Богдан Хмельницкий

проведали добычи, панские слуги, обыкновенно русские, заранее подведут их, бросят в

ров или в воду висячия гаковницы и широкия смиговницы и, прежде чем паны обнажат

свои кривые сабли, в надежде показать старопольское мужество, их повяжут и отдадут

мстителям земли Русской на самые варварские истязания. Они резали, вешали, топили,

распиливали пополам, вырывали кусками мясо, буравили глаза, или обматывали голову

по переносице тетивою лука, воротили голову и потом спускали лук, так что у жертвы

выскакивали прочь глаза, сдирали с живых кожи, разбивали о стены младенцев,

насиловали женщин; нередко, в виду мужьев, отцов и братьев, по нескольку Козаков

удовлетворяли похоть над несчастною панею и потом убивали ее 5). После кровавых

сцен обыкновенно следовала гулянка: выкатывали из панских погребов бочки с

винами, пили, плясали, пели песни среди пепелищ и трупов 6). Случалось и так, что в

то время, когда козаки лежали мертвецки пьяны, в разоренный замок или местечко

вбегали дворяне с вооруженными толпами и, в свою очередь, терзали их 7). Но удальцы

мало заботились об опасности: для такого народа жизнь была копейка: « Чи умрешь, чи

повиснешь—усе один раз мсити родила!» 8)— говорили они, как до сих пор память о

способе выражения этих истребителей осталась в южнорусских песнях..

Такому же бесчеловечному приговору подвергались и жители городов и местечек,

католики, или униты, или даже православные, но чем-нибудь навлекшие на себя

негодование простолюдина. В то время работники убивали своих хозяев за то, если

когда-нибудь, как случается часто по хозяйству, по замечанию русского летописца,

хозяин ударил или побранил наемщика. Ненависть ко всему польскому простиралась

до того, что гибли православные реме-

1)

Памяти, киевск. коми., I, 3, 192, 4.—Latop. JerL, 65.

-) Памяти, киевск. коми., I, 3, 174.

3)

Истор. о през. бр.

4)

Wojna dom. Ч. I, 16.

ь) Hist. ab. exc. Wlad., IV, 22.—Latop. JerL, 68.—Stor. delle guer. civ., 26, 35. Pamietn.

Jemiolowsk., 4.

6)

Памяти, киевск. комм., I, 3, 192.

7)

Памяти, киевск. комм., I, 3, 208. ь) Народная песня.

183

сленники и торговцы за то единственно, что, следуя тогдашнему обычаю, носили

польское платье, ИЛИ закидывали на польский лад в речах. «Не один молодой франтик,

—говорит летописец,—который подбривал голову и отпускал на верху головы чуирину,

заплатил жизнью за свое щегольство» *).

Духовенство повсюду призывало на брань и старого и малого. «Приспел час,

желанный час!—вопияли священники:—время возвратить свободу и честь нашей веры!

Века проходили, и православная вера терпела постыдное унижение. Нам не давали

даже убежища для молитвы. Все наши приходы, церкви, обители, епархии—в руках

латин и унитов... Латинам дают доходные места, а бедные православные восточного

благочестия страдают в нищете. Жиды для панов лучше вас; жиды управляют их

имениями и попирают бедных христиан. Пора, пора! Ополчитесь за свою жизнь! Бог

благословит вас и поможет вамъ» 2). По показаниям, произнесенным под пыткой

пленными козаками, львовский владыка Арсений Желиборский тайно посылал козакам

порох, пули и свинец; то же делал луцкий владыка Афанасий и, между прочим, прислал

Кривоносу несколько пушек, называемых гаковницами; священники списывались

между собою, сообщали друг другу вести и посредством их во всей Южной Руси знали

чтб происходит в том или другом месте, где находятся козацкия и польские военные

силы и сообразно тому поступали 3).

Римско-католическая святыня предавалась поруганию: костелы грабили и

сожигали; образа католических святых простреливали, рубили, уродовали 4); ксендзы и

монахи были обречены на муки без милосердия и без исключения. Их топили, вешали,

сдирали с них кожи; нередко нападали на них среди богослужения и засекали до

смерти перед алтарем, насиловали монахинь в храмах, топтали ногами святыню и

кормили лошадей, привязавши к алтарям ь). Народная месть преследовала и мертвых:

ожесточенные восстанцы врывались в усыпальницы, извлекали тела и кости и

разбрасывали; остервенение их было до того велико, что, по словам очевидца, многие

снимали с мертвых одежды, надевали на себя и ходили в них без страха 6).

Но всего неумолимее поступали восстанцы с иудеями. Один ускользнувший от

гибели раввин, извещая своих единоверцев за границею о горе, постигшем их братию,

сравнивает эту эпоху с временами знаменитых гонений, каким подвергался в древности

народ Божий. «Свитки закона,—-говорит он,— были извлечены из синагог; козаки

плясали на них и пили водку, а потом клали на них иудеев и резали без милосердия;

тысячи младенцев были бросаемы в колодцы и засыпаемы землею».

В Ладыжине, по известию этого современника, козаки собрали несколько тысяч

иудеев, связали их, положили на лугу и стали говорить им:

а«Зачем упорствуете в ваших заблуждениях? Веруйте в нашего Бога, почитайте св.

крест так, чтоб мы были един с вами народ; и вы были бы

*) Летон. Самов., 16.

2) Stor. delle guer. civ., 25.

3) Jakuba Michaf. Ks. Pam., 93.

4) Памяти, киевск. коми., I, 3, 276. Jemiolowsk. Pami^tn., 4.

5) Памяти, киевск. коми., I, 3, 270.—ffist. ab. exc. Wlad., IV, 22. й) Летоиг. Самов., 11.

Pamietn. Jemiolowsk., 4.

184

живы и невредимы; и мы отдали бы вам все ваше добро, и вы были бы так богаты,

как дворяне».

«Но верный народ Божий,—говорит раввин,—возгнушался жизнью в этом мире;

все иудеи возвысили голос к верховному, седящему в вышних на небесах, Богу и

молились: 0, Иегова, Бог наш единый! Тебе всяк час приносим мы себя в жертву!

Помоги, Боже Израилев, пребыть нам в твоей вере!»

Они пели псалмы; козаки еще раз хотели преклонить их и говорили им

угрожающим голосом:

«Вы сами проливаете кровь свою, сами виновны, если мы перебьем вас: зачем

ругаетесь над святою верою нашею?»

Иудеи отвечали:

«Не медлите и делайте сейчас, что хотите делать. Наш Бог есть единый царь неба и

земли: сей Бог да будет нам милостив! вы же только слуги Бога, посланные для

истребления нашего: ибо только подобных злодеев, смерти повинных, избирает

Господь для совершения своего страшного приговора; благочестивый же не совершит

дела проклятия. Вы враги наши и ненавидящие нас, а потому достойные исполнители

суровой кары, и если вы не исполните её, то Бог найдет других себе слугъ—диких

лесных медведей!»

После такой речи козаки начали их резать и истребили всех, не щадя ни ноЛа, ни

старости, ни молодости.

Подобные сцены совершались, говорит современник, в каждом городе и местечке;

не осталось в Русской земле ни одного жида: число зарезанных раввин простирает до

100.000, но, кроме,—говорит он,—погибших от голода и жажды, и потонувших в реках

во время бесполезного бегства, везде, по полям, по горам, лежали тела наших братьев,

ибо гонители их были быстрее орлов небесныхъ» *). «Смекнули зкиды,—говорит

народная дума,—и пустились бежать. Кто до Случи, те потеряли сапоги и онучи; кто до

Прута, тем от Козаков на дороге было круто. Бежит Лейба-жид и живот у него дрожит;

как поглянет на свою школу (синагогу), так и заноет у него жидовское сердце; школа,

говорит, школа каменная! не забрать тебя в пазуху, не спрятать в карман, придется

отдать тебя козакам Хмельницкого на негожее место». По известию украинского

летописца, многие из жидов, от страха, приняли христианство и были пощажены с

своими имуществами; но эти новокрещенцы снова обращались к жидовству, когда

миновала опасность, или если успевали они уйти из Украины. Такое зверство над