Славянорусские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона
Славянорусские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона читать книгу онлайн
Книга посвящена актуальной проблеме - раскрытию смысла русских древностей в виде мифологических образов и речений, не всегда поддающихся толкованию без учёта множества важных нюансов, среди которых: контекст, метод перестановки звуков, языческие символы в качестве заместителей библейских образов и др. Книга знакомит читателя с новым прочтением текста памятника, со своим взглядом на личность создателя "Слова" и Бояна.Автор уверяет, что содержанием Русского мира была воля к власти рода Ярославичей, полочан - Всеславичей и рода северян - Ольговичей, и что автор памятника отдал предпочтение монархистам Ольговичам, ибо само солнце было за них: "Солнце светится на небеси - Игорь князь в Русской земле". В разделе "Экскурсы" читатель встретит новые, заслуживающие внимания сведения о венетах, славянах и русах.Л.А. Гурченко - член Общества исследователей древнерусской литературы при Институте мировой литературы им. Горького; автор публикаций в научных изданиях ВАК: в сборнике "Герменевтика древнерусской литературы", "Вестнике славянских культур" (2012 2013 гг.); автор книги "Геракл - праотец славян…" (2012 г.) и поэтического сборника "Первоначальная новизна. То, как есть - в стихах и прозе" (2008 г.).
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Проблема руси и славян - русь скандинавы или славяне? - как длящаяся дискуссия, утратила необходимость и не требует основания. Все системы форм одного и того же слова русь и его значения уже представлены как из славянских, так и остальных индоевропейских языков - русь не скандинавы, а славяне. А дискуссия всетаки вертится. Потому что изначально она приобрела расовопсихологическую окраску западного норманизма и отчасти русского сотрудничества с ним, и приобрела вид исторического противостояния германцев и славян. Но если эта идея продолжает действовать, она связана с настоящим, поэтому следует «найти себя в нем».
Для начала обратим внимание на незамеченный факт из языческой истории прибалтийских славян, засвидетельствованный в Песне о Роланде. Против христианского войска Карла Великого в Испании, состоящего из европейских племен, арабский эмир выставил талерантный интернационал «псовязычников» (Мк., 7, 24-29) со всего света. В их числе оказались лютичи, русы и другие западные поморские славяне. «Эмир скачет по рядам своего войска; / За ним следует сын его, ростом великан, / Вместе с королем Торле / И королем (лютичей) Дапамором… / Четвертый (отряд составлен) из племени Рос и славян, / Пятый - из сорабов и сорбов…». Далее: «По полю битвы скачет эмир… убивает Гебуина и Лорана, / Старого Ричарда, повелителя норманнов» [157] . Можно сколько угодно вертеться в круговом танце «Русь - шведские гребцы» вокруг да около мнимо скандинавских названий днепровских порогов и почти скандинавских имен у послов «от рода русского» в договорах Олега и Игоря с греками, но нельзя безразлично отнестись к указанному факту. Русь и славяне в одном отряде войска эмира, как, например, сорабы и сорбы, что оправдывает предположение о славянском языке русов и славян как их общем языке. И что не менее важно, норманны, то есть скандинавы, ничего общего не имеют с русами и находятся в войске противника - у Карла Великого.
Но как новгородские словене «и прочи, прозвашася русью» (участники призвания князей), стали называть себя русью? Этот вопрос остался непроясненным историками. Особенность термина русь как военного сообщества, то есть дружины или сообщества «друзей», состоит в том, что термин обозначает личные связи группы людей с их предводителем (князем). Трое призванных князей «сели» в городах тех племен, которые их призвали. Эти племена как политическое понятие обозначали и часть земель и населяющий их народ. «Светлые русские князья» (термины договора Олега с греками. - Л. Г.) правили сообществом вооруженного народа, их власть не распространялась на местный народ, на людей, объединенных общими социальными условиями, а не родственными или «дружественными» узами. С народом, с людьми, русь находилась в даннических и союзнических отношениях. По византийской терминологии народ был пактиотом руси - данником и одновременно союзником русов: известно, что люди самостоятельно строили торговые грузовые суда и продавали их руси [158] ; они же участвовали в военных операциях Олега и Игоря против греков.
Характерными чертами княжеской власти являлось положение, когда князь выступает то господином «народа», как военного сообщества русь, то непосредственным олицетворение всего народа. И не потому что люди стали «русеть» - язык руси и славян был один и тот же, как неоднократно подчеркивает летописец с безусловным знанием дела, скорей всего в этом усматривается нравственная точка зрения княжеской власти. В договорах Олега и Игоря с греками представлены два различных взгляда на «народ». Так, «народ» в договоре Олега - это русь: «посланные от Олега, великого князя русского, и от всех, кто под рукою его, - светлых и великих князей, и его великих бояр». - «Народ» в договоре Игоря - это весь народ: «посланные от Игоря, великого князя русского, и от всякого княжья, и от всех людей Русской земли».
Есть ли чтолибо неестественное в том, что призванные русские князья, выступая непосредственным олицетворением всего народа, говорящего на одном с ними языке, реализуют на народе порожденное ими самими название русь как некую вторую его природу? Результат: «И от техъ варягъ прозвася Руская земля, новугородьци, ти суть людье ноугородьци от рода варяжьска, преже бо бша словни» - И от тех варягов прозвалась Русская земля, новгородци, так и люди новгородские от рода варяжского [прозвались русью], прежде же были словене (пер. наш) [159] .
Принципиальный вопрос о том, что понятие русь является органической частью славянского народа, отчетливо поставлен А. В. Назаренко в полемике с А. Бракманном и А. Поппэ в книге «Древняя Русь на международных путях», со ссылкой на «славян из Руси» («Sclavi de Rugis») «Раффельштеттенского таможенного устава» начала X века и Адама Бременского (XI в.), который к «винульским (венедским, то есть славянским) народам» прямо относит Ruzzi - Русь [160] . Идея о руси как органической части славянского народа, о сближении понятий славяне и русь почти до их синонимичности, может быть продвинута вглубь славянорусской проблемы с помощью «обостренного внимания к деталям» в источниках и в исследовательских работах, следуя девизу медиевистики: Der Teufel steckt im Detail - «бес торчит в мелочах».
Позиция наша очевидна, мы добиваемся одной цели - выгоды для поборников славянского смысла, отраженного в понятии «рус», который при обращении к божеству был выражен сильным откликом «Рос» или «Рус» - в нашем толковании «О светлый царь!» или «О Рус!» - теми, которые «разведывали истину» в описанном сомнительном случае. Поэтому не обойтись без указания на то, что значение исходных выражений камень - гора - скала - утес, а также рус / русь - русак - русский порождало особый мистический их смысл в зависимости от ситуации, в которой употреблялись эти слова. Так, город Аркона, в котором находился каменный идол главного бога балтийских славян Святовита / Свентовита, лежал на вершине высокой скалы [161] . Тогда для данного случая соотношение: Рус - свет / свят / царь - камень / гора / скала обретает понятное содержание. Тем более что сближение на славянорусской почве слов рус / русь со словами скала / камень может быть оправдано в результате наблюдения С. Гедеонова над значением финского слова ruotsi, то есть «русь» от гипотетического скандинавского термина *roрs. Он обратил внимание норманистов А. Куника и М. Погодина на публикацию финского филолога Паррота, который объяснял употребление слова ruotsi применительно к Швеции как наименование «страны скал».
«Настоящее значение вообще слова Roots обозначает хребет (Grat), ребро (Rippe), а в особенности ствол (Staengel) на листе. Перенесение этого понятия на береговые утесы и скалы (Scheren), коими преимущественно изобилует Швеция, делает понятным, почему финны называют Швецию Ruotsimaa, а эсты Rootsima страною скал, Scherenland. Современное эстонское roots означает «черешок, стебель» [162] . Можно бы высказать вполне уместное сбалансированное суждение по поводу шведского происхождения имени русь, но оно уже существует: «Финны усвоили термин русь от славян в форме ruotsi и перенесли его затем на шведов» (как на жителей «страны скал». - Л. Г.) [163] . Между тем позиция шведского лингвиста XX в. Р. Экблома дает возможность сблизить слова русь и славяне до предела их синонимичности в связи с тем, что он вводит в шведский термин rрer, вероятно родственный славянскому рус / русь, кроме «камней» и «скал» еще слово «вода». «Термины типа rрs- buggiar образованы от род. падежа rр(er)s имени существительного rрer, обозначавшего «пролив между островами, защищенное место для плавания (выд. нами), и что первые шведы, встретившись с финнами, называли себя в отличие от других свеев жителями проливов, rрskarl» [164] . Одним из центральноевропейских этносов были венеды. Связь этнонима «славяне» с этнонимами «венеды» и «анты» была исторической реальностью в VI в. для историка готов Иордана. Места жительства венедов отличались характерным ландшафтным признаком - муждуводьем и защищенными местами для плавания. Италийские венеты «на своем собственном языке назывались Avainach - то есть людьми, живущими на берегах рек или на воде, а латины дали этому названию форму Veneti». Занимались они мореплаванием и торговлей [165] . Русское корневое слово инда (венеды - винды западных источников) высвечивает это значение - «вода» (М. Фасмер, с пометой «темное слово»). Значение этнонима Avainach (венеды) получило развитие на славянской почве в России: Днепр Словутич («Слово о полку Игореве»), волынский город Славута на реке Горынь, правом притоке Припяти. Горынь - производное от горб. Но примечательно другое, отмеченное Фасмером: «Сходство с готским garunjф «наводнение» является чисто случайным» [166] . Что тут скажешь? Если и есть доля случайности, то она оказалась всетаки значимой. Сюда же пос. Слаутное на крайнем севере Камчатского края. Все это - не только защищенные места для плавания, но и для народно хозяйства. Производное от *словуть «знаменитый». Первоначально, возможно «полноводный». Диалектное словутный «знаменитый, почитаемый, богатый» [167] … А насчет происхождения слова русь существует гипотеза польского лингвиста С. Роспонда об общеславянской основе этого слова *ru- / *ry- «плыть, течь», из которой выводится русло, польское runo, ryszyc [168] . Теперь легче судить об уникальном факте, добытом Назаренко, о немецком средневековом гидрониме в Восточной Баварии - реке РусскаяМюль как «ШумнаяМюль», что говорит и о присутствии «камней» / «скал»: «Один из левых притоков ГросеМюль… в средневековье носил название «Русская Мюль» - Rыzische Muchel… Одно из более поздних названий реки - Rauschemьhl («Шумная Мюль») - является очевидной народной этимологией с.в. - н Rыzische Muchel («Русская Мюль) [169] .