Славянорусские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона

Приск: «Ибо [скифы] (считается, что речь идет о славянах. - Л. Г.), будучи смешанными, сверх собственного варварского языка ревностно стремятся [овладеть языком] или гуннов, или готов, или даже авсониев (данное слово употребляется для указания на коренных носителей латинского языка. - Л. Г.), у кого из них сношения с римлянами» [212] .

Паннония - область в среднем течении Дуная, приблизительно совпадает с нынешней Венгрией, охватывала земли исторической Словении. Считается, что Паннония населена была по преимуществу кельтскими племенами. Но это мнение сложилось без учета византийской практики употребления названия для обозначения территорий на Среднем Дунае [213] . При этом не следует забывать, что поздняя литературная хронология, связанная со славянами (вторая половина VI в.) имеет чисто формальное этнографическое значение. Историческая сторона представлена краткими обобщенными сведениями. В настоящее время необходимо учитывать тезис Трубачева о ранних славянах в Паннонии и его же концепцию славянского исхода из среднедунайского пространства [214] .

Исходные соседские отношения славян с немцами - система активных разносторонних отношений, в то же время это «несносные» отношения, с прицелом на военные конфликты, враждебные, с постоянно действующей вековой линией связи между словами «немец» и «враг». «Чуженин, чужень, чужак… Захожие немцы, чужане, чужбинники» [215] . В качестве исторической реальности, в которой действовало самосознание и мировоззрение древнего славянина, когда еще сохранялось, видимо, древнее значение слова «немец» в смысле «враг», «неприятель», и германцев считали, как и во времена Цезаря, «несносными соседями» [216] , стоит привести сообщение переработанного текста Анналов королевства франков, «Так называемых анналов Эйнхарда» (после 814 года, но ранее начала 830х годов). «Есть такое племя славян в Германии, живущее на берегу Океана, которое на собственном языке зовется велетабами, на франкском же вильцами. Оно всегда враждебно франкам и своих соседей, которые были франкам или подвластными, или союзниками, обычно ненавистью преследовало и войной донимало и тревожило» [217] .

Сохранилось значительное число более поздних средневековых примеров, выдвигающих на первое место принцип «немец - враг». «Ходи Ярослав (Всеволодович), новгородцкий князь, ратию на немец за море и поплени всю землю, толико полона взя, яко не могоша отвести его всего, но изсекоша, а иных отпустиша» (1226 г.). «Тое же осени немци, пришед тайно в насадех, поимаша волости псковские. Князь же Домант гони по них и поби всех» (1270 г.) [218] . «… и победиша поганыхъ немець, а инехъ много их на мори в бусах погибоша» (1448 г.) [219] . В народном русском сознании вплоть до XX в. существовали две противоположные тенденции восприятия немцев. С одной стороны, «в представлениях русских о немцах сквозит добродушный юмор и наивное, как считает С. В. Оболенская, убеждение, что русский народ обладает якобы чемто, что выше и учености, и ловкости, и хитрости, и богатства немца» [220] . С другой - острая антинемецкая направленность народного сознания. Впечатляющий сюжет на тему этого «анти» приводит историк И. Н. Белобородова в своей работе «Этноним «немец» в России»: «На одной из лубочных картинок начала XIX в., изображающих ад, среди грешников, которые страдают за прелюбодеяние, стяжательство, чревоугодие и проч., самым большим мучениям подвергается человек, над которым написано: «За то, что немец» [221] .

Однако имеются основания считать, что вражда между славянскими и германскими племенами началась намного раньше VIII века, по крайней мере со II или III века, когда славяне пришли, как считает Л. Нидерле, в восточную Германию. Он относит этот период ко времени Маркоманской войны (166-180) при Марке Аврелии, войны германских и сарматских племен с Римом. При этом Нидерле использует косвенное свидетельство Юлия Капитолина: «Pulsae ab superoribus barbaris» («Vita Marci», 14) [222] . Юлий Капитолин объясняет, почему германские племена, а с ними сарматы - аланы и роксаланы - двинулись к границам Империи: «Вследствие насилия и избиения их находящимися выше северными варварами». - «Весьма вероятно, пишет Нидерле, что цитированное известие Юлия Капитолина о северных варварах, теснивших германские племена, касалось именно славян».

В виду этнической проблематики названия «немцы» иногда обращают внимание на неметов. Это германское племя в 51 г. до н. э. Цезарь упоминает в своих мемуарах среди германских племен, обитавших в среднем и верхнем течении Рейна (Ces. Bell. Gall., I, 51). Во II в. н. э. неметы обитали на левом берегу Рейна в его среднем течении. Римский историк Тацит в сочинении «Анналы» упоминает неметов в Верхней Германии, в верхнем течении Рейна, как союзников римлян, из которых была составлена когорта вспомогательных войск [223] . В очерке «Германия» он называет неметов «несомненно германским племенем», заселяющем берег Рейна [224] . В этом регионе германские племена граничили не со славянами, или точнее праславянами, а с кельтами. Поэтому столкновения происходили именно с кельтами, которые, по словам Тацита, «захватывали и меняли места обитания», после чего германцы, в свою очередь, изгоняли кельтов.

Крайне сомнительно, чтобы в этой части Германии славяне могли иметь дело с германцами и кельтами и перенять у последних название «немцы». А то, что общеславянское название германских племен «немцы» какимто образом закрепилось за племенем неметов и оказалось зафиксированным римлянами, как рассуждают некоторые, и принадлежит нашей истории, или наоборот, как считает А. И. Попов, «слова немой, немец происходят от названия кельтского, по другим данным - германского племени неметов, Nemetes» [225] , - думаю, что нам легко освободиться от этой заботы. Такие сближения ничего не решают без пересмотра объяснения Фасмера, основанного на осмыслении фонетических и географических данных: «С названием зап. - герм. неметов слав. nмmьcь не имеет ничего общего по фонетическим и географическим соображениям». В праславянском *nмmьcь c из k, а не из t, поэтому из него не могло получиться латинское Nemetes, как и славянское немцы из неметов. Правда, рядом с этим общеславянским словом имеется в венгерском слово nemet «немец». Однако источник венгерского слова принадлежит словарю славянского мира и было заимствовано в венгерский именно из славянского языка. Таково мнение большинства филологов и историков о связи между общеславянским и венгерским словом «немец», которую определил в своем выводе В. В. Мавродин следующим образом: «Из языка восточных славян они (венгры) заимствовали такие слова как воевода, борона, ясс, немет (немец)…» [226] .

Более отчетливо суть вопроса о происхождении венгерского слова nemet представлена Иштваном Книежей в его словаре «Славянские слова, заимствованные венгерским языком», в котором он с ясной определенностью относит это слово к «словам несомненно славянского происхождения». В венгерских источниках данное слово впервые встречается в 1086 г. в форме nemлt. По мнению Книежи, слово заимствовано из древнецерковнославянского - nмmьcь. Его значения в венгерском: teutonicus, der Deutsche; deutsch = тевтонский, перен. германский, немец; немецкий язык [227] .

Не в пользу мнения о том, что слова «немой», «немец» происходят от кельтского или германского племени неметов, Nemetes, свидетельствуют сведения А. А. Шахматова о значении этого слова, связанного с названием священной рощи. «Кельтское Nemetes отражается в местном названии: Namedi (близ Кобленца), ср. Hubert Marjan, Reinische Ortsnamen, IV, 24. Кельтское nemeton: священная роща передается в документе 1031 г. через nimida, ср. местность Nimeden, Nimodon (Holder) в Саксонии» [228] .

Интересны, по мысли П. А. Лаврова, в житии Мефодия по рукописи XII века Сборника Успенского Собора нмьц в значении germanus, нмьчьскъ в значении germanicus, как старшие примеры употребления этого этнографического имени в славянских источниках. «И соуть въ ны въшьли оучителе мнози крьстияни из Влахъ и из Грькъ и из Нмьць, оучаще ны различь…». «Моравляне чющьше Нмьчьскыя попы, иже живялхоу в нихъ…» [229] .