Эхо в Крови (Эхо прошлого) - 3(СИ)

"Католики разводов не признают,"- как-то раз сообщила ему Бри. "Зато они признают убийство. На этот случай у них всегда есть исповедь, в конце концов"/ т.е. потом можно и покаяться.

На дальнем берегу стояла единственная в Инвернессе англиканская церковь Святого Андрея.

Один католический храм, одна англиканская церковь - и не менее шести пресвитерианских церквей, все стояли в виде каре у реки, на площади меньшей, чем в четверть мили. Это могло бы объяснить вам все - подумал он, - что нужно было знать о базовом характере Инвернесса.

И он говорил об этом Бри - хотя, признаться, не упомянул при этом свой собственный Кризис Веры.

Она и не спрашивала. Он ей все это уже объяснял.

Когда он явился домой без волос на макушке, после рукоположения в Северной Каролине - и после второго, весьма травматического пострижения, - а также после вынужденного перерыва, связанного с рождением Мэнди, распадом общины Риджа, решением рискнуть и пройти через камни... никто из них об этом больше не заговаривал.

Точно так же было, когда они уже вернулись, и постоянная необходимость заботиться о сердечке Мэнди, а потом снова налаживать какую-то жизнь... вопрос о его служении был забыт.

Он думал, Брианна не упоминала об этом потому, что не была уверена, что ему самому хочется это обсуждать, и ни за что не хотела подталкивать его в каком бы то ни было направлении - то, что она была католичкой, в Инвернессе могло помешать ему стать пресвитерианским священником; но и он не мог игнорировать тот факт, что его священничество тоже может вызвать серьезные осложнения в ее жизни, и ей это было известно.

Кончилось тем, что никто из них об этом больше не заговаривал, когда они в деталях разрабатывали планы своего возвращения.

Они уже, как могли, обсудили все практические подробности. В Оксфорд он вернуться не мог - не разработав себе действительно сложного прикрытия.

"Вы просто не можете надолго выпадать - и снова возвращаться в научные круги,"- объяснял он Бри и Джо Абернати, доктору и давнему другу Клэр, еще до ее "ухода" в прошлое. "Правда, вы можете уйти в Рождественский отпуск - и даже в длительный отпуск. Но вы обязаны иметь перед собой какую-то поставленную цель, и что-то, что могли бы показать после вашего отсутствия, когда вернетесь, в виде уже опубликованных исследований."

"Ты мог бы написать какой-нибудь триллер, книжку с убийствами времен Регуляции,"- заметил Джо Абернати. "Или о подготовке революции на Юге".

"Это я еще мог бы," - признался он. "Но только не респектабельный научный труд."

Он криво усмехнулся, почувствовав легкий зуд в кончиках пальцев. Он действительно мог написать книгу - такую, какой никто другой написать бы не смог. Но - не как историк.

"Не существует никаких источников,"- объяснил он, слегка поклонившись полкам в кабинете Джо, где они держали один из своих первых военных советов.

"Если бы я писал книгу, как историк, я должен был бы обеспечить источники для всей опубликованной информации - тем более для самых уникальных ситуаций, которые могу описать,- но тут я уверен, что ничего подобного за всю историю опубликовано не было. А "Живое свидетельство автора и очевидца" в университетской прессе не прокатит, я вас уверяю. Мне придется писать это, как роман."

Эта идея на самом деле его увлекла - но вряд ли она могла произвести впечатление на коллег из Оксфорда.

Хотя Шотландия...

***

ВСЯКОЕ ПОЯВЛЕНИЕ НОВЫХ ЛЮДЕЙ в Инвернессе - или где-то еще, в горах - не могло пройти незамеченным. Но Роджер здесь не был "пришельцем".

Он вырос в доме пастора в Инвернессе, и было еще немало людей, которые знали его уже взрослым. А наличие американской жены и детей вполне бы могло объяснить его отсутствие ...

"Слушайте, народ на самом деле не волнует, чем это вы занимались, когда были где-то далеко,"- объяснил он. "Их интересует только то, чем вы занимаетесь, пока вы здесь."

К этому времени он уже достиг острова Несс. Небольшой тихий парк раскинулся на маленьких островках, лежавших всего в нескольких футах от берега реки, на нем были протоптанные - прямо в грязи - дорожки, росли большие деревья, и в это время суток было совсем мало транспорта. Он бродил по дорожкам, пытаясь очистить мозги, заполнить их до отказа только звуками падающей воды, тишиной и спокойствием пасмурного неба.

Он дошел до конца острова, и постоял, едва замечая оставшиеся на кустах обломанные ветки, а в холодной воде - комья мертвых листьев, птичьи перья, рыбьи кости, размокшую пачку сигарет, вынесенную на берег промчавшимся паводком.

Разумеется, он думал о себе. Что он сам будет делать, что будут думать о нем люди. Почему ему никогда не приходило в голову задаться вопросом, что намерена здесь делать Брианна, если они переедут в Шотландию?

Ну, это себе представить было совсем нетрудно - если не глупо,- хотя бы в ретроспективе.

Там, на Хребте, Бри делала... ну, по правде говоря, немного больше, чем обычно делали женщины - никто не мог обойти вниманием ее охоту на буйволов, стрельбу по индейкам, всю убийственно-пиратскую сторону ее души, души богини-охотницы, - и это наряду с тем, что обычно делали все женщины.

Стоит только вспомнить ее домашние хлопоты, кормежки, одежду, уют - или хотя бы ее попытки их устроить. И потом, когда Мэнди была больна, а сама Брианна тяжело переживала потерю родителей, вопрос о какой-бы то ни было работе стал совершенно неуместным.

Ничто не могло отделить ее от дочери.

Но теперь с Мэнди все было в порядке, она была здорова настолько, что иногда у него волосы вставали дыбом - об этом свидетельствовали следы тянущихся за ней разрушений. Кропотливая работа по детальному восстановлению их личностей в двадцатом веке была завершена, покупка Лаллиброха оформлена банком, которому тот принадлежал, и физическое перемещение в Шотландию свершилось; Джем освоился - более или менее,- в деревенской школе, совсем рядом, и с приятной девушкой из той же деревни уже договорились: она будет помогать им ухаживать за Мэнди.

А теперь Брианна идет работать.

Теперь для Роджера наступит ад. Образно говоря... если не в буквальном смысле.

***

НЕЛЬЗЯ СКАЗАТЬ, ЧТО БРИАННУ об этом не предупреждали. Она собиралась вступить в мир мужчин.

Это была грубая работа и трудное производство - очень трудное, рыть туннели, которые несут по всей стране бесконечные мили кабеля от турбин гидроэлектростанций.

"Tигры Туннелей"- так называли мужчин, которые их прокладывали; среди них многие были польскими и ирландскими иммигрантами, приехавшими сюда в поисках работы в 1950 году.

Она о них читала, видела их фотографии, белоглазые, с чумазыми лицами, как у шахтеров - в центральном офисе Гидро-Электрической Компании все стены были ими увешаны - документальные свидетельства и гордость современных достижений Шотландии.

Интересно, а что было предметом гордости и достижением древней Шотландии? - подумала она. - Килт?

При этой мысли она едва подавила смешок, но, судя по всему, выглядела она при этом довольно симпатично, потому что мистер Кэмпбелл, менеджер по персоналу, любезно ей улыбнулся.

"Вам повезло, девушка; мы сейчас открываем завод в Питлокри, через месяц начинаем,"- сказал он.

"Это замечательно."

Папку со всеми своими рекомдациями и верительными грамотами она держала на коленях. Он почему-то не просил их показать, что весьма ее удивило, но она водрузила ее перед ним на стол, и щелкнув замком, открыла.

"Здесь мои... э-э...?"

Он уставился на ее автобиографию, лежавшую сверху, с открытым ртом - открытым так широко, что ей удалось разглядеть все стальные пломбы у него в задних зубах.