Шпоры на босу ногу

и, наверное, еда и питье. Война ушла на запад, и нужно было пытать счастья; несчастья пытать уже не хотелось. А счастье... Да вы только гляньте: в торговых рядах шум да гам; торгуют зерном, торгуют кой-каким съестным. И тут же предлагают шитые золотом мундиры, медвежьи шапки гвардейцев, подбитые мехом плащи. И даже оружие шляхте сгодится. Но шляхта ходит меж рядами, покает, дзекает и не спешит раскошелиться. А вот две краснощекие бабы тащат чрез толпу тяжелый, потемневший от времени и огня образ, и собирают с народа медяки на починку сгоревшего в нашествие храма. Которые дают, ну а которые... Мужик повернулся к святыне спиной, у мужика своя забота: в руках длинная жердь, на жерди рваная шапка. Пропала корова, рябая, хромая, кто видал, не отдал, вот хозяин стоит... Да только мужика не слушают. Толкутся, ругаются, хватают, прицениваются. Гнусавят слепые лирники, плачут хожалые о богатом бедном Лазаре. А рядом, в снегу, перемешанном с грязью, брыкается коза: впихнул ей кто-то рога меж спиц колеса. Бранятся хозяева - хозяин телеги и хозяин козы... Шум, гам. И это еще хорошо, что только начало базара - в церквах идет служба, и питейные пока что закрыты. Однако и так суеты предостаточно, а потому Дюваль, Мадам и Чико с трудом пробирались меж снующим народом. На иноземные мундиры никто не обращал внимания - мало ли?! Сидит же при балагане шарманщик в треухе и синей шинели - тоже мне, старая гвардия! Сержант смотрел по сторонам и грустно улыбался: кругом было тепло и сытно, кругом кипела жизнь, распродавали за бесценок обломки прошедшей войны. Никто не обращал на сержанта внимания, его толкали, обгоняли, ему порой предлагали лежалый товар, объясняли, кричали... а он не понимал ни слова; он только понимал, что жизнь вокруг - чужая и нет в ней места бывшему французскому .гусару. Кругом чужие бородатые лица, непонятная речь... А вот и по-французски: - Сержант, не унывайте,- сказал Чико и загадочно улыбнулся.- Сейчас я что-нибудь придумаю,- и с этими словами он скрылся в толпе. Оставшись вдвоем, Мадам и сержант переглянулись. Кругом было шумно, пахло капустой и жареной .птицей, а щеки у Мадам, казалось, навсегда забыли о румянце. Сержант почувствовал себя виноватым и сказал: - Простите, но я, увы, не склонен к коммерции. Вместо ответа Мадам расстегнула верхнюю пуговицу шубы, рванула цепочку... и у нее на ладони осталось маленькое колье с двумя довольно чистыми, а остальное... ну, скажем так, не очень чистыми камнями. - Да что вы! - отстранился сержант. Мадам убрала его руку, решительно сказала: - О, пустяки! - и, перейдя на русский, предложила колье рядом стоявшей торговке. Та отказалась. Мадам удивленно Пожала плечами и стала предлагать украшенье всем проходящим мимо. Никто не брал. Мадам вздохнула, предложила еще и еще... и виновато посмотрела на сержанта. Кругом шумели, пахло капустой, жареной птицей, хлебами, визжал поросенок... - Быть может, Чико..,- предложил сержант. - Да разве в этом дело! - грустно улыбнулась Мадам.- Отец купил мне это колье перед первым