Богдан Хмельницкий

вдруг: «Алла! Алла!»

«Что это значит?» в страхе спрашивали паны друг друга и задавали себе разные

объяснения.

«Выть может,—говорили одни,-—хлопы бегут, устрашившись наших подвиговъ».

«Нет,—возражали другие,—верно козаки недовольны Хмельницким и выбирают

нового предводителя».

Третьи с боязнью догадывались, не пришла ли орда татарская.

Ночь покрыла оба войска; в томительной неизвестности оставались паны; но вот в

среду на рассвете жолнеры дивизии Тышкевича привели в лагерь пленника в

священническом платье; неизвестно, был ли то священник в самом деле, или козак,

одетый таким образом и посланный нарочно Хмельницким. Стали его пытать.

«Я вам всю правду открою,—сказал он;—Хмельницкий так испугался вашей силы,

что хотел-было бежать; но вчера вечером пришло 40.000 татар, да еще и сам хан будет

скоро. Хмельницкий присягнул платить ежегодную дань хану, а потому хан всеми

силами будет вступаться за Козаковъ».

Ист. о ирез. бр.

225

Известие было вымышленное; на помощь козакам, действительно, пришел в

полночь татарский отряд, но только 4.000 человек с Карабчеймурзою н сыном

Хмельницкого.

Через несколько часов после рассвета Хмельницкий, рассчитав, что поляки уже

услышали от попа, чтб следовало им сообщить, пустил всех пришедших татар вперед и

одел еще несколько тысяч Козаков в татарское платье. Они бросились к реке и

закричали диким голосом: «Алла! Алла!» Это заставило поляков поверить, что пленник

говорил истину и привело всех в чрезвычайное смятение. Все схватились за оружие, но

в страшном беспорядке; всякий командовал и никто не слушал команды; каждый бежал

куда хотел, становился как попало и, вдобавок, между начальниками началась ссора,

потому что все видели беспорядок, приписывали его причину один другому, и

оскорбляли через то друг друга.

Козаки, тем временем, перешли через плотину и сделали нападение на польские

шанцы. Поляки, несмотря на беспорядок, вступили с ними в сражение. Первый из

польских полков, завязавший дело, был сендоиирский, йод командою Витовского; за

ним, без приказания, пустился полк воеводства минского. Козаки, командуемые

Чернотою, нарочно побежали назад за плотину; шляхтичи, думая, что враги

обращаются в бегство, перешли за ними за плотину и преследовали их, потешаясь

ролью победителей; но не видя ничего за туманом, наткпулпсь на целый козацкий

корпус и услышали голос Хмельницкого, который кричал на своих воинов: «За виру,

молодци, за виру!» Новые хоругви бросились за перешедшими через реку, и когда

столпились на плотине, козакн ударили на них, смяли, потопили, потоп зашли в тыл

отрезанному от плотины Витовскому, и «тогда поляки—говорит современник *)—

орали землю копьями и устилали все болото прапорами»; два полка, сендомирский и

волынский, погибли совершенно; много знатных панов легло на поле битвы; Витовский

и Оссолинский, племянник канцлера, вытащенные из реки, израненные, едва успели

прискакать к главному своему обозу. Козаки били врагов наповал. Страх и трепет, но

выражению летописца 2), распространился в польском лагере. Уже никто не думал

прогонять мужичья плетьми; хоругви, отправленные в другую сторону, привели в

лагерь двух татар, которые извещали, что хан скоро будет, а с ним войска, как травы в

поле.

В то же время беспокоил поляков с другой стороны Кривонос.

Вечером предводители и знатнейшие паны собрались на совет, но вдали от лагеря, в

поле. Они все раскаявались, зачем вышли из-под Глинян, представляли неудобность'

места под Пилявою по причине болот и яров, и один, славившийся в особенности

благоразумием, доказывал, что самое лучшее, на что следует решиться—уйти из

лагеря; к нему пристали многие; пристал и сам предводитель. Решили отдать

Вишневецкому начальство, а самим удалиться, проводив сначала возы и рыдваны с

пожитками. Приказание было отдано, и с наступлением вечера ни самого Доминика, ни

других знатнейших панов не было в лагере. Под Конецпольским споткнулась

Ч Woyna doni. Ч. I, 36. -) ГИстор. о ирез. бр.

U. КОСТОМАРОВ, КНИГА IV.

15

226

лошадь и он, оставшись пешком, встретил какого-то поселянина, снял с него шапку

и платье, надел на себя, а ему отдал свое и тем избавился от несчастия попасться

хлопам в неволю. Доминик Заславский бежал на двух лошадях, оставивши в добычу

козакам свою карету, все свои сокровища и обоз, в котором было до трех тысяч

наемных нидерландцев; их истребили козаки, овладевшие обозом 1).' Ночыо с 22-го на

23-е сентября распространилась тревожная весть по лагерю, что предводителей уже

нет, и все многочисленное войско, в страхе и беспорядке, покинув имущество,

бросилось в бегство... Утром козаки выехали к реке, чтоб снова вызывать на герцы

поляков, но вызывать было некого: лагерь был пуст; только собаки лаяли!

Тогда Хмельницкий со всеми силами бросился в погоню, и шляхтичи пришли в

ужаснейший беспорядок: от страха кидали оружие; никто не понималъ—кто причиною

бегства; каждый кричал: «стойте!» а сам «токмо-б коня допався, летив без очей, абы

не зостався», говорит русский летописец 2); сжатые в толпе, опн падали от духоты и

давки и попадались в плен, когда, по выражению того же летописца, останавливались,

чтоб отереть с лица пот и приложить платок к бьющемуся сердцу. . Покидали раненых

и больных.

По известиям современников, победителям досталось до ста двадцати тысяч возов с

лошадьми, восемьдесят орудий и на десять миллионов польских злотых, примерно,

всяких драгоценностей 3). Древки с знаменами, узды, щиты, шлемы, серебряные

сосуды, сабли, собольи шубы, блакатные сукна, персидские шали, рукомойники, ванны,

где богатый пан только-что купался, кушанья, варенья, конфеты, пирожные от

прерванного стола—все это лежало в беспорядке по полю. Козацкие предводители

напрасно удерживали русских, подозревая, не думают ли паны соблазнить хлопов;

хлопы с жадностью подбирали драгоценности и лакомства, которых было столько, что

они не знали, что им брать и что оставлять; никто не остался обделенным: за кварту

водки козак отдавал своему базарнику бархатную шубу или серебряный кубок. Четыре

дня пробыли победители в расхищенном лагере; пива, медов, вин было так много, что

при обыкновенном употреблении достало бы им на месяц, говорит современник 4).

Бедные слуги, которых было очень много, беззащитно были избиваемы неверными.

«Такова была, — говорит современник, кара от Бога за высокомерие» 5). «Добре,—

говорили козаки,—добре паны выбрались на весильля, и бепкет на славу задали,

тильки кошту богато положили, сто тысяч скарбу нроцвиндрыли и сирицю 6)

здорожили 7). Очевидец поляк писал, что не-

1)

Акты Южн. и Зап. Росс., Ш, 283.

2)

Истор. о нрез. бр.

3)

Кратк. ист. опис. о Малор., 10.—Stor. delle guerre civile, 34.

4)

Hist. belli cos. polon., 79.

5)

Woyna dom. 4. I, 33.

li) Сырую кожу, из которой делались ремни, на которых козаки уводили пленных

неприятелей.

7) Истор. о през. бр.

227

приятелю пособили особенные какие-то чародейства. «Этому,—говорит он,— есть

несомненные признаки, и оттого такой страх, такая констернация напала на нас, что мы

скакали и бежали во весь дух, крича: гонятся татары!— а от татар, по милости Божией,

никакого нападения не было» 1). Только жадность хлопов к разбросанным богатствам

спасла тогда поляков от гибели, но иного из них было таких, что отдавали свои

дворянские головы йод сабли, или под аркан; в особенности козаки сильно поразили

беглецов под Константиновым, где под поляками обломился мост на Олуче 2).