Славянорусские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона

Обряд поклонения богам. «Удачная торговля русов зависела от расположения богов». «Во время прибытия их судов к якорному месту, - говорит ИбнФадлан, - каждый из них выходит, имея с собою хлеб, мясо, молоко, лук и горячий напиток («горячие» - сильные, крепкие хмельные напитки; на Руси к «горячим напиткам» относились ставленые и вареные меды, крепость их была во много раз больше, чем крепость виноградного вина. - Л. Г.), (каждый) подходит к высокому вставленному столбу, имеющему лицо, похожее на человеческое, а кругом его малые изображения, позади этих изображений вставлены в землю высокие столбы» (идолы). (То есть идолы торчали из земли в порядке обратной перспективы: в первом ряду - самые маленькие, во втором - повыше, в третьем - более высокие, - метод, как известно, применявшийся в иконописи. - Л. Г.).

(Рус) «подходит к большому изображению, простирается пред ним и говорит: «О господине! (исконнославянское «господь» [179] ; скандинавское drottinn «господин» в значении «бог, господь» не употреблялось, применялось словосочетание goр drottin «господь бог»; ссылка А. П. Непокупного на Е. А. Мельникову для случая drottinn «бог, господь» ошибочна [180] ), о господине! я пришел издалека, со мной девушек - столько и столькото голов, соболей столько и столькото шкур», - пока не упоминает все, что он привез с собой из своего товара. Затем говорит: «Этот подарок принес я тебе», - и оставляет принесенное им перед столбом, говоря: (далее молитва об удачной продаже своего товара). При затруднительной продаже рус трижды возвращается к идолу с другими подарками, а если желаемое не осуществляется, то он приносит одному из тех малых изображений подарок и просит его о ходатайстве, говоря: «Эти суть жены господина нашего и его дочери», и он не пропускает ни одного изображения, которого не просил бы и не молил бы о ходатайстве и не кланялся бы ему униженно» [181] . По словам Гельмольда, среди многообразных божеств балтийские славяне признают и единого бога, господствующего над другими в небесах, и что божества от его крови происходят, и каждый из них тем важнее, чем ближе он стоит к этому виду богов. Наличие в русском святилище определенного числа женских идолов, «жен и дочерей» бога, говорит больше о славянском происхождении русов, чем другие факты ИбнФадлана. В «Слове Христолюбца» по списку XIV в. читаем следующее: «веруют в Перуна, и в Хорса, и в Мокошь, и в Сима, и ве Рьгла (Семаргла. - Л. Г.), и в Вилы, их же числом тридевять сестрениц… и мнят богинями, и та покладывахуть им теребы, и куры им режуть». В «Слове св. Григория Богослова» такое же число Берегинь: «тем же богом требу кладут и творят и словенский язык… и Берегыням, их же нарицают тридевять сестериниць» [182] . Усиленное почитание и славление богов требовало большого количества святилищ, которые, как мы знаем, огораживались, что напрямую выводит на архаичное скандинавское garрr «огороженное место, усадьба, двор» в скандинавских источниках, упоминающих Древнюю Русь под именем Гардарики [183] . Но это не «страна городов», в соответствии с общепринятым мнением, а, скорее всего, «страна святилищ». И если принять во внимание, что после крещения Руси на месте языческих святилищ строились церкви, то имя Гардарики можно перевести на современный литературный язык - «страна церквей».

Погребальный обычай. В этом обычае русов, сохраненном ИбнФадланом, славянорусскую выгоду представляют пять частей: добровольное согласие одной из жен покойного умереть вместе с ним; закалывание избранницы ножом; сожжение и захоронение вместе с мужем; мясо зарезанных петухов и кур среди других ритуальных предметов, разбросанных вокруг покойника; надмогильная надпись на столбе «из белого тополя (символ женской тоски. - Л. Г.) с именем умершего мужа и именем царя русов» [184] . Чтобы показать заявленный интерес, осталось втянуть в наши рассуждения примеры, похожие на обычаи русов и сказать нечто о самой надписи. Так, Геродот о племенах в северных областях Фракии: «У племен же, обитающих севернее крестонеев, существует вот какой обычай».

И вот какое содержание передает Геродот. Когда ктонибудь умирает, его жены начинают спор: какую из них покойник любил больше всех. Разрешив спор, ближайшие родственники закалывают избранницу на могиле и предают земле вместе с супругом. «Остальные же жены сильно горюют, [что выбор пал не на них]: ведь это для них величайший позор» (Herod. V, 5). Основывать сходство фракийских и славянских обычаев можно, полагаясь на свидетельства византийских писателей, так как некоторые из них имя фракийского племени «геты» считали синонимом имени «славяне». Убедительные суждения содержатся в «Истории» Феофилакта Симокатты (VII в.). «А геты, или, что то же самое, полчища славян причинили большой вред области Фракии»; «ромеи, приблизившись к гетам - таково древнее имя этих варваров (славян) - не решились сойтись с ними в рукопашную…» [185] . Более того, любой антинорманист может «рассмеяться под нос» (Екатерина II) норманисту после слов крестителя Германии Бонифация, сказанных им еще в VIII веке о погребальном обычае южнобалтийских славян: «По смерти мужа жена отказывается от жизни и почтенною женщиною слывет между ними та, которая предает себя смерти, чтобы сгореть на костре с мужем» [186] .

Славянорусский обычай приносить в жертву петухов и кур показан нами в памятнике «Слово Христолюбца». А вот имя царя русов в надмогильной надписи нам не досталось - ИбнФадлан не записал его, как и само имя покойника. Остаются домыслы и гадания - зачем родственники умершего написали имя своего «царя»? И все же, несмотря на это, попробуем предложить свою версию. В надписи с именем «царя» русов заключено древнеславянское религиозное представление о великом князе или царе как воплощении главного бога: имя богацаря приобретает значение имени самого бога. Ср. в договоре Олега слова: «ко княземъ нашим свтлым рускым» с именем главного бога прибалтийских славян Святовит / Свентовит. Сходное явление известно у персов, как это показано у Эсхила: «… боги глубин! / Выпустите нб свет / Гордую тень богацаря… Баал (бог)… царь незлобивый, / Дарийотец, явись!» (Персы, 658).

Выводы. При обосновании наших утверждений о прошлом мы, естественным образом, полагались на реальность, которая доступна лишь отрывочно благодаря памятникам письменности, а также на выводы лингвистов как на косвенные свидетельства. Общие выводы нашего исследования можно резюмировать так:

1) Смысловая сторона языка слов славян проявляется как сакральное отношение смысла слов, например, слово / слава; свят / свет. Средством выражения смысла слов свят / свет - творческого светового потока, связанного со словом и славой, выступает славянское слово «рус» в качестве интерпретации понятия рускыи = светлыи, «имеющего свой собственный свет», что отразилось в имени главного божества прибалтийских славян Святовит / Свентовит, и в сильном отклике «Рос» («Рус»), изданного варягамирусью после принятия качественного прорицания - «О царь!» Ср. «Белый царь» по отношению к русскому царю: светлый, благородный («божественный») [187] .

2) Гипотетическая связь этнонимов карпы и русины, а также между словами русак и камень, идущий на жернова, дает основание считать, что существует связь между словами рус и камень (гора, скала). Такое основание обнаружено в выводах лингвистов: «ведическое rv- «поднятый, высокий»; авестийское rљva (то же)»; русское (через представление об огне, вообще небесном свете) гора - гореть - горй; финское ruotsi (заимствованное из славянского русь?) от гипотетического скандинавского *roрs - на самом деле «страна скал», употреблявшееся финнами по отношению к Швеции.

3) В семантическое поле кроме слов рус - слово / слава - свят / свет - гора (камень, скала) /гореть / горй, объединенных смысловыми связями, включена общеславянская основа *ru- / *ry- «плыть, течь», из которой выводится русло. Другим основанием для включения «водного потока» в это семантическое поле послужил средневековый баварский гидроним - название реки «Русская Мюль», получившей также название «Шумная Мюль» в результате народной этимологии слова «Русская». Еще одним основанием для включения может служить лингвистический вывод по поводу употребления в средневековой Швеции значения слова rрer (родственного славянскому «рус») как «пролив между островами, защищенное место для плавания».