Богдан Хмельницкий

писал Хмельницкий хану (по известию украинской летописи), — почтить этих

пленников своею милостию; они люди вежливые и съумеют в свое время

отблагодарить 8).

Предводитель Козаков послал в Запорожье известие о своей победе и подарки для

Сичи. Он возвратил все клейноты, взятые на Сичи, так что за один бунчук послал два,

за одну булаву — две, побравши их у поляков; тысяча талеров отослана была

запорожскому товариществу в гостинец на пиво, а триста на сичевую церковь и).

Много,—говорит современник,—козакам досталось. добычи и притом неожиданно;

паны, желая показать свое величие, выехали на войну с предметами роскоши; особенно

отличился тогда пан Сенявский: кроме богатых конских сбруй, с ним было много

столового серебра и разных принадлежностей стола; он хотел угощать храброе

польское рыцарство после победы, и все это теперь было расхвачено победителями г’).

Сам предводитель отослал домой тринадцать возов, наполненных панскими

сокровищами; всякий последний козак так обогатился тогда, что войско, прежде

бедное, когда двинулось далее в Украину, было убрано так красиво, что, «глядя на него

с высоты, — говорит летописец,—можно было почесть его за пиву, усеянную красным

макомъ» и).

После корсунского поражения Хмельницкий заложил обоз под БелоюЦерковыо.

Уже вся Украина пылала; мятеж обнял Русскую землю от Ворсклы до Днестра; толпы

мужиков приходили в Белую-Церковь и просили принять их в козаки; носились слухи о

повсеместном восстании: там перетопили жидов, там растерзали пана 7). Хмельницкий

разбудил разом и ожесточение народа, и негодование православных за попрание своей

религии. Хмельницкий, может быть, начал войну с тем только, чтоб отомстить за

самого себя, возвратить права своему козацкому сословию, охранить церковь и

облегчить участь народа; но кроткими полумерами народ не мог довольствоваться. Уже

поздно было удерживать внезапно разнузданную массу, хотя бы этого захотел и сам

Хмельницкий!

Среди всеобщего брожения, среди советов, что делать дальше, разнеслась весть, что

короля нет в живых. Скоро козаки принесли известие верное: схватили посланного от

брацлавского воеводы Киселя к севскому воеводе Московского Государства с письмом,

из которого козацкий предводитель узнал, что Владислава нет на свете 8). Он скончался

в Мерече от каменной болезни, как говорили поляки. На Руси составилось мнение, что

его

‘) Рукоп. И. П. Библ. разнояз. F. № 5.

2)

Истор. о през. бр.

3)

Летоп. Ве дичка, I, 76.

4)

Летоп. Велич., I, 74—76.

5)

Dyar. Bogus. Maszkiewieza, в Zbiorze pam. о dawn. Polsce, t. Y, 68.

6)

Летоп. Велич., I, 72.

т) Памяти, киевск. коми., I, 3, 26.

8)

Истор. о през. бр.

175

отравили. Это развязало руки Хмельницкому; совесть его успокоивалась тем, что он

теперь не будет сражаться против короля, своего благодетеля, в случае, еслиб

последний принял сторону панов в этой борьбе русского простого народа с польскою

аристократиею. Временное правительство должно было находиться в руках дворянства;

неизвестно было, кто будет королем и в какие отношения поставит себя новый государь

к козакам. Хмельницкому представилось удобное время заставить польскую

аристократию глубоко почувствовать тяжесть мщения русского народа и силу его.

Поэтому он, с шестидесятые козаками, разослал списки зазывного универсала ко всем

южноруссан, обитающим по обеим сторонам Днепра, извещал, что война поднята не

против короля и приглашал всех, умеющих владеть оружием, прибывать, во всем

вооружении, на добрых конях, под Белую-Церковь. Этот универсал неизвестен в

подлинном виде: тот, который обыкновенно выдается за сочиненный Хмельницким,

очевидно подделка или искажение подлинника ’). Народ был слишком подготовлен к

восстанию ненавистью к римскому католичеству и лядскому панству; а некоторые ради

одной надежды на грабеж спешили в Белую-Церковь.

Но сам-Хмельницкий не прочь был от дипломатического примирения с поляками на

выгодных условиях. В половине июня он отправил в Варшаву депутацию из четырех

старшин: Вешняка, Мозыри, Богдарбута и писаря Нетрашенка, с извинительным

письмом к королю, как бы не зная еще о его смерти.

«Смиренно повергаем к стопам вашего величества нашу верность, подданство и

козацкую нашу службу,—писал Хмельницкий; — хоть мы уж и наскучили своими

беспрестанными жалобами вашей королевской милости о нестерпимых обидах, какие

нам делают господа старосты и помещики украинские, но негде нам искать обороны:

только на Господа Бога, да на милосердие вашего. величества полагаем надежду. Вот

уж сколько лет они делают нам, по своему произволу, нестерпимые обиды и поругания:

хутора, луга, сеножати наши, пашни, ставы, мельницы отнимают, берут с пчел

десятины, хоть бы и в маетностях вашей королевской милости, и которому что ни

понравится у нас, у Козаков, тотчас берут силою, и нас самих безвинно обдирают, бьют,

тиранят, в тюрьмы сажают, до смерти забивают за наши имущества, и много у нас

теперь в товариществе раненых и искалеченных: все они это наделали; а паны

полковники наши, их рукодайные слуги, вместо того, чтоб нас оборонять от таких бед и

напастей, еще сами им против нас помогают; даже и жиды, надеясь на господ старост,

делают нам тягости, так что и в турецкой неволе христианство не переносит таких бед,

какие причиняются нам, подножкам вашей королевской милости. Мы сами знаем, что

такия обиды делаются в противность вашей милости, но они нам кричат: «Мы вам

дадим короля! А что, сякие-такие сыны, помогает вам король?» Наконец, после этого

мы уже не могли более терпеть такого незаслуженного мучения; не стало сил жить в

домах своих и, побросавши жен и детей, принуждена была часть войска бежать куда-

нибудь,

г) Иет. Велич., I, 80—89.— Ист. о през. бр.~Лет. пов. о Мал.Росс., 109—115.— Крат.

опис. о козац. малор. нар., 14—19.

176

унося головы с душами. II ушли мы в Запорожье, где предки наши издавна

привыкли служить верноподданнически Короне Польской и вашей королевской

милости. Но паны считают нас не слугами королевскими, а собственными

невольниками. Сам Бог свидетель, что мы, будучи верными подданными, не сделали

никакого своеволия. Но пан каштелян краковский, о котором мы не думаем, чтоб он

добра желал вашей королевской милости, но совету других панов, мучивших нас,

преследовал нас и в Запорожье, начал опустошать Украину, чтоб нас выкоренить всех и

даже имя козацкое с земли согнать. Ноневоле, когда паны пошли на нас с большими

войсками, должны мы были просить помощи у хана крымского, а тот нам пособил,

вспоминая, что и мы ему пособляли против неприятелей. По Божьей воле случилось

так, что при сухих дровах досталось и сырым. Кто этому причиною — Господь Бог

рассудит, а мы, как прежде были верными подданными вашей королевской милости,

так и теперь готовы жертвовать жизнью за честь вашего величества» х).

Вместе с этою просьбою посланцы Хмельницкого получили инструкцию сообщить

королю изложение оскорблений, которые козацкое сословие терпит в Украине.

«1) Паны державцы и украинские урядники обходятся с нами не так, как с

рыцарями, а как с рабами и еще хуже. 2) Отнимают у нас хутора, сеножати, луга, нивы,

пруды и мельницы; что пану понравится, тб пан у козака и отнимет, сажают нас в

тюрьмы, мучат, убивают и много нашего товарищества от них раненых и

искалеченных. 3) Собирают с нас, живущих в имениях его королевского величества,

десятины с пчел и поволовщины, наравне с мещанами. 4) Не дозволяют козацким

сыновьям содержать у себя старых отцов и матерей. 5) Не оставляют на местах