Дети Балтии-2. Сатурново Дитя(СИ)

- Отравительница из меня никакая, - призналась она.

- Дай яд этой старой карге или её сыну.

- Бог им всем судья, - произнесла государыня. - Им, моей свекрови, из-за которой всё и случилось, моему свекру - его уже Господь покарал, моей золовке - разве я не вижу, что она любит Алекса совсем не как сестра брата? Отольются им моим слёзы по дочери. И по тебе.

"Она прокляла их всех, и они умрут", - внезапно подумал Чарторыйский.

- Я уезжаю, - он встал, побледневший. - Не знаю, надолго ли. Мне нужно устроить дела Анжелики. Не знаю так же, смогу ли я когда-нибудь вновь увидеться с тобой.

- А мне этого не надо, - тихо отвечала Елизавета. - Прощай.

Князь поклонился ей и вышел. Мир вокруг него замкнулся и почернел. Да, действительно, встречи с прошлым крайне болезненны.

..."Яд Левенвольде" Елизавета Алексеевна выпросила у князя Волконского, взявшего, в свою очередь, его у Доротеи фон Ливен. Тайну князь сохранил, а своей государыне отказать не мог хотя его весьма удивило её решение покончить с Чарторыйским. Так что признание государыни было вовсе не выдумкой отчаявшейся и немного помешавшейся на почве вечного одиночества женщины, а самой что ни на есть правдой.

ГЛАВА 13

Санкт-Петербург, март 1807 года.

Анж возвращалась с маскарада в самом приподнятом настроении. Не сказать, чтобы она влюбилась в Мишеля Долгорукова - нет, она поняла, что в качестве союзника, помощника и супруга князь идеален - умён, сдержан, да и в постели хорош. Остаток ночи они провели за решением химических уравнений и обсуждением планов на будущее. Анжелика даже согласилась принять православие для венчания с ним, но Мишель обещал ей найти священника, который не посмотрит на разницу в конфессиях христианства, к которым они принадлежали. В любом случае, рождённый ею ребёнок будет крещён в православие. Может быть - ни Анж, ни Мишель этого совсем не исключали - у них родятся и совместные дети. Так или иначе, оставлять свой брак формальным, существующим лишь на бумаге, они не собирались. И этому служило доказательством то, что они в перерывах между беседой и решением задач неоднократно предавались разнообразным утехам и ласкам. Итак, княжна осталась довольна собой.

Напевая заевший в памяти мотив мазурки, она вошла в свой дом на Английской набережной с чёрного входа. Сова Вечность не покидала её плеча.

Идя по коридору к себе в спальню, Анж почувствовала спиной чьё-то молчаливое присутствие. Обернулась. В свете ночника, бьющего из полуоткрытой двери её покоев, княжна увидела своего дядю в чёрном плаще с застеёками в виде львиных лап.

- Адам, - только и могла ответить она. - Представь себе, я выхожу замуж. Буду княгиней Долгоруковой, вот как.

Князь, ждавший её всю ночь, распугавший слуг своим неожиданным появлением, разглядывал девушку в упор. Платье - фантастическое, маскарадное - как-то криво сидело на ней. Глаза мутные. Вся шея и плечи в засосах, губы распухли от чужих поцелуев. От неё пахло алкоголем. Волосы взъерошены.

- Наслышан, - процедил он, еле сдерживаясь от того, чтобы не врезать ей пощечину, попортить это наглое, пьяное, но всё ещё красивое лицо. Как быстро, однако ж, чистая полумонахиня превратилась в шлюху! И двух лет не прошло.

- Так поздравь меня, - усмехнулась она.

- Почему ты выбрала не Иоганна фон Ливена и Александра фон Бенкендорфа? - произнёс он насмешливо, но жёстко.

- Не люблю немцев. Как и ты.

- Что у тебя с ним было? - князь взглянул на неё пристально. Если она действительно беременна, то на её фигуре это пока никак не отразилось. Только грудь, видневшаяся в расстёгнутом вырезе платья, стала побольше. И снова он заметил следы укусов на белой коже. Вспомнил младшего брата князя Петра. Да, тот красив, на голову выше него, Чарторыйского. Моложе его на десять лет. Ревность больно кольнула в сердце.

Он сглотнул. Тихо и мрачно проговорил:

- Да я уже вижу. На кого ты похожа?

- На тебя, - засмеялась Анжелика. Потом, прищуренными глазами взглядевшись ему в лицо, протянула:

- А-а, Адам, ты ревнуешь. Ты думал, что я буду вечно при тебе? Как бы не так.

- Ты клялась, - проговорил он, отворачиваясь. - Но почему именно он? Долгоруковы нас ненавидят.

- Любовь с врагом сладка, - насмешливо повторила княжна услышанные от своей бабки слова. - И государь хочет этого брака.

- Мало ли что он хочет, - лицо Адама передёрнулось. - Это наши семейные дела, и он не имеет права в них вмешиваться. Ты пойдёшь за Батовского. Это решено, обговорено и согласовано.

- Что ты ещё решил за меня? - прошипела она. Вечность на её плече встрепенулась, почувствовав беспокойство хозяйки. - Отвечай. Я слушаю.

- Я был у государя. Он мне всё рассказал. Мало того, что ты kurwa, так ещё и безмозглая дура, - в её лице он сейчас оскорблял всех женщин, которых знал - и мать свою, гордую, красивую, недоступную, оказавшуюся распутницей; и Lise, поступившую так, как ей сказал её муж; и вот её, Анжелику, олицетворение порока, Саломею, вечно требующую голову Крестителя за свой танец; и всех своих соотечественниц, польских панёнок, ложившихся под русских и пруссаков с готовностью, а сейчас пляшущих на варшавских балах с французскими офицерами.

- А чем мой план хуже твоего? - вскинулась она. - Я, по крайней мере, войну на два фронта не предлагаю.

- Идиотка! - воскликнул он. - Там надо было сначала разгромить Пруссию, а потом Францию.

- Мой план - только вариант твоего. И его осуществили, - она посмотрела на него уничижительно, а затем добавила:

- Адам, не думаешь ли ты, что твоим планам помешали осуществиться не враги, не Ливен, не Пётр Долгоруков, а твоя собственная самоуверенность? - и ныне она так напомнила князю его собственную мать, что он чуть ли не вскрикнул.

- Шлюха, - повторил он.

- Как бы то ни было, я получила то, что хотела. И ты должен быть мне благодарен.

Кровь ударила Адаму в голову. Он не думал, что может быть способен на такое, но так всё и вышло. Князь подошел и замахнулся на неё. Вечность взлетела с её плеча. Адам взглянул на сову, и птица упала на пол замертво жалким комочком перьев.

Затем он ударил девушку со всей силы, как себе равную. Она не расплакалась.

- Я так и знала... Адам, ты всегда заставлял меня нравиться всем, улыбаться этому своему другу, потом привязал меня к себе, - невозмутимо продолжала княжна. - Сейчас что заставишь делать?

Вместо ответа он грубо схватил её за плечи, втащил в спальню и силком наклонил над ванной, наполненной водой.

- Грязная дрянь. Ну ничего. Я тебя отмою, - он скрутил её, и тут только Анжелика испугалась по-настоящему.

- Адам, перестань, всё хорошо... - зашептала она. - Отпусти меня.

- Нет уж, - он опрокинул её в холодную воду. Его племянница закричала, но он снова ударил её по лицу наотмашь. Потом выволок её из ванны, несмотря на всё её сопротивление, на то, что она чувствительно брыкалась ногами, и, схватив её за мокрые пряди волос, высунул в открытое окно.

- Охладись, дура, - прошипел он. - Будешь дёргаться - полетишь вниз.

Князь держал её так с четверть часа, полуобнаженную, мокрую, а потом вытянул и положил на кровать, дрожащую, с совершенно безумными глазами.

- Завтра едем в Краков, - спокойно сказал Чарторыйский, выходя из комнаты. Он захлопнул за собой дверь и прошёл на кухню. Прислуга уже спала. В погребке обнаружил бутылку старки, ударом о край столешницы отломал горлышко и выпил всё до дна, а потом отшвырнул от себя пустую ёмкость.

- От любви до ненависти один шаг, - повторил он свои же слова и жутко рассмеялся.

Назавтра они решили выезжать из Петербурга. Анж даже толком не собралась. Перед самым их отъездом лакей доложил князю о прибытии графа Ливена.