История украинского народа. Автобиография

Когда среди этих мероприятий последовало присоединение Галиции, с ее аналогическими церковными и национальными отношениями, она. была также включена в сферу этих реформ. В 1774 г., два года спустя после присоединения Галиции, императрица учреждает в Вене духовную семинарию для униатов Австрии (так называемую ВагЬагешп). Десять лет спустя, при ее сыне, ими. Иосифе, учреждена была семинария также во Львове. Религиозный фонд, составленный из имуществ упраздняемых монастырей, должен был послужить для улучшения положения и подъема сельского духовенства.

Но мерами к поднятию духовенства дело не ограничивалось. Отчасти по принципам просвещенного абсолютизма, которыми руководились, тогда австрийские правительственные сферы, отчасти из желания противопоставить польской шляхте, естественно тяготевшей к Польше, украинскую «русинскую* национальность, австрийское правительство старалось поднять, эту последнюю. Об эмансипационных реформах в сфере крепостного права я уже упоминал; кроме того, приняты были меры для организации народных школ низшего и высшего типа, иричем преподавание в школе должно было вестись на «местном» языке (Landes Volks nnd Nationalsprache), а основывая в 1784 г. Львовский университет правительство имп. Иосифа учредило в нем несколько русинских кафедр и

339

при университете лицей специально для приготовления русинской молодежи к университетским курсам.

Правда, эти благие намерения правительства относительно Русин, не говоря уже о том, что осуществлялись не всегда удачно, просуществовали недолго. Они скоро заглохли среди общей реакций, начавшейся в Австрии со смертью Иосифа (1790 г). Польская шляхта успела приобрести влияние на галицкую администрацию и чтобы воспрепятствовать, возрождению местной украинской народности, начала уже в 90-х гг. XVIII в. пугать правительство призраком российской ирреденты, стараясь убедить его, что русинский язык — наречие великорусского, что Русины-униаты тяготеют к православию и т. п. — песенка которая с неослабевающим успехом пелась затем до самого последнего времени. О том, как парализовано было всеми этими причинами освобождение крестьянства от помещичьего режима, я уже упоминал; подобным образом затормозилась и организация школьного дела. Шляхта здесь играла также видную роль: под ее влиянием вводится польский язык вместо русинского в народных школах — сначала высших типов, затем (1816) и в сельских начальных училищах. В виду ходатайства митрополита сделана была только та уступка, что предоставление сельским обществам, буде пожелают, заводить себе параллельные школы с русинским языком, причем однако, духовенству преподавался совет не влиять на население в этом смысле, чтобы не причинять ему излишних трат и т. д.

Была, впрочем, доля вины и самой русинской интеллигенции — она была ослаблена слишком долгою летаргией и не всегда умела воспользоваться и тем немногим, что делало или готово было сделать для нее правительство. Народный язык — «простым и посполитый» казался ей слишком низким, и она не воспользовалась открывавшейся возможностью его употребления и развития. Профессора новооснованных кафедр и лицея старались читать и писать возможно высоким стилем, мертвенным макароническим «язычием», которое само по себе сковывало всякое просветительное движение. Когда вскоре затем прекратил свое существование лицей (1804) н русинские кафедры Львовского университета (1806), как временные, предназначенные для слушателей недостаточно приготовленных для лекций на латинском языка, — не возникло сколько-нибудь серьезных стараний относительно дальнейших, более нормальных русинских преподавании.

В конце концов некоторое улучшение осталось лишь в положении крестьян и в образовании духовенства, которое проходит теперь через университета, каков бы он ни был, и постепенно дает начало новой украинской интеллигенции Галиции. Нарастает эта интеллигенция очень медленно; выиграв в образовательном, культурном цензе, она много про-

23'

М,С. Грушевский

играла в своих отношениях к народности: простонародная масса казалась слишком грубою для «культурных» вкусов новоиспеченных «образованных» русинских круговой, не будучи достаточно культурными для того, чтобы культивировать свою народность, они шли за Поляками, как элементом более культурным, Польский язык по старому царствовал и среди этой новой «интеллигенции». Были такие священники, которые не умели читать славянского письма.

Но все же известный рост несомненно существовал, некоторая: ферментация давала себя чувствовать. Известное культурное и литературное движение замечаем прежде всего в Угорской Руси, раньше подвергшейся воздействию австрийского правительства. Вокруг тогдашнего мункачского епископа Андрее Бачинского (1772 — 1809), организатора муканевского лицее и основателя значительной библиотеки, группируется небольшой кружок деятелей на поприще народного просвещения и литературы. Угорская Русь дает первых профессоров Русин Львовскому университету и людей, заметных на иных поприщах. Затем у них являются непосредственные преемники и продолжатели и в Галиции. Национальный характер в этом небольшом движении уже дает себя чувствовать, хотя ясностью его национальное сознание отнюдь не отличается.

В землях западной Украины, отошедших к России, русское правительство — совершенно логически с своей точки зрения занялось прежде всего уничтожением унии. Но вместо нее не восстановлялись старые традиции национальной украинской церкви, а вводились новые, совершенно чуждые им обрусительные формы. Особенности местной церковной и религиозной жизни подводились под понятия униатства или латинства и искоренялись самым усердным образом — вплоть до украинского произношения богослужебных возгласов и текстов: епархиальное начальство особенное внимание обратило на то, чтобы священнослужители произносили свои возгласы «голосом свойственным российскому наречию» . восставленная православная церковь сделалась таким образом сознательным орудием обрусения и для утверждения этой тенденции умышленно наводнялась пришлыми людьми, переводимыми из великорусских местностей. С другой стороны, остатки униатской церкви, не присоединявшиеся к православию, русским правительством отданы были под начальство польской католической иерархии и подвергались таким образом сильнейшему давлению полонизаторских тенденций последней.

Местный украинский элемент таким образом подвергся одновременному натиску с двух сторон — со стороны польского помещичьего класса и польской культуры, до восстания 1831 г. да и после него царившей почти безраздельно вне небольших островков казенной великорусской культуры, — и со стороны этой последней. Вплоть до 1830-х гг. светское

341

воспитание и образование в Правобережной Украине почти исключительно находилось в руках Поляков, с небывалой энергией занявшихся здесь организацией учебно-воспитательного дела в национальном польском направлении и достигших действительно больших успехов в развиты польской культуры на украинской почве, какими она не могла похвалиться во времена польской Речи Посполитой (деятельность Ф. Чацкого и его преемников). С другой стороны казепная великорусская школа, церковь и государственность теснили всякое проявление украинской жизни еще более безжалостно, чем культура польская.

И в результата правобережные украинские земли, перешедшие под власть России, надолго остались более отсталыми и забитыми чем какие-либо другие украинские области.

В. Антонович: Очерк состояния православной церкви с пол. XVII до конца XVIII в. (Монографии, I). Для Галиции специальна — материалы и заметки по историй культуры и быта в V т. Сборника ист. фил. секции Паук. тоа. Им. Шевченка» и в IV т. Украин.-рус. архива». Для Угорской Украины: Дулишкович: Исторические черты Угро-русских. 1874— 1877; А. Петров: Материалы для историй Угорской Руси, 1905 и ел. Популярная история Буковины: М. Кордуба «Илюстрована история Буковнни», 1906.

XXVII. ПАДЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ И КУЛЬТУРНОЙ ЖИЗНИ В ВОСТОЧНОЙ УКРАИНЕ.