Дети Балтии-2. Сатурново Дитя(СИ)

"А я не люблю вас. Я вообще люблю только одного человека. И свою родину", - чуть было не вырвалось у княжны. Но она сдержалась и на этот раз.

- Я боюсь, у нас с тобой получится всё так же, как у меня с твоим дядей, - продолжал Александр. - Мы расстанемся почти врагами.

- Моя жертва будет выше, - сказала в ответ на это девушка. - Он не отрекался от своей веры, от родины и семьи. Мне придется принести всё это на алтарь своего отечества. Но я не желаю стать мученицей. Сначала освободите Польшу. А потом я приму православие и стану вашей супругой.

Она говорила в манере своего родственника, и императору в её голосе послышался вызов.

"Да, она Чарторыйская", - с досадой подумал он. - "Чего другого я мог ожидать?" Она опять требовала от него решительности, принятия глобальных политических решений. Она давила на него так же, как члены "негласного комитета", как мать, как фон дер Пален. Как ему за почти тридцать лет жизни это уже надоело! Поэтому ему и хотелось уйти - от слова "надо", от подсказчиков и непрошеных советчиков, от тех, кто набивался в любимцы и друзья. Эта девочка, с которой так хорошо в постели, только что совершила крупную ошибку. Сама она пока того не осознала, но если продолжит в том же духе, то скоро будет ему не нужна. Да и зачем он заговорил о браке с ней? Точно, обезумел в страсти. Большее, что он может сделать - подыскать ей хорошую партию среди придворных. Но не сам идти под венец с этой змеей. Скандал разразится на всю Европу. Оно ему надо? И так проблем навалом.

- Польша предаст меня, если получит свободу, - прошептал он. - Не знаю, что пообещал твоим соотечественникам Бонапарт, но у него нынче слишком много сторонников.

- Мы, поляки, способны на благодарность, - Анж сверкнула своими яркими глазами, перекинула густую копну волос через плечо. - Все коллаборационисты будут казнены. На вашем месте я бы опасалась остзейцев. Они не ценят щедро дарованных им привилегий. И все, как один, перейдут к Бонапарту, лишь только он покажется в Прибалтике.

"Письмо", - вспомнил Александр. - "Меня предупреждали". Но это невозможно...

- Они все служат при моем Дворе. Будберг, фон Ливен, прочие... Они возглавляют мою Армию и полки Гвардии. И они прекрасно знают, что будет с ними, если они нарушат присягу, - усмехнулся государь.

- Как вы можете верить народу, всего сто лет назад легко поменявшему шведское подданство на российское, а до этого столь же легко отрекшемуся от Истинной Веры, став еретиками и схизматиками? - продолжала Анжелика. - Предавший единожды будет предавать бесконечно.

- Но с тех пор они верны нам до конца. У них нет в распоряжении такого количества земли и крепостных, как у русских князей, поэтому они более заинтересованы в верной и беспорочной службе. Так уж испокон веку сложилось... Ещё мой великий прадед привечал иноземцев - видно, не зря, - Александр, проговорив всё это, поймал себя на мысли, что оправдывается, отнекивается, увиливает. Да, он знал, что сейчас Анж назовёт имя Палена. Или имена Бирона с Минихом, затеявших свою игру после кончины императрицы Анны. Анж - полька, у поляков много причин не любить немцев.

- Опасно давать им столько автономии. И так сильно приближать к себе, - многозначительно проговорила княжна.

"А с другой стороны..." - крутились мысли в голове у государя, - "Мать их очень привечает. Наверное, неспроста. Что она им сулит? И что они готовы сделать ради неё?"

- Знаешь, Анж, мне всё равно, какой нации или вероисповедания мои слуги, если они выполняют свои обязанности хорошо. Для меня не существует различий, - проговорил он вслух. - Поэтому, если честно, такое ваше с Адамом радение к своей вере и интересам отчизны, конечно, похвально, но, как бы сказать... немного пахнет экзальтированностью. И странно, что вы не учитываете нынешнего положения. Мы ведём войну с опасным противником, тут не до реформ и изменений, я отложил проект освобождения крестьян, потому что просто не знаю, чем вся эта заваруха в Пруссии кончится.

Александр изменился в лице. Он вспомнил Аустерлиц. До этой роковой битвы Александр хотел прослыть в истории монархом-рыцарем, но, как оказалось, военачальник из него - так себе.

- Мы не виноваты, что нас с ума свела скорбь по отчизне, - ответила Анж.

- Вот что, - решительно проговорил самодержец. - Наполеон почти побеждён. Я еду в Кёнигсберг, на театр военных действий, и сам сокрушу эту орду. И сам освобожу твою страну. Поставлю Фридриху условие - отдать Великую Польшу мне... Как и задумывалось ранее. Я исправлю свою ошибку.

- Поздно, - прошептала княжна.

- Это почему?

- В Варшаве уже есть король. Иосиф Понятовский, - проговорила Анжелика, отворачиваясь от него.

- Предатели, - только и смог выдавить из себя государь. - Ведь вы клялись... Адам клялся... Я напишу ему. Он должен что-то сделать. Понятовские - с французами?! Они же вам родня!

Александр быстро оделся, и, найдя перо с чернилами, спешно сочинил послание к князю Чарторыйскому. "Мы ещё не всё сказали друг другу... Лучше, если мы сделаем это наедине. У меня есть множество идей по поводу освобождения твоей страны, и накопилось к тебе много вопросов", - так писал он. Закончив, государь вмиг почувствовал себя в западне. Почему эта семейка так может влиять на него?

...Анж знала, что Сейм выберет Понятовского. И недавно обнаружила, что ждёт ребенка. И если она объявит сейчас об этом Александру, то история пойдет совсем иначе. Ей было не с кем посоветоваться. "Матка Боска, сделай так, чтобы Адам приехал", - взмолилась она. - "И чтобы он не убил меня за всё, что я наделала". А ещё она знала, что её хотят устранить. И даже знала, кто именно. "Ничего, Ваше Высочество, у вас не выйдет", - прошептала она.

***

На парадном обеде в честь Багратиона присутствовал весь Двор. Великая княжна Екатерина сидела между своим братом Константином, который нынче целенаправленно напивался, и графиней Дотти фон Ливен, несколько смущенной соседством с цесаревичем, пару раз позволившим себе подмигнуть ей. Доротея страшно боялась отлучаться из-за стола, опасаясь, что этот "монстр" последует за ней, а в таком состоянии он способен сделать всё, что угодно. К счастью, их разделяла Екатерина.

- Костя, - прошептала принцесса в промежутке между четвёртым и пятым тостами. - Ты знаешь надежных людей? Мне нужно кое-кого, так сказать, проучить.

- Я даже знаю, кого, - усмехнулся её второй брат. - Отдай её мне, я проучу её так, что месяц потом сидеть не сможет.

Екатерина скорчила недовольную гримасу.

- Кто же тебе даст? Наш братец уши тебе надерёт. И знаешь ли, что он собирается на ней жениться?

Доротея Ливен чуть не подпрыгнула на месте от такого открытия. Анжелика - новая императрица? Нет, это невозможно. Государь что, с ума сошёл?

- Придется отрекаться. В мою пользу, - Константин приступил к разделыванию и обгладыванию очередного утиного окорока. - Это же будет моргантический брак. Адамка перемудрил.

- Именно. Опоила она его чем, что ли? Впрочем, нашему брату и так корона жмет, как вижу.

- Мне она будет жать ещё больше. Ухлопают, как папеньку нашего, недаром я в него лицом пошёл. - Константин вытер жир с губ салфеткой и вновь тяжело и оценивающе взглянул на княжну Анжелику, а потом выцепил взглядом необычайно мрачную чету Волконских - князь Пётр в присутствии своей "звезды Северного сияния" не мог и куска проглотить, а его жена, княгиня Софья, переживала о своём брате, который, как сообщалось, был тяжело ранен в битве и ныне лежал в каком-то госпитале без сознания, в горячке - и даже муж её не мог навести о нём точных справок.

- Видится мне, Волконский трахнул её по дороге... И не может этого забыть. Ведь он её сюда привез. По поручению, - продолжил цесаревич.

Доротея почувствовала негодование и обиду за свою подругу Софи. Ведь та любит своего мужа искренне, ведь они действительно близкие люди, и тут эта Анж разрушает семью.