Дети Балтии-2. Сатурново Дитя(СИ)

- Мать твоя пишет. Жениться вздумал. В восемнадцать лет. На Потоцкой. Все идиоты, - желчно произнес князь Константин.

- И женюсь, - упрямо отвечал Анжей.

Анжелика злобно посмотрела на брата.

- В такое время... и из какой семьи, - прошипела она. - У тебя вместо головы ночной горшок, да?

- Сестра! - начал князь Войцеховский возмущенно.

- Стоп! - взорвался их старший дядя. - Хватит! Вы не дети, чтобы ссориться и пререкаться без конца. Так, - обратился он к племяннику, - Ты говорил с её родителями?

- Да... - прошептал Анжей, увидев, как картина, висевшая на стене, перекосилась, а свечи в канделябрах разгорелись ярым пламенем.

- И что они? Конечно, отказали? - вставил князь Константин.

Анжей с надеждой взглянул на младшего дядю и отрицательно покачал головой.

- Потоцкие тянутся к сильным, - усмехнулся Адам. - И нам они тоже понадобятся. В своё время. Но тебе пока ещё восемнадцать лет. Ей сколько?

- Столько же, - Анжей всё ещё дрожал.

- Тем более. Подожди хотя бы год.

Молодой человек вздохнул с облегчением и решительно проговорил:

- А за сестру я буду мстить.

- За меня не надо мстить, - твёрдо произнесла княжна. - Я хочу посмотреть, как они сами себе выроют могилы.

- Этим они нынче и занимаются, - дополнил её Адам Чарторыйский.

...Поздним вечером того же дня старший князь лежал в постели без сил и без мыслей. Желчь ударила в голову. Очень болел правый бок, тошнило и лихорадило, но он закрылся от всех в спальне и никого не впускал, даже Анжелику. Адам ненавидел, когда кто-либо замечает его слабость, телесную уязвимость. Облегчать боль он сам не желал - пусть недуг доставит ему мучения, чтобы страдания искупили грехи. Он заметил, что свечи в комнате горят чёрные - его племянница сама меняет их. Зачем?

Он забылся нервным, горячечным сном, то и дело просыпаясь и видя эти чёрные свечи, горящие голубым пламенем - как глаза девушки, отчаявшейся нынче стучаться к нему.

***

Кристоф нанес визит Андреасу Будбергу незадолго после его официального вступления в должность канцлера. В доме его он застал Лёвенштерна, который последнее время что-то часто стал бывать у нового министра иностранных дел. Граф даже подумал, что его адъютант, по обыкновению, ищет выгоду у очередного "сильного мира сего" и прямо спросил его об этом. Тот как-то покраснел, замялся и поспешил распрощаться с ним. Младшая дочь хозяина, Хелена, быстро поклонившись новому гостю, поспешила к себе.

Барон Андреас пригласил его наверх. Предложил закурить. Так они сидели, вдыхая дым, и Кристоф, как обычно, хранил молчание. Он чувствовал себя весьма глупо. Что сказать? "Убирайтесь в отставку немедленно"? "Я будущий король Ливонии и требую от вас присяги на верность"? "Что у вас просил Лёвенштерн"? "Как вы относитесь к полякам"? Все варианты казались одинаково нелепыми.

Андрей Будберг был простаком только в окружении тех, кто его мало и поверхностно знал. Он умел читать намерения людей, поэтому и видел неловкость, испытываемую его визави. Вообще, возвышение семьи Ливенов вызывало у барона много вопросов. Он плохо верил в чудеса и Божье провидение. Кто-то им помогает, причем не Святой Дух, а человек из плоти и крови. Впрочем, свой скептицизм опытный дипломат и царедворец решил засунуть куда подальше на некоторое время - фрау Шарлотта и её сын пользовались влиянием при Дворе, а император Александр сам верил в Провидение. Кристоф, впрочем, ему нравился своей скромностью. Он единственный из своего странноватого, по мнению канцлера, семейства производил впечатление здравомыслящего человека.

- Слушай, Кристхен, - они были уже на "ты", вернее, Будберг на правах старшего звал так Кристофа, а тот и не возражал. - Ты столько куришь! Так недолго и чахотку нажить.

- Если я доживу до чахотки, - граф потушил пятую за полчаса сигару. - Меня убьют раньше.

- Рассказывай, что ты сделал полякам, - Будберг выжидательно смотрел на него.

Граф поведал всю историю, упомянув и Карла.

- Твой брат - ненормальный, - вздохнул барон Андреас. - Я помню, как он бил тебя с Гансом до фиолетовых синяков. Мне было жаль среднюю из Остен-Сакенов, когда её выдавали за него замуж. Не удивлен. Догадываюсь, что он там вытворял в Варшаве.

- В любом случае, ваше назначение рассматривают как моих рук дело. Все неудачи, которые возникнут в ходе войны, спишут на нас, - произнёс Кристоф. - Убедят в этом государя. И пропало Дело. А также все ливонские привилегии.

- Ох, во что я ввязался на старости лет... - снова вздохнул Будберг. - Но мы можем не совершать этих ошибок.

- Пять лет назад я тоже так считал, - вспомнил его гость. - Но потом меня заставили совершить ошибку. Самодержавной волей.

"И я чуть было не совершил другую ошибку. Непоправимую", - он вспомнил, как хотел застрелиться, и подумал, что вместо него тогда был, верно, кто-то другой. Сейчас бы он так не поступил.

- Слушай, что я подумал... Твой адъютант постоянно ездит ко мне, и моя младшая влюбилась в него как кошка, - проговорил после некоторой паузы Будберг. - Вот я и решил выдать её за него.

- Вас не смущает, что у него ничего нет, кроме дома в Риге? Да и происхождение у него не блестящее, - холодно отвечал на это Ливен.

- Я так думаю, он пойдёт далеко, - заметил его старший товарищ. - Очень далеко. И у меня есть, кстати, старшая. Катарина. А у тебя твой младший брат холост. Почему бы нам не сделаться одной семьей?

- Иоганн жениться не намерен, - сухо проронил Кристоф. - А другой Иоганн будет счастлив, я так думаю. Тем более, я тоже заметил, что он у вас частенько бывает...

- Вот и я о том же. А Хелена - девица умная. Умнее старшей. Хорошо мужчине иметь умную жену, - Будберг с умыслом посмотрел на него.

"Не всегда", - мрачно подумал Ливен. Что-то ему не нравилось в этой немецкой партии, собирающейся при Дворе. Вообще не нравилось. И поведение Будберга настораживало.

...На прощанье барон сказал Кристофу:

- Удивляюсь, почему начальником Военно-походной канцелярии назначили именно тебя, если честно.

- Да уж. Я же только стреляю хорошо. Военный из меня так себе, - усмехнулся граф.

- Из тебя бы вышел хороший дипломат. И если тебя сместят с твоей нынешней должности - возьму тебя своей правой рукой, - медленно произнес Андреас.

- Я никогда не думал о такой карьере, - признался Кристоф.

- А ты подумай, - подмигнул ему его собеседник.

На выходе из особняка Будбергов его настигла Хелена.

- Я слышала ваш разговор с отцом... Если это в ваших силах... Убедите его, - светленькая курносая девушка с кругленьким свежим личиком глядела на него с надеждой. - Ваше Сиятельство, прошу вас. Я знаю, так порядочные девушки себя не ведут. Но я его очень люблю.

- Mein Gott, - прошептал Кристоф, ощущающий, как у него начинается очередной приступ мигрени. - Мадемуазель Элен. Я его заставлю.

И он уехал к себе, вымотавшийся вконец. Он чувствовал, что Будберг пророчествует верно - если его сейчас скосит скоротечная чахотка, это никого не удивит. Даже государя, который тоже заметно похудел и побледнел. Дела в государстве шли непросто. До сих пор не назначен главнокомандующий. Непонятно, как вести эту проклятую войну. Непонятно... Кристофу пришла в голову бредовая мысль. Может быть, попросить, чтобы ему дали дивизию и опять уехать на фронт? Ведь год назад всё было гораздо лучше. Но сейчас государь не хочет опять возглавлять поход. Так что... А в самом деле, почему бы не пойти на войну? Там всё понятно. Там смерть ждет тебя, готовая забрать в честном бою. А не как здесь...

Но мысль эта была лишь мимолетной. Здесь слишком много дел, которые следовало закончить.

Жена привествовала его словами:

- Ну что, Чарторыйский отравлен. Яд Левенвольда подействовал отлично.

- Он умер? - озадаченно посмотрел на неё Кристоф, немного испугавшись её прямоты и твёрдости в голосе.