Дети Балтии-2. Сатурново Дитя(СИ)

Где-то наверху начали бить часы. Князь разлил вино по бокалам.

- С Новым годом, - глухо проговорил он, не глядя на девушку.

Она обернулась, взяла свой бокал, взвесила его в руке и посмотрела на Волконского взглядом туманным, но выразительным.

- С новым счастьем, - усмехнулась Анж и залпом выпила вино.

Этот её усмешливый тон, раскрасневшиеся уста и дымка в глазах окончательно свели князя Петра с ума. От его всегдашней "каменной" сдержанности не осталось и следа. Камень обратился в песок.

- Почему вы ничего толком не едите? - проронил он, заливаясь багряной краской.

- Зачем? - передернула она плечами. - Я не испытываю голода. Вы, как я вижу, тоже.

Князь Петр посмотрел на нетронутое жаркое у себя в тарелке. При других обстоятельствах его аппетит был бы неукротим, но сейчас его сдерживала буря страстей, разбуженная этой необычной девушкой.

- В вашем присутствии... - он не решился закончить фразу, ибо это означало бы готовое признание. И дальнейшее падение в мутную пучину греха и предательства.

- Я могу уйти, - спокойно проговорила княжна, своей сдержанной и изысканной манерой говорить действительно напоминающая своего родственника, князя Адама. Но если в нём эта манера раздражала Волконского, то в Анж, напротив, очаровывала.

- Нет, - испуганно отвечал князь Петр. - Останьтесь.

Он налил ещё вина.

- Так вы меня спаиваете, - девушка насмешливо посмотрела на него. - Спаиваете с известной целью. Вы упиваетесь своей властью надо мной, не правда ли?

- Боже мой, княжна... Я и не думал, - пробормотал князь, вновь вглядываясь в узоры на скатерти, избегая её взгляда.

- Вам говорили, что вы похожи на Наполеона? - отвечала девушка тихим, вкрадчивым голосом, напоминая всем своим обликом змею, приготовившуюся напасть на добычу.

Князь вспыхнул. Ему часто это говорили. Особенно в последнее время. Не в глаза - так за глаза. Разве что он, в отличие от нынешнего "императора французов", был высок ростом и мощен сложением.

- А вы похожи. Наверное. Была гравюра с Бонапартом на Аркольском мосту, - алые губы правнучки Пястов изогнулись в дерзкой улыбке. - Ваш путь будет столь же славен.

- Вы считаете, что Бонапарт заслужил славу? Потому что он обещает освободить Польшу? Интересно, ваш дядя считает так же? - не выдержал Волконский.

- Мнение моего дяди меня не касается, - княжна заговорила жёстким и немного отчаянным голосом.

- Он предал нас. Я помню Пулавы. Аустерлиц - тоже, - отрубил её собеседник. - Помню его невозможный план.

Анж пригубила вино. И проговорила:

- У Адама много врагов. И я не хотела бы, чтобы его враги стали и моими.

Она положила обе руки на стол. Князь Пётр заметил чёрную перчатку на неподвижной левой кисти и обратил внимание, что девушка не может ею двигать.

- Простите, - стушевался он. - Простите меня за то, что я вам наговорил. Вы-то тут причём?

Анжелика смерила его взглядом.

- Похоже, государь считает, что я причём. А вы как думаете? - спросила она.

- Мысли государя для меня непостижимы, - признался Волконский. - Но, каковы бы они не были, я должен их разделять.

- Вы хороший подданный, - улыбнулась княжна Войцеховская.

Он робко улыбнулся ей в ответ. Сладкое вино неожиданно ударило ему в голову.

- Хоть и похожи на Наполеона, - добавила она, сделав полный глоток багрового вина.

"Кто она?" - вновь подумал он, взглядевшись в княжну повнимательнее. От нёе веяло могилой, тьмой, сырым колодцем - мальчишкой в подмосковном имении он пытался залезть в такой колодец и почувствовал дыхание смерти и болота на своём лице. Это его напугало так, что к тому колодцу он больше не подходил. Но, повзрослев, князь понял, что смерть и тьма пробуждали в нём иные, более сладостные чувства. Последний раз он испытывал их, ведя в атаку Фанагорийский пехотный полк навстречу превосходящим силам противника. В его чувствах к княжне было нечто подобное.

- По польским свадебным обычаям после третьей чарки молодые идут в опочивальню, - заметила как бы невзначай Анж.

- Вы моя Смерть, - прошептал князь Петр. - И я вас люблю.

- Вы женаты, - княжна обратила внимание на золотой обруч, сковавший безымянный палец его правой руки. - Свадебного пира не будет.

- Вы девица. Между нами ничего не выйдет, - Волконский, казалось, опомнился от своего морока.

- Ошибаетесь, - Анж решительно отставила от себя бокал.

- В чём же? - вопрос, заданный князем, показался ему самому крайне глупым, но его спутница с легкостью дала на него ответ.

- И в том, что я девица, и в том, что у нас с вами ничего не выйдет.

Анж встала из-за стола. Поднялась по лестнице. Князь Петр неотрывно следил за нею. Оказавшись на верхней ступеньке, она бросила ему ключ от своей комнаты.

Волконский долго глядел на него, не решаясь поднять. Потом встал, подобрал его, зажал в ладони. Закрыл глаза. Допил оставшееся вино прямо из горлышка бутылки. Мякотью ладони почувствовал все бороздки и выемки ключа. Вспомнил строгое, суховатое лицо супруги. Подумал: "Софи, прости. Но это - первый и последний раз". И начал медленно подниматься по лестнице, тратя по несколько секунд на каждую ступеньку.

Услышав звук отпираемой двери, Анжелика торжествующе улыбнулась, приготовившись принять своего охранника и конвоира.

Волконский зашёл к ней в комнату. Анж задула свечи. Во тьме между ними состоялось всё, что может состояться между мужчиной и женщиной.

Курляндия, январь 1807 года.

Начало января выдалось в Курляндии на редкость солнечным и довольно морозным. Лежали глубокие снега. По утрам деревья покрывались инеем.

Одним таким сказочным утром из Зентена по дороге на мызу Балгальн двигалась целая процессия. Графа Карл фон Ливена, одетого в меховой архалук с коваными медными застежками, сопровождал его старший сын Андреас, которому пришлось долго уговаривать свою maman и гувернёра для этого. Отец даже дал ему небольшой обрез, чтобы тот пострелял дичь, какая найдётся. С ними были и другие - Янис, верный слуга графа Карла, преданный ему как собака вот уже двадцать лет как, а также сын Яниса и крёстник графа, названный в честь него Карлисом - четырнадцатилетный молчаливый отрок. Все были при оружии - места славились хорошей охотой, и они надеялись подстрелить много зайцев. Сзади бежал пес Герцог.

Балгальн, живописное место на берегах двух озер, окружённых смешанным лесом, граф приобрёл в 1803-м у потомков одного обедневшего семейства, но строиться там начал только в прошлом году. Планы у Карла были грандиозные. Осенью заложили фундамент нового Schloss'а, который должен заменить тёмное и неуклюжее строение, стоявшее на самом берегу озера. Новый "замок" должен быть построен в модном стиле, имитирующем архитектуру древнеримских храмов. На взгорье граф планировал возвести кирху, но ещё не знал, в честь кого её освятить. Эта кирха, по его замыслу, должна стать фамильной усыпальницей всех Ливенов. Мезотен казался ему слишком помпезным, и в нём до сих пор жила память о бывших хозяевах - фон Медемах, чьи могилы находились на тамошнем кладбище. С чужаками лежать нехорошо.

Карл фон Ливен покупал это имение после рождения своего четвёртого сына Фридриха и хотел завещать эту землю Андреасу. Мальчик этот был серьёзным, вёл себя по-взрослому, неплохо учился и умел слушать старших, не перебивая. В нём Карл видел явные наклонности к военной карьере - Андреас должен был пополнить в своё время череду Ливенов-офицеров.

Они доехали до холма, на котором строилась кирха. Вид оттуда открывался прекрасный, и Карл мысенно представил, как будет выглядеть достроенный особняк с дорическими колоннами и барельефами в виде лилий на фасаде; как спокойно и мирно здесь летним утром, когда туман поднимается с глади озёр, покрывая зелёные вершины леса; какой парк будет разбит вокруг Schloss'а - надо бы, кстати, заказать архитектору его план. Старый герб прежних владельцев уже сняли с ворот и заменили ливеновским fleur de lys.