Пассионарная Россия

Необычайно объемна и общая характеристика правления Павла I и двух его сыновей. При всей разнице в государях как в личностях определенная преемственность в правлении этой семьи, видимо, была.

«В этих трех царствованиях не ищите ошибок, – писал В. О. Ключевский, – их не было. Ошибается тот, что хочет действовать правильно, но не умеет. Деятели этих царствований не хотели так действовать, потому что не знали и не хотели знать, в чем состоит правильная деятельность. Они знали свои побуждения, но не угадывали целей и были свободны от способностей предвидеть результаты. Это были деятели, самоуверенной ощупью искавшие выхода из потемок, в какие они погрузили себя самих и свой народ, чтобы закрыться от света, который дал бы возможность народу разглядеть, кто они такие…»

Очень интересна и характеристика, даваемая историком ближайшему окружению императора, взаимоотношениям Александр с придворными-соратниками. «Александр был человек слабый, злой. Как слабый, он подчинялся всякой силе, не чувствуя в себе никакой. Он боялся этой чужой силы и как злой человек ненавидел ее. Однако как человек слабый он нуждался в опоре, искал человека внушающего доверие, а его доверие скорее можно было приобрести преданностью лакея, чем привязанностью друга. Доверенного лакея он готов был даже любить по-своему за доставляемое им удовольствие презирать его безнаказанно – единственное удовольствие, какое мирит слабых и злых людей с их слабостью и злостью. Выросши среди людей, которых он или боялся, как бабушки и отца, или ненавидел, как Зубова, или по-институтски холодно обожал, как Лягарпа, или, наконец, с которыми скучал, как с женой, он был знаком с отношением к людям, внушаемым такими чувствами. И вот он встречает человека с огромной умственной и нравственной силой, который наводил на него страх и покорял его как сила умственная, но вместе внушал невольное уважение и доверие как сила нравственная. Александру пришлось совмещать в своей душе страх и уважение и доверие – совершенно непривычное для него сочетание чувств и отношений. До сих пор он привык ненавидеть тех, кого боялся, не бояться тех, кому доверял, презирать, кого не боялся, и со всеми скучать. А тут пришлось и бояться, и доверять, и – главное – уважать, чего он не умел делать и доселе не имел случая попробовать сделать. Понятно, что в борьбе с такой комбинацией чувств он мог тревожиться своими отношениями к Сперанскому, но не мог ими скучать. И любопытно, он начал тягаться, соперничать со Сперанским возвышенностью помыслов и замыслов, благородством чувств благодарного властителя к великому подданному. Сперанский приподнял и встряхнул этот вялый и ленивый ум, заставил это холодное, себялюбивое и завистливое сердце любить и уважать чужое величие. В пору этого озарения они и творили свою конституцию. И досталось же подданному за эту непривычную и непосильную работу, заданную им уму и сердцу своего государя! При первой же ошибке, как только представился случай совлечь его с тягостной высоты и поставить в уровень подданного, с таким самодовольным и мстительным великодушием прочитал он Сперанскому свой царственный урок и, ласково простившись с ним, велел врагу его, министру полиции Балашову, сослать его как провинциального чиновника в Нижний (Новгород).

После того Александр никого уже не уважал, а только по-прежнему боялся, ненавидел и презирал».

О Сперанском мы еще поговорим в отдельном очерке, которого он, думается, заслуживает. А пока вернемся к характеристике эпохи, в которую они с Александром Павловичем жили. Заглянем в тиши библиотечного зала в книгу М. И. Богдановича «История царствования императора Александра I и Россия в его время» (Т. 5. СПб, 1871).

Эпоха была действительно знаменитой – и войной 1812 г, и зарождением движения декабристов. Но не только.

Став императором в первый год XIX в. в результате дворцового заговора, Александр I оказался по-своему хорошо подготовлен к выполнению своего Долга – Долга российского императора. Уже в начале своего правления он проводит серию реформ: учреждение министерств (1802), Указ о свободных хлебопашцах (1803), открывает Харьковский и Казанский университеты (1803), педагогический институт в Петербурге (1804), успешно завершает войны с Турцией (1806–1812) и Швецией (1808–1809), присоединяет к России Грузию (1801), Финляндию (1809), Бессарабию (1812), Азербайджан (1813). С начала Отечественной войны Александр I в действующей армии, в 1813–1814 гг. возглавляет антинаполеоновскую коалицию европейских держав, 31 марта 1814 г. вступает в Париж во главе союзных армий. Ну и, наконец, умирает в своей постели – преждевременно, молодым еще человеком (не дожив до 50), в отличие, скажем, от Николая I, Александра II, Николая II…

Прекрасная судьба? Состоявшаяся личность? И личность противоречивая, драматическая. И судьба не состоялась при всем ее внешней благополучии… И смерть преждевременная после долгой депрессии.

И все-таки Александр I – один из самых привлекательных (и внешне, и внутренне) русских императоров XIX в. Не все у него из задуманного получилось, однако задумывалось многое…

Он принял корону, когда Россия была на распутье. Первая четверть XIX в. – наиболее сложный, насыщенный противоречиями и своеобразным драматизмом период в истории нашего Отечества, правивший Россией в эти годы «северный сфинкс», как его называли, загадал загадку для всех последующих историков. Они всматриваются в его поступки, вслушиваются в его слова, вчитываются в его письма и рассказы мемуаристов, пытаясь понять его самого и зигзаги его политики.

Ключ к пониманию личности Александра I дает русский историк, ученик знаменитого С. Ф. Платонова – А. Е. Пресняков в книге «Александр I».

О своем ученике С. Ф. Платонов писал так: «он пытливо всматривался в явления окружающей жизни… благожелательно шел встречу всему тому, в чем видел зерно грядущего развития и силы. Это свойство его натуры в соединении с необычайным добродушием и спокойной объективностью сделало Преснякова привлекательнейшим человеком».

Мы еще в наших очерках обратимся к сборнику его избранных работ. Здесь же должны отметить, что его исследование политики и личности Александра I, написанное в соответствии с характеристикой учителя спокойно и объективно-доброжелательно, поражает умением человека, жившего много десятилетий спустя, понять личность в контексте истории.

И ключ, который ученый дает к пониманию личности первого российского императора XIX в., – в замечании о том, что «Александр I – подлинно историческая личность, т. е. типичная для своего времени, чутко и нервно отразившая в себе и силу сложившихся традиций, и нарастающую борьбу с ними, борьбу разнородных тенденций и интересов, общий эмоциональный тон эпохи и ее идеологические течения». Александр I, по словам А. Е. Преснякова, – «прирожденный государь» своей страны, т. е. человек, воспитанный для власти и политической деятельности, поглощенный мыслью о ней с детских лет.

Невозможность реализовать свои планы преображения России стала драмой и России, и самого императора. «Более восприимчивый чем творческий темперамент, – пишет А. Е. Пресняков, – сделал его особенно человеком своего времени. Только на фоне исторической эпохи становится сколько-нибудь понятной индивидуальная психология таких натур».

Однако именно такую задачу мы и ставим перед собой, предлагая историографический материал под данной рубрикой, – рассмотреть личность в контексте исторической эпохи.

Эпоха же, как подчеркивает Н. К. Шильдер в сочинении «Император Александр Первый. Его жизнь и царствование» (Т. 4. СПб., 1898), досталась этому государю не простая, позволяющая проявить все лучшие черты личности государю, пекущемуся о благе Отечества.

Не преувеличивая, подобно придворным историографам, достоинства этого красивого внешне и многими поступками и решениями российского императора, попытаемся, взяв за основу исследование объективнейшего историка А. Е. Преснякова, привлекая по ходу дела другие исследования, документы, мемуары современников, воспроизвести штрихи, составляющие портрет сей противоречивой, непоследовательной, мятущейся, но в чем-то и великой исторической личности.