Дети Балтии-2. Сатурново Дитя(СИ)

Дотти пожалела, что не вооружена. Она подумала: "Ну ничего, твоей роже не долго осталось ухмыляться".

- Наследника, говоришь? Русского престола? - издевательски передразнила она свою собеседницу. - Да он о тебе забудет, как только у тебя начнет расти живот. Кстати, не думаю, что ты ждешь ребенка именно от него. В твоей постели перебывало пол-Польши.

- Ой, на себя посмотри, - насмешливо проговорила Анжелика. - Твой муж скоро перестанет проходить в дверь из-за рогов, которые ты ему наставляешь с кем попало. Кстати, он знает про твою связь с покойным князем Долгоруковым? Наверное, знает, потому и отравил его. Из ревности. Я же помню, что твой так называемый Бонси - сущий Отелло.

"Если я ударю первой, то проиграю", - произнесла графиня мысленно.

- Я не сплю со своими кровными родственниками, - сказала она с лёгкой улыбкой.

Анжелика вкрадчиво прошептала, приобняв её за талию:

- А ведь очень бы хотелось, не правда ли?

Доротея вырвалась от неё. С силой, невесть откуда взявшейся в её субтильном теле, оттолкнула Анж. Та упала затылком на мраморный пол, сразу же потеряв сознание. Графиня прошептала пару не самых любезных слов и поспешила из дамской комнаты. "Наверное, я её убила", - подумала молодая женщина. - "За правду, в которой я бы сама себе никогда не призналась". Дотти от этих мыслей затрясло.

Её продолжало трясти весь остаток ужина, весь путь домой и даже в спальне, под двумя одеялами. Муж застал её вконец разбитой лихорадкой.

- Что случилось? - спросил он, прижав её горячее тело к себе.

- Я убила её, - хрипло прошептала она. - Анжелику. Там. Во дворце. Толкнула на пол. Сама не знаю, как получилось. Если выживет, то наверняка выкинет ребёнка.

Откуда-то Кристоф знал, что жена не бредит - глаза её, несмотря на сильный жар, оставались ясными. Да и потом он сам видел, как Анж провожал государь. Белое платье княжны было замарано бурыми пятнами, причёска растрёпана.

- Она беременна? - спросил он у Дотти.

- Да.

- Ты спасаешь русский трон.

- Nolens volens (волей-неволей), - произнесла его супруга. - Но я очень сомневаюсь, что она беременна именно от государя. Отцом её ребенка может быть кто угодно.

- Какая разница. Правда в этом случае никого не будет интересовать, - отрешённо отвечал Ливен. - Все знают, что она его фаворитка. У неё нет ни мужа, ни любовника. Про её связь с дядей знают только те, кто очень хочет узнать. В глазах общества и в глазах государя, тот, кто родится у княжны, может быть зачат одним-единственным мужчиной.

Кристоф рассуждал, как всегда, логично и спокойно.

- Они выиграют, - Дотти нехорошо закашлялась, и граф в тревоге положил свою прохладную ладонь на её обжигающе горячий лоб.

- Как хочешь, но я зову доктора, - сказал он. - Ты вся горишь.

- Като её убьет, - продолжала Доротея. - Изуродует.

- В этом я не сомневаюсь, - Кристоф встал с кровати, поправил на ней одеяло, потом позвонил Адольфу, приказал ему ехать за доктором.

- Не надо, - взмолилась графиня. - Он заставит меня лежать, а я нынче не могу. Я должна всё сама видеть.

- С таким жаром? Не будь дурой, - безаппеляционно заявил Ливен. - Я видел, ты ещё на ужине сидела совсем больная. Надо было ещё тогда...

Она улыбнулась.

- Для твоего союзника у меня слишком слабое здоровье, - прошептала она.

"Это так. Беременность и роды очень его подорвали", - вынужден был признать Кристоф. - "И в этом моя вина. Я не сдерживаюсь..." Он почувствовал злобу на самого себя. И дети эти рождаются не ко времени, они делают их обоих уязвимыми. Неужели для продолжения рода Ливенов не хватило бы его племянников?

- Ты заботилась обо мне в своё время. Дай мне позаботиться о тебе, - решительно произнёс граф.

Он распустил её золотые волосы, удивляясь им, как некоему чуду. Задержал руку на её розовой и горячей щеке.

- Как хорошо... Не убирай, - проговорила его жена.

Его ладонь быстро нагрелась от жара её кожи, впитала в себя её болезнь, и он не спешил отнимать её. Безумные мысли бродили в его голове: а вдруг эта болезнь окажется какой-нибудь злокачественной горячкой? А вдруг это такая же ерунда, от которой скончалась её кузина? Интересно, она уже этим болела?

- У тебя была скарлатина? - спросил он.

- Кажется, да, - отвечала графиня.

- Я боюсь, что ты умрёшь, - прошептал он. - Тогда мне придется тоже умереть.

- И оставить Поля с Алексом круглыми сиротами, да? - усмехнулась Дотти. - Нет, мне ещё рано. Не дождёшься.

И он заговорил. Впервые так развернуто признавался в любви к женщине. Он говорил, что всегда не стоил её, что он жалкое ревнивое ничтожество.

- Я всегда был один. Теперь я с тобой. И в любой момент могу тебя лишиться, - он прилёг рядом, обнял её за плечи, поцеловал в шею.

- Я тебя не оставлю. Постараюсь, - прошептала она. И поцеловала его в ответ.

...Доктор пришел чуть позже, осмотрел её, простучал холодными пальцами её худую спину, и сказал, что у неё сильный бронхит с переходом в воспаление легких. С постели вставать запретил категорически, и Дотти только и осталось, что злиться на себя - где она умудрилась подцепить эту хворь? Каждый час, каждый день, что она проводит в постели, - только на руку врагам её Бонси, которые, естественно, являлись и её врагами.

***

В воскресенье вечером прихожане католической церкви святой Екатерины стали свидетелями странного самовозгорания некоей девушки, стоявшей у паперти, судя по одежде - служанки из богатого дома. Оглашая Невский страшными криками, она сгорела дотла. Сбить пламя не удалось. Рядом с обуглившимся телом найдены склянки с неким химическим веществом, предположительно, серной кислотой. Никто не стал подробно расследовать обстоятельств её гибели - у полиции других проблем хватало. Странно, что она оказалась рядом с католическим костелом в час службы; странно, что при себе у неё была серная кислота; ещё страннее, что кислота самовзорвалась - интересно, с чем она вступила в реакцию? И только Анжелика Войцеховская и великая княжна Екатерина знали ответы на эти вопросы. Впрочем, последняя долго докапывалась, что и как может вызвать взрыв серной кислоты. "Жаль, что Мишеля здесь нет", - вздохнула принцесса, вспомнив о своем друге Долгорукове, которого молва долго и упорно записывала в её любовники. Князь отлично разбирался в химии и мог бы выяснить истинную причину происшествия. "Колдовство какое-то", - заключила она.

- Фрау Лотта, вы верите в колдовство? - спросила она у своей бывшей гувернантки, заплетая косу на ночь.

Шарлотта фон Ливен не спешила с ответом. Да, она верила в такие вещи. Но признаться в этом - значит, поколебать свой авторитет. Ныне всех воспитывают в духе рационализма. Почти что безбожия, добавила бы почтенная дама. Любой намёк на существование призраков, магии, следование приметам и суевериям высмеиваются. "Как вы можете верить в эти сказки?" - вот что скажет принцесса, если она даст утвердительный ответ. Кроме того, графиня Ливен-старшая и сама стыдилась своих верований, но по другим причинам - лютеранке негоже впадать в грех суеверия, это всё проделки и фокусы Сатаны, смущающего души смертных и стремящегося к тому, чтобы всё больше людей отпало от Господа и Церкви. И так уже много отпало - сколько масонов, иллюминатов развелось. Но полностью отрицать существование "иных миров" Шарлотта Карловна не могла. Она росла среди простых эстонцев, впитала с детства все их суеверия, легенды, поверья. Христианство мало затронуло их души; они до сих пор верили в древних богов, только называли их иными именами. Эти люди не верили в мистические приметы - они жили ими. И да, то, что маги иногда встречаются среди людей, фрау Шарлотта знала прекрасно. Одна из них ныне делила опочивальню с императором Александром.

- Если я скажу, что да, Ваше Высочество, вы поймёте, что я необразованная хуторянка, - сказала графиня Ливен.