз причалил к стенке завода в посёлке Светлый. Предстояла сдача регистру, на комсостав ложилась головная боль, а на нас, палубных и мазутных расписдяев — долгая стоянка в унылой дыре с одной улицей и двумя кабаками. Нужно было срочно найти, чем скрасить своё серое существование — стремительно приближался новый год, а встречать его внутри железа, вмёрзшего во льды Балтийского канала, в узком кругу себе подобных ЧЛЕНОВ команды во главе с Дедом-Морозом капитаном, Снегурочкой-поварихой и Целкой-Недотрогой буфетницей никому не улыбалось. Поэтому, получив «деревянные», команда дружно рванула в посёлок охотиться на местных одиноких особей женского пола, точнее, на их уютную жилплощадь.

Вот и мы с мотористом Юркой, решив попытать счастья, отправились под вечер в один из кабаков, где ещё с прошлых рейсов были VIP-клиентами за широту души и щедрые чаевые. Кормили и поили там недорого, меню не вызывало тошноты, лабухи не капризничали и исправно исполняли на заказ «чтоб душа развернулась», но, самое главное, давали за небольшую плату спеть самому, а это была одна из моих главных фишек при съёме тёток. Админ Жора выделил один из лучших столиков, принёс запотевший графинчик водки с салатиком из свежих овощей и передал нас в руки заботливой официантки. Расположившись поудобнее, мы тяпнули по первой и стали осматривать зал.

Дамы и господа неопределённой наружности пили коньяк и набивали желудки, утрамбовывая всё это плясками под шевчуковскую «Осень».

— Да уж, осень — это жопа, а конец декабря ещё жопастее, — прокомментировал Юрок.

Наконец, наши взгляды наткнулись на что-то, стоящее внимания — через столик от нас явно скучали две молодые фемины, недурные на фигуры и лица, и не похожие на проституток. Немного подождав, не вернутся ли из клозета их возможные спутники, Юрок начал по стандартному сценарию:

— Дамы, может объединим наши скуки в общее веселье? Таких прекрасных дам нужно срочно спасать!

Недолго посовещавшись, дамы пересели за наш столик.

— А почему такие видные мужчины грустят в гордом одиночестве? — после тоста «за знакомство» поинтересовалась брюнетка Маргарита.

Мы начали душещипательную тему о том, как тоскливо и неуютно отвыкшим от домашнего тепла морякам в чужом порту, тем более под новый год, который нормальные люди встречают в кругу близких.

— Это просто удивительно, но у нас такая же ситуация, — отозвалась шатенка Диана, — мы тоже не местные, приехали в длительную командировку и ещё не успели завести здесь знакомства. Переглянувшись с подругой, она продолжила:

— А что, если собраться всем вместе у нас? Мы снимаем небольшой, но уютный домик недалеко от завода.

— Но у них же вахта, наверное, на корабле, — засомневалась Марго.

«Нашла кораБЛЯ», — думаю, а приятель восторженно воскликнул:

— Это замечательная идея, девчонки, уж ради такого случая мы от любых вахт отмажемся!

Осталось лишь закрепить успех настоящим армянским коньяком, после чего я выдал со сцены под гитару свою «коронку» — хит Новикова «Помнишь, девочка», чем, казалось, совсем покорил наших дам. И «пошла вода в хату»… Коньяк лился рекой, на столе возник огромный букет роз, а лабухи играли только для нас. Мы ели, пили и танцевали до упада, пока дамам не потребовалось «попудрить носики». Многообещающе стрельнув глазками, они отправились в дамскую комнату между этажами, прихватив с собой сумочки, а мы с Юрком стали смаковать подробности предстоящего новогоднего пати, представляя, как утрём нос всей команде, — наивные лохопеты, отвыкшие от берега.