Путь к океану (сборник)

Вот письмо его к Геннадию Ивановичу:

«Расчеты, сделанные в С.-Петербурге, оказались ошибочными: я с 26 мая в Аяне, но суда компании еще не приходили, и когда будут – неизвестно. Пять дней тому назад пришли из Камчатки «Иртыш» и «Байкал», но вследствие данных мне инструкций и наставлений перевозить к Вам десант непременно на компанейских судах идти за десантом в Камчат­ку на «Иртыше» или «Байкале» я не могу; между тем время до такой степени упущено, что если бы, как объясняет А Ф Кашеваров, и сейчас пришло компа­нейское судно, то и тогда десант, назначенный на Сахалин из Камчатки, вряд ли можно доставить в Петровское ранее 1 сентября. Никаких срубов, о ко­торых мне говорили в Петербурге, здесь нет и не де­лается; между тем, мне велено и срубы эти взять и до­ставить к Вам в Петровское вместе с десантом из Камчатки со всем продовольствием, снабжением и вооружением никак не позже 1 августа. Поставленный теперь в невозможность исполнить это приказание и не имея права перевозить десант на казенных судах, ибо за это подвергся бы ответственности, спешу до­нести Вам об этом на Ваше усмотрение и вместе с тем необходимым считаю сообщить, что, по словам Кашеварова, назначенный компаниею бриг «Константин» для перевозки десанта из Петровского на Саха­лин, во-первых, не может поместить этого десанта с тяжестями, во-вторых, он весьма ненадежен и, в-третьих, если он и придет в Аян, что невероятно, то разве самою позднею осенью. На основании Ваших предписаний г. Кашеварову, посылаю Вам транспорт «Байкал» и 17 человек людей с различными запаса­ми, какие могли набрать в Аяне, сам же с часу на час ожидаю компанейского судна, чтобы отправиться за десантом в Петропавловск. Пакет от Вас немедленно отправлен с нарочным к генерал-губернатору. Бот «Кадьяк» 5 июля ушел в Петропавловск».

Столкнувшись на месте с первыми же трудностями, Буссе явно оробел. А Геннадий Иванович, получив письмо, только весело рассмеялся, представив себе разочарование и испуг гвардейца. У него уже был готов свой план действий.

Перед отправлением из Петровского Невельской дал инструкцию членам экспедиции о дальнейших ра­ботах во время своего отсутствия и отправил письмо Муравьеву с изложением плана занятия Сахалина.

В заключение этого письма Невельской высказал генерал-губернатору свои новые взгляды об Амуре и о значении для России бассейна Уссури.

«Не на Сахалин, а на матерой берег Татарского залива должно обратить главное наше внимание по­тому, что он, по неоспоримым фактам, представлен­ным ныне экспедициею, составляет неотъемлемую принадлежность России. Только закрытая гавань на этом прибрежье, непосредственно связанная внутрен­ним путем с рекою Уссури, обусловливает важность значения для России этого края в политическом от­ношении; река же Амур представляет не что иное, как базис для наших здесь действий, ввиду обеспечения и подкрепления этой гавани, как важнейшего пункта всего края. Граница наша с Китаем поэтому никак не может быть положена по левому берегу реки Амура, как то видно из предписания Вашего от 23 апреля. Петропавловск никогда не может быть главным и опорным нашим пунктом на Восточном океане, ибо при первых неприязненных столкновениях с морскими державами мы вынужденными будем снять этот порт как совершенно изолированный. Неприятель одною блокадою может уморить там всех с голоду»[49].

Пятнадцатого июля Невельской, взяв с собою 15 человек матросов и казаков и Дмитрия Ивановича Орлова, на транспорте «Байкал» отправился к Са­халину, обходя его с востока. К 30 июля судно достиг­ло мыса Анива, на южной оконечности острова.

На всем пространстве побережья не нашлось сколько-нибудь удобного для стоянки судов залива. 6 августа Невельской основал пост Константиновский в Императорской гавани. Он оставил там 9 человек казаков, приказав начать заготовку леса и постройку помещения на зиму, и выделил им запас в 350 пудов муки и крупы. Эта предусмотрительность, как видно будет из дальнейшего, спасла много человеческих жизней.

Из Императорской гавани транспорт пошел в Де-Кастри, откуда Невельской должен был отправиться через Кази в Николаевск и в Петровское. Орлову по­ручалось основать пост на Сахалине в бухте около 50° северной широты и назвать его Ильинским, а за­тем пройти вдоль западного берега острова к югу и подыскать бухту, пригодную для зимовки судов.

Предполагалось, что к 15 сентября Орлов достиг­нет мыса Крильон и там будет ожидать Невельского, а 20 сентября двинется дальше, к селению Тамари-Анива, которое к тому времени будет занято десантом. Командиру «Байкала» приказывалось после высадки Орлова крейсировать в Татарском проливе до начала сентября и ждать американскую эскадру, а после 5 сентября стараться возвратиться в Петровское, уси­лив Александровский пост в Де-Кастри четырьмя че­ловеками. Сам Геннадий Иванович с казаком и гиля­ком отправился пешком на озеро Кизи, а оттуда в се­ление Котово-Кизи на Амуре (Мариинский пост). Здесь мичман Петров и 6 человек казаков строили зимние помещения. К середине августа Невельской перебрался в Петровское.

Главная цель, поставленная на 1853 год, была до­стигнута. Императорская гавань и западный берег Са­халина заняты, в проливе крейсирует русский транс­порт «Байкал». Покушение иностранных держав на эти территории предупреждено. Оставалось занять главный пункт Сахалина – Тамари-Анива – и иссле­довать прибрежье Татарского пролива до корейской границы. В случае наличия там удобных бухт и за­ливов – поставить военные посты

Кроме того, для решения пограничного вопроса Невельской считал необходимым основать посты в не­скольких пунктах по Амуру и Уссури, в устье реки Сунгари и «Амурских щеках» – месте, где Малый Хинган пересекает реку Амур. На основании сделан­ных открытий и существующих трактатов он считал, что с этого пункта граница наша с Китаем должна ид­ти к югу по вершинам хребта до Кореи и далее до моря вдоль корейской границы. В Петровском Генна­дий Иванович нашел корабль Российско-Американской компании, доставивший различные запасы для экспе­диции, паровой катер, десятивесельную шлюпку, а так­же депешу от главного правления и от Кашеварова.

Главное правление просило не занимать никаких судов компании для переброски на Сахалин войск, кроме брига «Константин», а все товары и запасы Амурской экспедиции перечислить в Сахалинскую и вести им особый счет.

Кашеваров уведомлял, что Буссе 2 августа на ко­рабле компании «Николай I» отправился в Петропавловск за десантными войсками. Главное правление вменило ему в непременную обязанность не посылать на Сахалин никаких других кораблей, кроме назна­ченного туда на зимовку брига «Константин».

«Между тем, – писал Кашеваров, – бриг «Кон­стантин» вряд ли будет ныне в Аяне, а если и будет, то я объяснил г. Буссе, что это последует самою позднею осенью и что бриг этот никак не может по­местить десанта с тяжестями, ибо он весьма ненадежен». Далее Кашеваров извещал, что «самую большую часть запасов и товаров я не успел отпустить на корабле «Николай» с майором Буссе, так как запасы и товары эти для Сахалина доставлены в Аян только 1 августа, а потому они не могли быть не только приготовлены как следует для отправления на Сахалин, но их не успели даже и разобрать. Никаких судов в Аян ожидать более нельзя; корабль же «Ни­колай», по данной инструкции его командиру Клинкострему, по доставлении с майором Буссе десанта из Петропавловска в Петровское, немедленно должен идти в колонии; почему прошу Вас не задерживать этого корабля в Петровском».

В ожидании десанта из Камчатки, чтобы не терять даром времени и кстати опробовать присланный паро­вой катер, Геннадий Иванович решил на нем доста­вить в Николаевский, Мариинский и Александровский посты товары и запасы всего необходимого на зиму. Нагрузили бот, построенный в Петровском, и, взяв его на буксир к катеру, названному «Надеждою», пусти­лись в плавание.

Едва только вышли из залива Счастья, катер стало заливать (это была, в сущности, открытая беспалуб­ная шлюпка), и более половины перержавевших ды­могарных трубок в котле лопнули. Пришлось переме­нить положение. Катер взяли на буксир к парусному боту и вернулись обратно. Запасных трубок не ока­залось, а кочегар, присланный с этим катером, не имел понятия о слесарном мастерстве. Пришлось, не­смотря на позднее время года и волнение в лимане и на Амуре, развозить продовольствие по-прежнему на боте и в гиляцких лодках.