Петербургские арабески

– Подали нам все. Выпьем!

– Идет! Ауф ир гезундхейт!

– Симоне и Гальске, Штоль и Шмидт, Бух и Норблин!

– Здорово по-немецки говоришь!

Купцы чокнулись рюмками и выпили.

– Скажи мне, Платон Андреевич, почему их Новый год на тринадцать дней раньше нашего?

– Чудак, простая штука. Их старый год на тринадцать дней раньше нашего кончается!

– А мне и невдомек. Еще по одной?

– Кто нам запретит?

– Шампанского заказать?

– Скоро одиннадцать часов, заказывай.

– Кельнер!

Официант опять подбежал.

– Мах шампань! Ферште? Ни ферште? Ну, пес с тобой, по-русски закажу. Заморозь парочку!

– Слушаю.

– Василь Семеныч, еще по коньячку?

– Обалдение не нашло бы?

– Ни-ни!.. Ах, немец, волк его забодай: весь трезвый как стеклышко! Ни одного пьяненького не вижу здесь!

– На встречу Нового года ничуть не похоже.

– Давай еще по одной с горя?

– Поехало!..

– Глянь, один немец пошатывается!

– Это у тебя в глазах так.

– Ой, нет! Кельнер!

– Чего угодно!

– Вон тот гость действительно шатается или у меня в глазах качает?

– Они выпивши.

– Да? Урра!! Василь Семеныч, с радости бы выпить надо!

– Надо!

– Будь здоров… А что насчет нашего Нового года, то…

Купец не договорил, ибо склонился головой на стол и заснул. Товарищ наклонился через стол, чтобы растолкать его, но заснул тоже…

Будили их в два часа ночи.

– Нью-Иорк-то немецкий мы и прозевали! – досадовал один.

– Сколько деньжищ встратили, а главный момент продрыхли! – жаловался другой, протирая глаза.

«Под маской все чины равны»

Среди новогодних покупок – елочных игрушек и прочего – может оказаться и маска. Надев ее, мы сразу же становимся другими – как в волшебной сказке. А кто не хочет хоть раз в году прикоснуться к волшебству – к его радостным и безобидным сторонам, разумеется? На юге устраивают карнавалы, где преображения происходят на улицах с шествиями, с плясками, огневой музыкой. На севере это слишком неудобно. Зимой, с ее снегами и вьюгами, для ряженых развлечений куда удобнее собираться в хорошо протопленных залах.

Время для маскарадов начиналось в конце декабря, когда с наступлением Рождества заканчивался многодневный пост и начинались рождественские празднества, переходящие затем в новогодние.

Маскарад пришел к нам в XVIII веке из Европы. В молодой столице среди ее молодого (и не очень молодого) населения эти веселые собрания с переодеваниями, танцами, забавными интригами и приключениями собирали большое количество желающих хоть ненадолго побыть таким, каким представляешь себя в тайных мечтах. «Диана в обществе могла оказаться Венерой в маскараде».

В галантном XVIII веке самые дерзкие мечты могли стать реальностью. Попасть «в случай», «в счастье» – не раз это начиналось с маскарадных встреч, интриг. Как сказал позже Лермонтов:

Отправляясь на маскарад, надевали одежду, характерную для задуманного образа (а не такую, по которой можно было догадаться о твоем социальном положении, звании). Маской закрывалась верхняя часть лица, и оставался открытым рот – для улыбок, гримасок, дарения поцелуев и остроумных бесед.

Приехавший на маскарад становился просто «маской» – обращавшейся на «ты» и принимавшей такое обращение. «Маска, я тебя знаю», – с этой фразы часто начинались приключения, имевшие разную продолжительность и последствия. Не здесь ли рождалась артистичность наших бабушек и дедушек, затем передававшаяся и становившаяся частью национального характера и даже облика (что замечали навещавшие время от времени Петербург иностранцы)?

Особенно процветали маскарады в эпоху правления женщин. Любившая костюмированные балы императрица Елизавета Петровна устраивала их в большом зале деревянного Зимнего дворца, построенного ею между Мойкой и Малой Морской улицей.

Костюмированный бал. Литография И. и Н. Вдовичевых

Ввести маскарадную стихию в организованное русло и получить от нее пользу для казны пыталась Дирекция императорских театров. К Рождеству и Новому году снимались для маскарадов лучшие залы столицы. Дирекция заботилась об украшении зала, хорошем оркестре и прочих удобствах. Вход на такое маскарадное собрание стоил 1 рубль. Желающие могли воспользоваться коллекцией маскарадных костюмов дирекции – за плату, разумеется.

Особенно известны и многолюдны были маскарады в Большом театре. В его фойе была устроена необычная стеклянная беседка. Гирлянды из разноцветных стекляшек, подсвеченные фонарями, как в калейдоскопе, создавали разные меняющиеся узоры – загадочные маяки в преддверии наступающего года.

Популярны были маскарады и в других местах. Вспомним у Лермонтова: «Ведь нынче праздники и, верно, маскерад у Энгельгардта…» Маскарадные страсти, описанные поэтом, который и сам попадал в маскарадные приключения, оказались нешуточными… Может быть, это только вымысел? Но вот, существуют воспоминания о великосветской дуэли на шпагах в одной из отдаленных маскарадных комнат дома Чичерина-Косиковского. Слава богу, обошлось без жертв…

В эпоху 1860-х годов, когда властителями дум стали публицисты, провозгласившие приоритет продукции сапожника перед сочинениями A.C. Пушкина, романтический ореол маскарадов померк. Но затем он снова возгорался, привлекал к себе и очаровывал. Это было на рубеже XIX и XX веков, в предвоенные годы и во время, обозначенное появлением фильма «Карнавальная ночь».

Наши бабушки и дедушки любили повеселиться и, что самое главное, умели быть активными участниками веселий и сами играли придуманную для себя роль.

При свете елочных огней

Юбилейные торжества отличаются от происходящих в обычное, не юбилейное время. Это относится и к встрече Нового года. Нам еще памятны новогодние празднества, которыми открывался юбилейный для нашего города 2003 год. Зрелища, связанные с близким трехсотлетием Петербурга, были многочисленны и разнообразны. Для интереса и сравнения вспомним о праздновании другого Нового года, при встрече которого кроме традиционных звучали поздравления по случаю приближающегося 200-летия со дня основания Петербурга…

Перенесемся на сто с небольшим лет назад. Когда городом управлял не губернатор и даже не мэр, а городской голова, стоявший во главе и городской думы (представительного собрания), и городской управы (исполнительных органов). В новогоднюю ночь 1903 года верховным распорядителем был П.И. Лелянов. Его превосходительство Павел Иванович мог в ту ночь похвалиться тем, что он дал городу к его двухсотлетию. Во-первых, это была городская железная дорога (конка). Во-вторых, телефон. В-третьих, он соединил Пески (Суворовский проспект) с Невским проспектом. И, наконец, закончил строительство Троицкого моста. Правда, по нему еще нельзя было ездить, так как не была завершена дамба на Петербургской стороне, но отрапортовать о постройке моста уже было можно.

Однако в новогоднее время больше веселились, чем думали о заботах прошлых и будущих. Отправимся и мы в прекрасный зимний вечер на новогоднюю елку, устроенную «Обществом любителей бега на коньках» – в Юсуповский сад, что на Садовой улице. Здесь собралась огромная масса не только конькобежцев, но и просто зрителей – как внутри садовой ограды, так и вне ее. С обширной зимней террасы все хорошо видно.

Посреди широкого пруда возвышается гигантская зеленая ель. Она украшена сотнями разноцветных электрических фонариков и золотой звездой на самой верхушке. В разных концах сада вспыхивают бенгальские огни, освещающие фантастическим светом заснеженные берега и заиндевевшие деревья. Луна своими серебристыми лучами освещает красивый зимний пейзаж.