Русский язык в зеркале языковой игры

Е. А. Земская одна из первых обратила внимание на проблему гиперболизации в русской речи [Земская 1959; РРР 1983]. Интересные наблюдения, иллюстрируемые примерами, приводились также в работах других авторов (см. о них [Крысин 1988]). Однако специальное рассмотрение этого вопроса началось в русистике только в конце 80-х годов, в работах Т. В. Шмелевой [1987] и JI. П. Крысина [1988].

В работе Т. В. Шмелевой рассматриваются специальные показатели преувеличения и непреувеличения — около двух десятков единиц.

Наиболее детально вопрос о гиперболизации рассматривается в интересной упомянутой работе JI. П. Крысина. Автор полагает, что «гипербола — явление в высшей степени характерное для непринужденного неподготовленного устного общения» (с. 95), что она «составляет специфику РР (разговорной речи.—Я С.), отличающую ее от различных жанров кодифицированного литературного языка» (с. 111).

С этим высказыванием, пожалуй, трудно согласиться. Ясно как день, что художественная проза (особенно поэтическая речь) содержит массу гипербол — и это касается не только речи персонажей (сближающейся, как известно, с РР), но и авторской речи. А что уж говорить о речи с комической установкой, представляющей собой сплошные преувеличения! От преувеличений не свободны даже деловая и научная речь (обратите внимание: в данном небольшом абзаце их минимум три: ясно как день, масса гипербол, сплошные преувеличения!). В некоторых ситуациях (таких как похороны, объяснение в любви) отступления от правды, сильные преувеличения даже обязательны (см. ниже). Л. П. Крысин справедливо отмечает, что стремление создать у окружающих преувеличенное представление об описываемом предмете «вообще в природе человека, и даже не человека как такового, а говорящего. Рассказчик (...) постоянно усиливает и “расцвечивает” свою речь с помощью разнообразных приемов...» [Крысин 1988:99]. Автор детально анализирует эти приемы — морфологические, лексические, фразеологические средства [Крысин 1988: 102—104]. Укажем еще несколько, представляющихся нам достаточно интересными.

1) Сравнения. Большая часть сравнений (кроме таких как Коля такой же высокий, как его отец) являются в большей или меньшей степени преувеличениями, ср.:

Маша гибка как змея.

На душе было так тяжело, как будто на тебя взвалил кто дохлую корову

(Н. Гоголь, Мертвые души, т. 1).

Один из известных видов преувеличения — это метаморфоза. Ср.:

...он обратился весь в слух и зрение-

„обратить в ветошку г. Голядкина (по: [Виноградов 1976]).

В. В. Виноградов [1976] отмечает клаузулы у Н. Гоголя и Ф. Достоевского: ...платье, больше похожее на воздух, чем на платье («Записки сумасшедшего»); ...дам, более похожих на фей,чем на дам («Двойник»);

...вином, более похожим на божественный нектар, чем на вино («Двойник»).

2) Сочинительные конструкции с союзом а не (не... а).

(1) Всем козам коза, мать, а не коза.

Обыгрывание значения основного заместительного союза не- а (а не) настолько распространено, что подобные случаи его использования стали уже фигурой речи и не осознаются как языковая игра, хотя первоначально примеры типа (1), без сомнения, были языковой игрой: говорящий (буквально) уверяет нас, что описываемое животное не является козой, а является матерью (противореча первой части своего же высказывания — о том, что это типичная коза, «всем козам коза»). Разумеется, оба — и говорящий, и слушающий — понимали, что это — игра. Предложения типа (1) близки к сравнительным, но отличаются от них большей категоричностью и экспрессивностью: чтобы убедить адресата в том, что X в каком-то отношении похож на Y, говорящий идет на крайнее преувеличение — утверждает, что это вообще не X, a Y. Еще несколько примеров:

(2) Это просто старый бабий башмак, а не человек, насмешка над человеком, сатира на человека! (Н. Гоголь, Женитьба, д. 2, XIX).

(3) ...да посмотрите вы на графа—конфетка, а не человек (А. Толстой, Похождения Невзорова, или Ибикус).

(4) ...такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место (М. Зощенко, Аристократка).

3) Глагольная категория времени:

(5) Вы наступаете вдоль железной дороги„ (= ‘будете наступать’).

(6) [Приятели вспоминают только что уехавшего Клинкова]:

—Любил покойничек чистоту,—уныло улыбнулся Громов (...)

—Да-А как он любил покушать! Бывало, когда ни спросишь: «Клиночек, хочешь пожевать чего-нибудь?», всегда приходил в восторг (А. Аверченко, Подходцев и двое других, ч. 1, XVI).

В (6) оставшиеся, пусть в шутку, называют уехавшего Клинкова «покойничком» и, естественно, говорят о его любви к еде в прошедшем времени, хотя и на новом месте Клинков вряд ли потерял аппетит.

(7) — Медаль даже обещался [Воробьянинов] мне представить. «Я, говорит, хочу, чтобы дворнику меня с медалью был». Так и говорил: «Ты, Тихон, считай себя уже с медалью-» (И. Ильф—Е. Петров, Двенадцать стульев, V).

Значение стативного путативного глагола считать в императиве Ю. Д. Апресян определяет след, образом: «Считай, чтоР= несмотря на некоторую недостаточность оснований, говорящий готов считать, что Р; говорящий сообщает, что адресат может считать, что Р Ср. Считай, что тебе повезло {что мы поладили на этом)» [Апресян 1995: т. И, 150]. Приведенная шутка показывает, что при описании событий в будущем выражение считай, что X— явное преувеличение полной неотвратимости Х-а. В действительности предполагаемое событие далеко не всегда реализуется (как это случилось и с тихоновской медалью).

27 - 1789

(8) Завтра—еду в Москву—предполагаемое высоковероятное событие принимается за свершившееся.

(9) Ну, я пошел—делается вид, что действие уже началось, говорящий не сомневается, что оно осуществится.

Как известно в подобных случаях говорят обычно об особых значениях соответствующих временных форм («прошедшее в роли будущего» и т. п.). По нашему мнению, эти и некоторые другие конструкции следует квалифицировать как частный случай преувеличения —подобно тому, как это делается по отношению к высказываниям типа Ходят тут всякие, Что вы людей толкаете?; Набросали тут книг, где речь идет об единичном объекте [ср. Крысин 1988: 102]. Если мы не видим в этих высказываниях особое значение множественного числа («множественное в значении единственного»), то почему мы объявляем еду в (8) или пошел в (9) «настоящим (или прошедшим) в роли будущего»?

4) Преувеличение, которое уже не ощущается говорящими, содержится в целом ряде синтаксических конструкций, в частности в конструкции типа не ус-пел„ как. Ср.: Через два дня, не успел мистер Миллер явиться домой, как супруга объявила ему~. Совершенно очевидно, что мистер Миллер все-таки успел явиться домой; нейтральным было бы высказывание типа: ...как только мистер Миллер явился домой,...

Элементы преувеличения содержат многие из переносных слов и выражений. Это становится особенно заметно при столкновении антонимичных выражений:

Не закостенеть, но и не размякнуть, оставаться на посту, но не стоять на месте, быть гибким, но несгибаемым, быть львом, но не звереть, не быть ни односторонним, ни двуличным—как всё это трудно! (С. Лец).

Подчеркнем, что при замене этой лексики нейтральной комический эффект пропадает Не потерять способность к совершенствованию, но и не стать вялым, неизменно делать свое дело, но и совершенствоваться и т. д.

Указание минимума или максимума

Нарушением постулата истинности является прием, родственный рассмотренному только что преувеличению, но все-таки существенно от него отличающийся. Видимо, в языке существует соглашение, согласно которому указание о существовании, наличии чего-л —это, при некоторых условиях, указание допустимого минимума или максимума. Подобные высказывания содержат оператор типа ‘хотя бы’, ‘по крайней мере’. Когда говорят. «Имеется X», то в ряде случаев, вопреки буквальному пониманию, имеется в виду: «X или больше (меньше)», «не менее (не более) Х-а». На этом основан след, анекдот