Шпоры на босу ногу

царя, а русский царь - враг Франции. Мадам коварная, хитрая, умная... и очень красивая женщина. Можно, конечно, выхватить саблю и крикнуть: Мадам, вы шпионка! Как вам не совестно, француженке, идти на службу^.. Однако кто ему сказал, что она француженка? Да и в .конце концов он будет выглядеть последним простаком, которого вот уже скоро неделю как водят за нос, а он рискует жизнью, охраняет и отдает последнюю лапку трофейного гуся... Да он кругом смешон! Он, арлекино! Он осел... Нет, лучше идти и молчать, пусть русский снег забивается за голенища, пусть русская шпионка смотрит ему в спину и думает, что хочет, а он и виду не подаст... И кстати, почему она до сих пор от него не сбежала? Да неужели никчемный сержант так интересен русской разведке? Или же... Нет-нет, вот это напрочь невозможно! Нет! И, по колено в снегу, сержант пошел еще быстрее. Куда? Теперь он этого не знал и знать не желал. Он думал только об одном: солдат живет, пока идет, ну а потом... А в это время сотник с казаками вернулся к Федосову. - Ну как, готово? - спросил майор. - Виноват! Промахнулись! - браво отрапортовал Гринька и, не дав кирасиру опомниться, добавил: - Однако добыли ценные сведения - севернее Лукашовки две версты до батальона противника: генерал, знамена, обоз! Майор повеселел, выхватил саблю, выкрикнул: - Седла! - и браво пришпорил усталую лошадь.

Артикул двенадцатый

Мадам раскрывает карты

По заснеженному полю едва плелась лошадь; Мадам дремала в седле. Рядом шли Дюваль и Чико. Дюваль молчал по обыкновению, молчание же неаполитанца шло от обиды - еще утром Чико с вызовом заявил, что он отморозил язык. Хотя случись это и на самом деле, было бы не очень удивительно - последнюю ночь путешественники провели в лесу, в сугробе. Костер почти что не спасал от холода. Однако язык у Чико тогда еще не был отморожен, и он с успехом заменял ужин разговорами: - Холодно! - в который уже раз сказал Чико и посмотрел на черное ночное небо.- Мороз! А я с рождения привык к теплу. И вот вспоминаю...- Солдат с опаской покосился на Мадам и даже окликнул: - Сударыня! Мадам не шелохнулась; она крепко спала, привалившись к лежавшей на снегу лошади. - Спит, ну и прекрасно, пошли ей господь приятных сновидений,скороговоркой пожелал Чико и вновь предался воспоминаниям: - Да, на родине всегда тепло, а здесь, в России...- Солдат даже причмокнул от удовольствия и шепотом воскликнул: - Ах, как чудесно мы погрелись в Полоцке! Вы слышали о полоцком пожаре? - Нет, не приходилось,- без особого сожаления ответил сержант. - И напрасно, напрасно,- покачал головой солдат.- Зрелище было весьма восхитительное. Горящая Москва ничто по сравнению с тем, что я увидел в Полоцке. Жаль, что это была последняя ночь в этом чудесном городе...- Тут Чико вновь покосился на спящую Мадам и едва слышно добавил: - Там я впервые увидел Белую Даму. Сержант равнодушно пожал плечами. А Чико прислушался... - Слышите? Волки! - прошептал он после некоторого молчания. - Брось болтать чепуху! - рассердился сержант.- Волков